Ты делаешь огромную ошибку, Жасмин. Зачем ты пытаешься защитить Розенштоков от прессы? Если ты думаешь, что они тебя будут благодарить, то просто заблуждаешься.— Они никогда этого не узнают.— Тогда ты не просто наивна — ты глупа. Я не могу спокойно смотреть на то, как талантливая сердцеедка превращается в инвалидку, которая добровольно отрубает себе руку, чтобы никто не мешал красивому эгоисту наслаждаться жизнью. Посмотришь, он в конце концов женится на Николь. И тогда не жалуйся.Из агентства «Геран» Жасмин ушла, унося в сумочке чек на восемьдесят девять тысяч евро. Но ощущения приятной неожиданности и чувства легкого триумфа было недостаточно, чтобы заглушить страх и тревогу, охватившие ее. Глория была права: она сумасшедшая и приносит слишком большую жертву ради своей душевной чистоты.В банке ей не смогли выплатить всю сумму сразу и попросили прийти после обеда. В пять минут двенадцатого она вошла в отель «Ибис». За барной стойкой уже сидел небрежно одетый заросший мужчина и пил «Кола лайт».— Вы?..— Томас Улау. Но вы — не Николь Тиллер.Жасмин пояснила ему, что Николь не придет. История, которую она хотела продать, придумана от первого и до последнего слова. Она приехала только для того, чтобы встретиться с Розенштоками и выпросить у них деньги путем шантажа.— А вы кто? — спросил репортер.Ни секунды не колеблясь, Жасмин назвалась вымышленным именем.— Я могу предложить другую историю, за которую вам не придется ничего платить. Историю о мерзавке Николь. И в отличие от сказочки, которую хотела продать вам Николь Тиллер, мою историю можно проверить.— Тогда не теряйте времени и рассказывайте, — с готовностью согласился репортер, хотя Жасмин показалось, что он не собирался что-либо печатать в ближайшем номере своей газеты.Расставшись с Улау, Жасмин отправилась в отель к Николь, чтобы не спускать с нее глаз до того момента, как она сядет в самолет. Это были самые трудные пять часов в ее жизни. Николь все время трещала не умолкая — в таком хорошем настроении она пребывала после удачных налетов на магазины или когда отец присылал ей очередную порцию денег. Николь, лицемерно улыбаясь, с удовольствием заключала каждого встречного в свои объятия и с притворством веселилась. Но если раньше легкость Николь, ее задор и презрение к морали были для Жасмин словно наркотик, то теперь все это казалось фальшивым. Николь явно переигрывала. Когда она принялась вспоминать о школьных годах и делиться своими планами на будущее, Жасмин не чувствовала ничего, кроме горечи и боли.Вплоть до момента когда Жасмин проводила ее в аэропорт, ей удавалось быть вежливой по отношению к Николь.Но когда бывшая подруга попыталась обнять ее, прежде чем уйти по коридору к самолету, у Жасмин не выдержали нервы и она резко отстранилась.Николь только засмеялась. Пройдя контроль службы безопасности, она обернулась и помахала ей обвешанной золотыми браслетами рукой.— Прощай, — пробормотала Жасмин и подумала: «А не рано ли подводить под этим черту?»Все выходные Жасмин обдумывала свое будущее. От Адельтрауд она получила небольшой заказ на сбор информации о финансовом положении одного из клиентов «Золотой Розы». Чтобы выяснить это, ей понадобилось всего лишь позвонить в общество по проверке кредитоспособности. Других поручений пока не последовало.Вынужденное безделье сказывалось не только на душевном, но и материальном состоянии Жасмин. Сейчас ей даже не хватало денег, чтобы заплатить за квартиру. Наверное, Адельтрауд думала, что у нее есть еще какая-то статья доходов, а может, ей что-то мешало устроить Жасмин в штат агентства. Если же она испытывала к Жасмин своего рода уважение, то сейчас это только мешало. А попросить у Адельтрауд место она не могла, поскольку хорошо знала, что в фирме достаточно сотрудников и рассчитывать на то, что для нее вдруг освободится место, не стоит. Тем временем для переезда в панельный дом в район Митте теперь не осталось средств, потому что она исчерпала весь свой свободный запас кредита.В рубрике «Работа» оказалось совсем мало объявлений.В течение нескольких дней Жасмин обошла все забегаловки в Пренцлауер Берг Пренцлауер Берг — район в Берлине.

