— Он улыбнулся. — Я жажду услышать перечень моих многочисленных добродетелей, Уитни. Почему ты вышла за меня замуж?
Слова были игривые. Но в глазах таилось что-то, что ее пугало.
— Ты знаешь причины, — ответила она тихо. — Ты сказал, что мы прекрасно уживемся вместе. Дом. Дети…
— И ты в моей постели. — Голос его был холодным. — Не упускай этого.
Казалось, у нее перехватило дыхание.
— Алекс? В чем дело? Ты казался… ты казался…
— Ты когда-нибудь играла в покер, Уитни?
— В покер? — Она нерешительно улыбнулась. — При чем тут это?
Он пожал плечами.
— Так ты знаешь, как играть? Она покачала головой.
— Нет. Я никогда не умела играть в карты.
— Жаль, — процедил он. — Ты была бы чертовски хорошим игроком,
И снова она нерешительно улыбнулась. У нее возникло неприятное ощущение, что она чего-то не понимает, о чем-то не догадывается.
— Правда?
— Да. — Алекс лениво потянулся. — Видишь ли, покер не столько карточная игра, сколько игра нервов. Ты никогда не знаешь наверняка, какие карты в руках у твоего противника, а он не знает, какие у тебя. Тебе просто нужно постараться перехитрить его.
— Прости, Алекс, но я все-таки не вижу никакой связи с…
— Когда ты играешь, всегда находится человек, который думает, что держит в руках судьбу. — Он ухмыльнулся. — И это-то и опасно, потому что иногда за столом сидит еще один, который только и ждет дурака, размечтавшегося, что судьба у него в руках.
— Ну и что? Ведь игрок с большей удачей выиграет, правильно?
— Если ты отвечаешь на его ставку, ты вызываешь его, — сказал он тихо, — и тогда он должен показать тебе свои карты, а ты должна показать ему свои.
Она озадаченно рассмеялась.
— Мне кажется, это какая-то ненормальная игра. Он окинул ее долгим взглядом. Когда он заговорил, голос его был мягок и тих.
— Но если ты повышаешь ставки, а он не отвечает тебе тем же, потому что не может, тогда тебе не надо показывать свои карты — потому что ты выиграла.
Радио что-то прохрипело, и затем голос пилота громко прогремел в кабине:
— Мы прибыли, ребята. Дайомонд-Хед прямо под нами, а в Вайкики есть знаменитый пляж. Мы спустимся туда через несколько минут.
Алекс отстегнул ремень безопасности.
— Последняя остановка, — сказал он. Уитни подняла глаза, когда он встал.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты задумал.
Он нагнулся и провел костяшками пальцев по ее подбородку.
— Улыбнись, сердце мое. Мы ведь проводим наш медовый месяц, помнишь?
— Алекс…
— И мы так долго, так долго ждали, чтобы остаться наедине. — Он наклонился и поцеловал ее. Когда он выпрямился, глаза его потемнели. — Долгие годы, — прошептал он.
Вертолет мягко сел. Дверца распахнулась, и поток колючего воздуха проник в кабину.
Алекс выпрыгнул на покрытую гудроном площадку, а потом обернулся к Уитни.
— Ну? — Тон его был нетерпеливым. — Чего ты ждешь?
«Это, — подумала Уитни, — очень хороший вопрос». Поколебавшись еще некоторое время, она отстегнула ремень, поднялась со своего места и пошла к выходу.
Времени спланировать медовый месяц не было, потому что эти три дня заполнены были различными встречами. Алекс предлагал полететь на Таити или в Австралию. Но потом он упомянул, почти случайно, что один из его друзей предложил ему воспользоваться своей яхтой.
— Я сказал Биллу, что для меня это звучит заманчиво, но я не знал, как ты посмотришь на то, чтобы провести медовый месяц в море, — сказал он.
Уитни улыбнулась.
— Я понимаю, что это кощунственно слышать от того, кто вырос на Гавайях. Но ты не поверишь, я никогда в жизни не была на судне большем, чем катамаран.
