Эви провела рукой по волосам. Они снова стали мягкими и шелковистыми. Она снова прислонилась спиной к кафельной стенке. Но нельзя, же стоять так вечно!
Коул нетерпеливо постучал в дверь ванной.
Эви затаила дыхание.
– Эй, ты там жива? – раздался его обеспокоенный голос.
Эви зажала себе рот ладонью, чтобы сдержать смешок, который грозил закончиться истерикой. Они только что любили друг друга в грязи, под дождем, и над ними завывал торнадо. Нет, она, конечно, жива, но…
8
Коул вернулся к кровати. Он просидел на ней двадцать минут, уронив голову на руки и размышляя, какой бес его попутал. Он увидел на покрывале грязное пятно. Как это он не догадался подстелить полотенце!
И не только об этом он не подумал. А презервативы? А здравый смысл?
Их тела сплелись, и смерч рыл землю, словно разъяренный бык, и Коул не мог думать ни о чем, кроме ее любви. Он вонзился в нее и напирал так сильно, что их извивающиеся тела вдавились в глину. Коул боялся потерять ее, но еще больше он боялся никогда не узнать ее, упустить случай дать ей понять, что он почувствовал, впервые увидев ее, – что он чувствовал до сих пор. Буря как бы воплотила в себе его чувства, дала им волю. И Коул уже не мог сдержать себя.
Он поморщился и подошел к двери. Он очень надеялся, что Эви не слышала, как он крикнул «Я люблю тебя!» Он выкрикнул это в тот миг, когда налетел смерч. Он простонал это, входя в нее. Он едва слышал сам себя за адскими завываниями бури. Слышала ли она его? Ему показалось, что ее глаза говорили, что она чувствует то же самое, – но, быть может, он ошибся?
«Может, мне все это приснилось?» – спросил он себя, потер лоб и хмуро уставился в зеркало, висевшее у двери.
После того поцелуя в Додж-Сити все неотвратимо шло к этому. В машине царила напряженная атмосфера. Если бы существовал прибор, измеряющий мужское желание, его бы наверняка зашкалило.
Он как мог сдерживал себя. У него едва хватало силы воли на то, чтобы вести машину. Он трепался, старался показать ей, что на уме у него не только это, рассказывал о своих бывших любовницах – короче, общался. Он где-то читал, что женщины ждут в первую очередь именно этого. Он хотел дать ей понять, что он не какой-нибудь неандерталец, который только и думает, как бы завалить бабу в койку.
«Признайся честно, ты ведь боялся!» – снова обратился он к себе.
Коул сумрачно оглядел комнату. Он ведь так гнал машину именно потому, что не хотел овладеть Эви где-нибудь в дешевом номере мотеля! Он хотел попасть в Амарилло. Воображал себе роскошный номер для новобрачных, тихую музыку, ванну на двоих… Такое место, где мужчина может сказать женщине, что безумно любит ее, и, даже если он не найдет достойных слов, обстановка доскажет за него остальное. Шампанское, розы, ужин при свечах…
А вместо этого он вывалял ее в грязи и привез в эту дыру отмываться. Чего ж удивляться, что она не торопится выходить? Может, она давно вылезла в окно и побежала разыскивать ближайшую патрульную машину…
Шум воды стих. Коул ждал. Не успела Эви открыть дверь, как легкие Коула наполнились паром – горячим, клубящимся, душным паром.
Эви закуталась в полотенце, повязав его выше грудей, и набросила другое полотенце себе на плечи. Она на цыпочках подошла к кровати.
– Твоя очередь! – весело сказала она. Но в глаза ему не посмотрела.
Она протиснулась в узкое пространство между кроватью и стеной и придвинула к себе свой чемодан. Откинутая крышка заслонила ее от Коула, словно щит.
Коул указал на ведерко со льдом, в котором остужались две банки «Доктора Пеппера». Да, это тебе, конечно, не «Вдова Клико»…
– Я притащил твою сумку, – сказал он, неизвестно зачем.
– Спасибо. – Эви рылась в косметичке в поисках расчески. – Это очень кстати. Мне понадобится чистая одежда.
Она хочет сказать, что это все из-за него?
«Нуда, а то из-за кого же?»
Он удалился в ванную и захлопнул за собой дверь. Содрал с себя мокрую рубашку и изо всех сил шмякнул ею об стенку. Но это его не успокоило. Рубашка плюхнулась на пол, оставив на стене еще один грязный след.
Коул рывком открыл кран и выругался сквозь зубы. Разве так следует обращаться с женщиной, которую любишь? Захватил ее врасплох, поставил в такое положение, когда она не могла отказаться…
А теперь заметил, что она не смотрит ему в глаза, и смылся, как последний трус.
Когда Эви потом лежала в его объятиях, она ему ничего не сказала. И потом, сидя рядом с ним в своем промокшем, изодранном платье, она молчала. На протяжении целых десяти миль она не сказала ни единого слова!
А теперь сидит на кровати и дрожит. Что могло бы быть – и что произошло! Разумеется, она обиделась. Надо было сказать хоть что-нибудь. Спросить, как она…
Его болтушка Эви молчит как рыба! Какой еще ответ ему нужен?