, пытаясь устроиться официанткой с зарплатой в пятьсот евро. Лизелотта заняла ей немного денег, и Жасмин смогла заплатить за квартиру. ГЛАВА 21 В середине ноября для Рони наступил долгожданный день: во вторую субботу месяца ей исполнилось двенадцать лет. На столе в кухне стоял шоколадный торт со свечками. Несмотря на то что выпечкой занималась Зиглинда, Адельтрауд выдавала торт за свое произведение.Все вместе — Адельтрауд, Фальк и даже Понтер Розеншток — громко спели «С днем рождения», и Роня торжественно задула свечки. Отец повел ее в гостиную, где лежали подарки.— Велосипед! — Роня бросилась Фальку на шею. — Такой, как я хотела! Спасибо, папочка!Фальк тихонько засмеялся, и это обрадовало Роню почти так же, как велосипед. В общем-то, вызвать у отца такую улыбку было не так уж сложно. Достаточно было крепко обнять Фалька, тем самым выражая ему свою любовь. Именно в эти редкие моменты своей трудной жизни маленькая Роня интуитивно понимала, что поступает правильно.Как легко и радостно на душе, когда ты распаковываешь подарки: книгу о шахматах, блестящий браслет, черные ботинки с белыми носками и рисунком из черепов. И мобильник!Роня снова бросилась отцу на шею. Принесли завернутый в бумагу подарок — почтовую посылку. Отправитель —Жасмин Кандель. В посылке оказался детектор лжи «Експлорер».Папа нахмурился.Роня вынула красный приборчик, состоявший из электронной платы, сигнальной лампочки и креплений для пальцев.— Когда человек лжет, — начал объяснять Фальк, и Роня по его тону сразу поняла, что ему неприятно говорить об этом, — его сердце бьется чаще, чем обычно, и он потеет. Прибор отражает наше состояние.— Честно? С ума сойти! Это надо проверить! — Она была достаточно чуткой, чтобы понять, что у взрослых этот прибор вызвал раздражение, и поэтому решила испытать его на себе. Роня положила пальцы на контакты и спросила: —А что теперь?— А теперь расскажи нам что-нибудь, — сказал Фальк. — Но скажи заранее, что это будет — правда или ложь, а мы посмотрим, запищит приборчик или нет.Детектор сразу замигал, как только Роня заявила, что сейчас расскажет выдуманную историю.— Но это же правда! — закричала она. — Я сейчас расскажу выдуманную историю.Оказалось, что по Роне было очень трудно понять, обманывает она или нет, потому что девочка рассказывала обо всем очень эмоционально. И только деду удалось заставить Роню заволноваться.— Ты когда-нибудь крала деньги? — спросил Понтер Розеншток.Услышав вопрос, девочка растерялась, но честность победила довольно быстро.— Да, два евро — они лежали у мамы на столе, — призналась Роня, но эти слова показались приборчику ложью.— Но я же сказала правду! — запротестовала Роня.Адельтрауд засмеялась.— Но это всего лишь прибор, не переживай так.Роня сняла контакты с пальцев.— А теперь ты, папа!— Ты еще не попробовала торт! — быстро сказала Адельтрауд. — Это же твой любимый шоколадный торт!Но Фальк уже покорно надел крепление с контактами.— Расскажи что-нибудь, — потребовала Роня.— Нужно спросить меня.— Что спросить?Фальк засмеялся.— Что тебе больше всего хочется знать.Роня задумалась.— Ты меня любишь?— Да, — ответил Фальк.Прибор молчал.— А теперь ты, бабушка! Спроси его что-нибудь.— Ну, Роня, мне ничего в голову не приходит. Кроме того, такими вещами не играют.Фальк усмехнулся.— Спроси его, он счастлив? — предложила Роня.Лампочка сверкнула и погасла.— Постоянно счастливых людей, к сожалению, нет, Роня, — поспешно сказала Адельтрауд.— Ты любишь маму? — внезапно спросила Роня.— Нет, — ответил он.— Но ты ее когда-нибудь любил?Фальк покачал головой.— Не могу утверждать, к сожалению.— А зачем же ты тогда… меня сделал?Приборчик среагировал прежде, чем он успел ответить. Когда все немного успокоились, Фальк сказал:— Я даже не представляю, как бы я жил, если бы тебя не было, Роня.— Давайте же, наконец, есть торт! — настаивала Адельтрауд.Но Роня не слушала ее.— Тебе нравится Жасмин?Вспыхнул сигнал, приборчик запищал. Фальк провел рукой по детектору.— Твоя бабушка права, Роня. Есть вопросы, с которыми не шутят, и ответить на этот вопрос не так-то просто. Но…Да, мне нравится Жасмин.— А почему мы ее никогда не приглашаем в гости?— Может быть, потому, что она не захочет прийти.