Алекс расхохотался.
— «Островная принцесса» — это немножко побольше катамарана. Сто тридцать футов от носа до кормы, как говорит Билл.
— Сто с лишним… Что же это за судно? Океанский лайнер?
Он широко улыбнулся.
— Это дорогостоящая игрушка, которая обычно вызывает у клиентов вкус к очень хорошей жизни.
— Сто тридцать футов, — пробормотала Уитни.
— Угу. И все — наши. Команда состоит из одиннадцати человек.
— Одиннадцати? Только для нас?
— Угу. Кок — француз, список вин — интернациональный, есть кинозал с первоклассными премьерами фильмов, Jacuzzi в капитанской каюте…
— Что? Бассейна нет?
— Прости. — Алекс принял вид совершенной невинности. — Тебе придется иметь дело с горячей ванной на верхней палубе.
— С горячей ванной? — Вздох ее был глубоким и разочарованным. — Не знаю, смогу ли я выжить на такой развалюхе!
Улыбка Алекса стала немного натянутой.
— Весь вопрос в том, — сказал он тихо, — сможешь ли ты выжить целую неделю в моем обществе?
Их взгляды встретились, и сердце Уитни замерло. Она могла бы легко придумать с полдюжины разных колкостей. Но она решила сказать правду.
— Да, — сказала она, и Алекс заключил ее в свои объятия и стал целовать, пока комната не поплыла в ее глазах.
А теперь, стоя в капитанской каюте «Островной принцессы», Уитни сомневалась, правильное ли решение она принял.
Она представляла, что яхта поразит ее роскошью и размерами. Так и случилось, но она оказалась еще и безликой, как отель, с единственными постояльцами в лице Алекса и ее. Было как-то неловко нарушать покой этого огромного пространства, неудобно было сознавать, что вскоре вся команда узнает, что они с Алексом проводят здесь свой медовый месяц, и они окажутся в центре всеобщего внимания.
Она чувствовала себя не в своей тарелке. И странное поведение Алекса никоим образом не упрощало дело. Если бы только он поговорил с ней, поделился своей тревогой…
Сзади послышался какой-то шорох, и она быстро обернулась. Алекс стоял в дверях и держал бутылку шампанского и два бокала.
— Мне пришлось выбирать между «Доном Перигоном» и «Кристаллом», — сказал он, прикрывая дверь ногой. — Я задумался, что в подобном случае выберет представитель рода Тернеров? — Он улыбнулся и поставил бокалы на маленький столик. — «Кристалл», ответил я себе, и вот что я принес. Скажите мне, миледи, я прав?
Уитни выдавила из себя улыбку.
— Последний раз я покупала шампанское, когда экспериментировала с новым десертом в «Обедах за минуту». Кажется, я выбрала сорт, который стоил семь долларов девяносто восемь пенсов — минус скидка в два доллара.
— Доверься мне. — Он сощурился, открывая бутылку. Пробка выскочила с хлопком и отлетела в другой конец каюты. — Дж. Т. бы одобрил.
— Алекс…
— Опля! — Он засмеялся, когда прохладный напиток, пенясь, перелился через край бокала. — Вот. Глотни и скажи, что ты об этом думаешь.
Она взяла у него бокал и глотнула бледно-золотое вино.
— Замечательно.
— Да. Для моей невесты — все самое лучшее, вот что я скажу. — Он широко улыбался, поднимая бокал. — За что мы будем пить?
Она заколебалась, а потом решительно взглянула ему в глаза.
— За нас. Алекс кивнул.
— Хорошо. За нас. — (Их бокалы мелодично зазвенели.) — И за покер, в который играют повсюду.
Улыбка слетела с губ Уитни.
— Алекс…
— Виноват. — Он тихо рассмеялся. — Интимная шутка.
— Алекс, я в самом деле считаю, что нам нужно поговорить.