Он выключил горячую воду и встал под ледяной душ, чтобы наказать себя. Торнадо. Ха! Вот в голове у него действительно словно пронесся торнадо. Хуже всего не дурацкие обстоятельства, в которых они занимались любовью, не грязь и не дождь. Хуже всего то, что он уже не сможет отшутиться. Она слышала, как он сказал «Я люблю тебя». И дала ему понять, что не нуждается в его любви.
Когда дверь ванной открылась, Эви скрестила ноги. До этого она сидела на кровати, вытянув ноги, прислонившись к спинке. Из душа она вылезла красная как рак, но сейчас ее кожа успела приобрести нормальный оттенок. Колени торчали из-под шорт, рубашка, похожая на мужскую, была целомудренно застегнута до самого верха. Эви то подвертывала, то отворачивала манжеты, нервно оправляла воротник, застегивала и снова расстегивала верхние пуговицы. «Любит – не любит?»
Он появился, как раз когда она расстегнула две верхние пуговицы. Деваться было некуда. Она принялась теребить уголок воротника, уставившись на свои голые коленки.
– Ты в порядке?
Она пошевелила пальцами в гольфах и теннисных туфлях.
– Я потеряла босоножки.
– Извини.
Как она ненавидит этот тон! Эви скрестила руки на груди, чтобы не было заметно, как они дрожат, и уставилась на Коула. Она не хотела, чтобы он извинялся. То, что произошло между ними, было… невероятно! Восхитительно! Но, если сказать это вслух, это прозвучит пошло…
Он подошел к зеркалу у двери и встал перед ним – плечи ссутулились, голова опущена, джинсы еле держатся на узких бедрах. Эви посмотрела на его обнаженную спину, и щеки у нее вспыхнули: она увидела тонкие царапины, оставленные ее ногтями.
Да, в пылу страсти Коул говорил, что любит ее. Но сейчас он повернулся к ней спиной – буквально! Эви очень хотелось бы верить, что то, что он выкрикнул, перекрывая рев торнадо, было правдой. Но она не была столь наивна. Он сделал это потому, что думал, что ей хочется это услышать. Возможно, он даже был искренним. В тот момент. Но ее реакция отпугнула его: ее беззаветная, безоглядная страсть. Ее потребность любить кого-то.
Любить его. Эви чувствовала себя оскорбленной его молчаливым пренебрежением, слезы наворачивались на глаза, но она все, же жаждала коснуться его, заставить расправить плечи, дать ему понять, что она вовсе не собирается заставить его расплачиваться за свои опрометчивые слова.
– Подумаешь, босоножки! – небрежно сказала она.
– Да нет, за то, что все так вышло. Я не хотел…
– Не надо. Не извиняйся.
Эви застегнула воротник. Ладони у нее вспотели.
– Я уже не маленькая, не первый день живу на свете. Мало ли что бывает!
И все мужчины боятся, что их поймают на крючок из-за такой вот случайной связи, которая в какой-то момент выйдет за рамки простого любовного приключения.
– Не беспокойся на этот счет. Мы оба взрослые люди. Просто мы оба потеряли голову…
Коул достал из спортивной сумки бритвенный прибор. Нашел расческу и привел в порядок свои влажные волосы.
– Я ничего от тебя не требую, Коул! Честное слово!
Расческа выпала из его рук.
– Так, значит, ты не считаешь меня сукиным сыном, который воспользовался твоей слабостью? – недоверчиво спросил он.
– Да что ты, Коул!
– Но ведь ты просто не могла отказать мне…
– А ты уверен, что я хотела тебе отказать?
– Была буря, тебе просто некуда было деваться…
И он напряженно застыл, ожидая ответа. Эви видела, как он напрягся.
– Ас чего ты взял, что мне этого хотелось?
– Женщина всегда должна иметь возможность отказаться…
– Глупости. Насколько я знаю, обычно отказываются не женщины, а мужчины, – возразила она.
Он повернулся к ней лицом:
– Эви, я не хотел сказать ничего такого… – Она жестом остановила его.
– А я ничего такого и не думала. Но, ты знаешь, нет нужды раздувать угасшие угли…
– Ну, если ты так считаешь…
Эви хотела задать вопрос напрямик, не страшилась ответа, который может услышать. Любит ли он ее? Но сейчас у нее не хватало мужества.
Она спустила ноги на пол и взбила подушку.
– Насколько я помню, перед тем как налетел смерч, мы обсуждали вопрос, почему все наши предыдущие связи оканчивались ничем.
– Насколько помню я, мы направлялись к ближайшему мотелю. – Коул схватил бритву, не зная, что ему делать: то ли бриться, то ли собрать вещички и поскорее убраться отсюда. – Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, дело было не в грозе.
Эви вскинула голову.
– Я же предупреждала тебя, что имею обыкновение без оглядки вешаться на шею мужчинам. Я просто хотела дать тебе понять, что не стоит беспокоиться из-за того, что было между нами.