— Черт, как тут жарко. — Он ослабил узел своего галстука и расстегнул две верхние пуговицы на рубашке. — Тебе не жарко, дорогая?
— Алекс, пожалуйста. Нам нужно…
— Говори. Я тебя слушаю. — Он улыбнулся. — Но сперва выпей. Давай, давай. А то оно выдохнется.
Он выплеснул остатки вина и заново наполнил свой бокал. Она протянула ему свой, и он наполнил его до краев.
— Теперь-то мы можем поговорить? — спросила она тихо.
— Медовый месяц не для разговоров, моя сладкая. Тебе разве этого никто не говорил?
— Да. Но нам нужно… Что ты делаешь? Алекс посмеивался.
— Ты догадливая девочка, Уитни. Как ты думаешь, что я делаю?
«Что он делает, — ее охватила неожиданная паника, — он меня раздевает». А он взял бокал с шампанским из, ее руки и поставил его на столик рядом со своим бокалом. И теперь сражался с пуговицами на ее жакете.
— Подожди, пожалуйста.
— Я ждал достаточно. — В его голосе послышалась резкая нотка. — Я ждал девять лет. И теперь у меня нет настроения ждать.
— Алекс! — Уитни судорожно вздохнула. — Я… я не думаю, что готова прямо сейчас.
Он тихо рассмеялся.
— Черт побери, ты была готова уже девять лет назад.
— Я не то… я… пожалуйста, давай сперва поговорим.
— Мы достаточно наговорились. — Он стянул жакет с ее плеч и бросил его на пол.
— Нет.
Он отступил на шаг и посмотрел на нее.
— Нет? — Улыбка, вовсе не похожая на улыбку, скривила его рот. — Ты сказала «нет», Уитни?
— Черт возьми, Алекс. Я не знаю, что ты…
— Неправда, ты знаешь. — Его дыхание коснулось ее кожи, когда он наклонился и притронулся губами чуть пониже уха. Непроизвольная дрожь пробежала по ее телу, и он тихо засмеялся. — Уверен, что знаешь. Это все игра, Уитни, игра, в которую ты играешь лучше, чем любая из женщин, которых мне довелось знать.
— Не надо, — выдохнула она. Его губы медленно ласкали ее шею, спускаясь все ниже и ниже. У нее вырвался стон, когда он прижался губами к ямке между ключицами, где под кожей пульсировала жилка.
— Не надо — что? — Он стал прокладывать поцелуями путь вверх по шее, потом по щеке, к ее рту. — Не надо целовать тебя? — прошептал он, легонько прикусив зубами ее нижнюю губу. — Не надо ласкать тебя? — Она застонала, когда его рука скользнула вверх и накрыла грудь. — Ты же знаешь, что тебе именно этого хочется.
В его словах была настойчивость, от которой ей стало не по себе. Но она не могла собраться с мыслями, особенно когда его рука ласкала ее легкими прикосновениями. У нее перехватило дыхание, когда его ладонь легла ей на бедро, прижимая ее тело к себе.
Он напрягся в возбуждении, и, ощутив его рядом, она тихо вскрикнула.
— Обними меня, — невнятно произнес он. Она хотела оттолкнуть его, сказать: «Я не стану этого делать, пока мы не поговорим».
Но голова у нее закружилась. Его губы касались ее шеи, щеки, ее губ, большой палец легко поглаживал ее обтянутую шелком грудь — и она совершенно перестала владеть собой.
Ее словно затягивало в самое сердце водоворота. Его поцелуи, прикосновение его тела, запах кожи затягивали ее в кружащуюся бездну, из которой не было спасенья.
Именно так у них было в те далекие годы. Стоило только Алексу прикоснуться к ней, и она вся превращалась в сгусток дикого желания — и любви. Ах, если бы она могла просто сказать: «Я хочу отдать тебе всю мою любовь…» Но ему этого не нужно. Во всяком случае, сейчас. Единственное, что она могла сейчас сделать, — это своими поцелуями и страстной реакцией своего тела показать ему, что она чувствует.