Коул сунул бритву в коробку. Противно скрипнула «молния».
– Отлично!
– Нет ничего удивительного, что мы зашли дальше, чем собирались. Это не должно иметь никаких последствий, если мы оба не захотим…
«Даже если я признался, что люблю ее?» – с горечью подумал Коул. Ну, да, конечно. Он был прав. Ей это не нужно.
Раздался стук в дверь. Они оба вздрогнули. Коул подошел к двери и отпер ее. В дверях появилась пожилая женщина, которая, видимо, занимала здесь должность администратора.
– Мистер и миссис Крик? – уточнила она. Коул не счел нужным поправлять ее.
– Да. В чем дело?
– Вы извините, мне очень неудобно, но из-за урагана несколько семей остались без крова. Слава Богу, все живы, но фургоны, где они жили, оказались повреждены. Я так поняла, что вы не собирались тут ночевать…
– Мы уже готовы. Минут через десять мы освободим номер.
– Я вам очень признательна. Вам еще повезло…
«Ой, повезло ли?» – подумала Эви. Судя по тому, как не терпится Коулу выбраться отсюда, они потеряли все…
По дороге в Амарилло оба молчали. Хозяйка мотеля дала им пару старых полотенец, чтобы застелить мокрые сиденья. Эви сидела на месте пассажира. Она любила вести машину, когда хотела подумать. А сейчас ей хотелось свернуться клубочком и смотреть на Коула, пристально следившего за дорогой.
Уже темнело, но лицо Коула было освещено светом приборной доски. На шее у него билась жилка.
Эви не кривила душой, когда говорила Коулу, что не станет ловить его на слове. Но здесь было одно маленькое «но». Похоже, она действительно всерьез влюбилась в него.
Она боролась с этим, как могла. Коул конечно, очень хорош собой. Но перед этим она могла бы устоять. Но его ранимость в сочетании с сильным характером и неколебимое чувство чести… Как можно было не влюбиться в такого человека? И даже то, что они только что занимались любовью, не разрядило обстановки.
Эви вздохнула, откинулась на спинку сиденья и прикрыла веки. А что, если он действительно любит ее? В ее душе затеплился слабый огонек надежды. Может быть, он ждет ее ответа? Может, на этот раз она была слишком осторожна?
Нет, надо набраться мужества и задать вопрос напрямик. Лучше знать наверняка, чем терзаться догадками.
Стоп. Где-то она это уже слышала. Ах, ну да. Как раз перед тем, как порвать с Джеком. И с Биллом тоже. Каждый раз, как она встречалась с таким вот нерешительным мужчиной и решалась задать вопрос напрямик, оправдывались ее худшие опасения. Как хорошо было ничего не знать! Однако, к сожалению, правда всегда, в конце концов, вылезала наружу… «Нет, все же надо спросить!» Эви открыла рот. Коул обернулся к ней, так, словно ждал этого, словно ловил каждое ее движение.
Слова замерли у нее на губах. Нет. Не сегодня. Им и так пришлось перенести слишком много. Его ковбойская шляпа все еще валялась на заднем сиденье. В ее ушах все еще звучал рев торнадо. Ее тело еще трепетало после любовных ласк. Ее нетерпеливому, пылкому сердцу на этот раз хватило мудрости выждать.
«Но в мотеле он зарегистрировал нас как супружескую пару!» – нашептывал ей голос, внушая надежду.
Да, и съехал оттуда при первой же возможности.
«Но ведь эти семьи действительно нуждались в жилье сильнее нас!»
Эви позавидовала этим бездомным семьям, потому что они, несмотря ни на что, имеют возможность быть вместе! Нет, с ней явно не все в порядке. И все равно Эви было больно от того, что Коул не хочет провести эту ночь с нею. Он так мчится в этот Амарилло, словно этой бури вовсе не было!
Когда Эви проснулась, было уже совсем темно. Они проезжали городские окраины: гаражи, бары, ремонтные мастерские, мексиканские ресторанчики.
Коул включил радио. Эви услышала мужской и женский голоса и поняла, что это передача «Вечерний Остин», та самая, которую они слушали тогда, в первый вечер их путешествия. И снова выступала эта Фиона Александер, женщина-экстрасенс.
Эви протянула руку и выключила радио. Коул удивленно посмотрел на нее. Эви смотрела на неоновые огни вдоль дороги. Ей только и не хватает экстрасенса, который будет давать советы, как заставить мужчину решиться на серьезный шаг… Нет, Коул просто не хочет связывать себя. Он же сам ей рассказывал. Как раз перед тем, как они занимались любовью. Предупреждение было вполне своевременное. И ей хватит ума воспользоваться им.
– Гостиница «Холидэй»? – предложил Коул.
– Сойдет.
Коул показал ей расценки, опубликованные в рекламном буклете.
– Там есть номера по тридцать долларов за ночь.
– Ну, вот и хорошо.
Номера, разумеется, отдельные. И она всю ночь будет пялиться в потолок. Ничего, зато будет время обо всем хорошенько подумать.
– Завтра рано вставать не обязательно. Мне надо записать эту историю со смерчем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24