Ее руки скользнули по его груди к плечам, и она прошептала его имя.
Он тихо застонал:
— Да. Прикоснись ко мне! Господи! Прикоснись ко мне!
Она судорожно задышала, когда его руки проникли под ее топ.
— Ох, — шептала она, — о Алекс!
— Ты такая горячая, — услышала она его нетерпеливый шепот, — Такая нежная. Ты словно создана для меня. Для всего этого.
Она застонала, когда он теснее прижался к ней.
— Подожди, — взмолилась она.
Слегка отстранившись, она расстегнула пуговицы на его рубашке. Алекс не отрывал от нее глаз, взгляд его был темным и непроницаемым. Когда рубашка наконец распахнулась, он сдернул ее и бросил на пол.
Грудь его была широкой, с сильными мышцами и с легким пушком песочных волос.
Она подняла на него глаза.
— Ты красивый, — сказала она тихо.
Щека его слегка дернулась.
— Правда?
— Да. — Она склонила голову и прижалась губами к его коже. Под ее поцелуем быстро забилось его сердце.
— Уитни. — Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. — Ты правда этого хочешь?
Краска залила ее щеки, но она встретилась с его взглядом, не отводя глаз. — Да. Его щека снова задергалась.
— Несмотря ни на что?
Она поняла, что он имел в виду. То, что произошло между ними девять лет назад, было ужасно. Такое предательство невозможно забыть.
Но разве этот мужчина может быть в ответе за то, что сделал мальчик, которым он был когда-то? Его руки мешали ей сосредоточиться, делали невозможными любые возражения. Нет, она не забудет. Но она простит. Уитни вздохнула и ответила ему робкой улыбкой.
Она ожидала увидеть его ответную улыбку. Но вместо этого…
— Черт возьми, почему бы нет? Это приятная сделка. Папочка получает свой заем. А Уитни получает удовольствие.
Она остолбенела. Глаза ее расширились, лицо побледнело. Несколько секунд она смотрела на него не отрываясь, а потом размахнулась и ударила по лицу с такой силой, что голова его откинулась назад.
Наступила тишина, нарушаемая только ударами волн о нос яхты.
— Как ты смеешь говорить со мной в подобном тоне? — Голос ее дрожал.
— Похоже, единственный, кто от этой сделки не получил ничего, — это я. — Губы его скривились. — Или же ты всерьез думаешь, что достаточно тебе забраться ко мне в постель — и я забуду, что меня провели, как мальчишку?
— Ты еще пожалеешь об этом, Алекс. Потому что все, что ты сейчас сказал…
— Помнишь, Уитни, я рассказывал тебе об игре в покер? Всегда за столом находится парень, который поджидает простофилю, решившего, что у него в руках все козыри. — Его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья. — И вот теперь ты и Дж. Т. повышаете ставки, а я — с козырями, которые разобьют вас в пух и прах.
Она подняла голову.
— Мне нет до этого дела. Он холодно 'ухмыльнулся.
— Позволь мне разъяснить это тебе, любовь моя. Когда твой папочка придет ко мне за денежками, я пошлю его ко всем чертям.
— Меня это не удивляет. Если вспомнить о том, что произошло девять лет назад…
— Считай, что я потерял память. — Зубы его блеснули в быстрой улыбке. — В этом что-то есть, если ты в состоянии меня понять.
— Да. Ты не смог устоять против того, чтобы не отыграться на нас. Знаешь, ты не скажешь ничего нового, о чем бы я сама не догадалась.
— Тут дело несколько иного рода. Черт, мне просто хотелось посмотреть, как высоко вы с Дж. Т. поднимете ставки. — Он осклабился. — И сейчас я знаю. Нет большей жертвы. Если ставкой является первый ребенок из рода Тернеров — пусть будет так.
Уитни окаменела.
— Так вот что ты задумал!
— Какая, черт возьми, разница, что я думаю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21