— А если я ее позову? У меня же теперь есть мобилка! Я могу ей позвонить, когда мне захочется.— Ты и раньше могла это сделать, — заметила Адельтрауд таким тоном, каким взрослые разговаривают с детьми, когда не хотят больше говорить на эту тему.— Но папа не хочет, чтобы она приходила. — Понтер неожиданно засмеялся.— Да, я тоже слышала. Это было, когда умер Северин. Папа пришел к нам в отель и сказал Жасмин, что не хочет никогда больше ее видеть. Я подслушивала. Только я не понимаю, почему ты так поступил с ней. Она дружила с нами не из-за денег, папа. Она порвала чек на мелкие клочки.— Ну все, Роня, хватит! — Терпение Адельтрауд лопнуло.Но Фальк схватил дочь за руку.— Секунду, Роня! Что сделала Жасмин?— Она порвала чек, который ей дала Николь. Сначала они поехали в банк в Бад Доберан и сказали, чтобы я ждала в машине. Когда они вернулись, Николь спросила: «Ну что, теперь ты веришь, что чек обеспечен?» А потом, когда мы были в кафе в Ростоке, Жасмин порвала его на мелкие кусочки. Они думали, что я ничего не поняла. Но я не такая глупая, как вы думаете!Фальк обнял Роню.— Ты — моя самая умная девочка!— Кажется, теперь мы все выяснили, — заявила Адельтрауд и встала. Очевидно, детектор лжи был с ней не согласен.— Жаль, — заметил Понтер Розеншток, — я тоже с удовольствием задал бы вопрос.Фальк подтолкнул дочку к бабушке и внимательно посмотрел на отца.— Задавай. Я отвечу честно, и не потому, что здесь есть детектор лжи.Понтер Розеншток многозначительно откашлялся.— Ничего нового. Тот же вопрос, который я задал Роне: ты когда-нибудь крал деньги, Фальк?— Нет, папа.Возникла напряженная тишина. Роня догадывалась, что речь идет о чем-то очень важном, и чувствовала, что это действительно взрослый разговор, который она не поймет. Она была уверена, что ее папа никогда не крал деньги. Ему просто это не нужно. Она посмотрела на бабушку, и у той наконец появилась возможность увести Роню из гостиной — к праздничному торту.— А как насчет чеков, которые Северин крал по твоей указке?— Ты на самом деле хочешь услышать правду? — ответил Фальк вопросом на вопрос.Адельтрауд закрыла за собой дверь, и они остались одни.
В следующую пятницу в девять утра Адельтрауд стремительно вошла в офис, где в этот день за одним из столов всегда сидела Жасмин, и пригласила ее в свой кабинет.— Ну у тебя и нервы, Жасмин! О чем ты думала, когда подарила Роне детектор лжи? Ты не представляешь, в какое положение ты нас поставила! Боже мой, ведь вся повседневная жизнь состоит из маленьких и больших неправд! А нам всем пришлось говорить правду. Фальк заявил, что Северин крал чеки не для него, а для себя, и Понтер ему поверил. Фальк просто подставлял себя под удар ради брата.Жасмин притворилась, что эта новость поразила ее. Адельтрауд, казалось, не могла остановиться:— Наш старший сын играл в карты. Оказалось, что Северин был слабее, чем мы думали. Для нас это стало ужасным открытием. Ты подарила нам очень трудные выходные, Жасмин. Но отец и сын наконец-то поговорили откровенно, и это действительно чудесно. — Адельтрауд на мгновение задумалась и, вздохнув, произнесла: — Но знаешь, было довольно тяжело и больно. Может, в следующий раз ты подаришь Роне что-нибудь такое, с чем нельзя играть даже взрослым? Кстати, ты не хотела бы приехать к нам в Пеерхаген на Рождество? Роня будет очень рада.— Спасибо, Адельтрауд, но я обещала родителям навестить их.— Тогда в другой раз. Но пообещай, что приедешь.На Рождество Жасмин действительно отправилась в Карлсруе.— Ты плохо выглядишь, — заявила мать. — А что, с Рольфом ничего не вышло? Смотри, чтобы ты не осталась старой девой, как тетя Гортензия. Кому ты нужна в свои двадцать восемь?Вольфрам больше порадовал родителей: его повысили в должности и поручили подготовить обвинение против Тиллера. Мать даже постепенно привыкла к Сюзи, подружке Вольфрама. Та работала в школе и очень старалась быть милой и веселой. Они купили квартиру в одном из домов на Вайфен-штрассе и собирались в следующем году пожениться и завести детей.На второй день Рождества, распивая с Жасмин бутылку «Ротхауса», отец сказал:— Я всегда считал, что ты у меня особенная. Выше голову, малышка! У тебя все получится!На самом деле было не так уж плохо.В октябре по вечерам Жасмин работала официанткой, а по утрам разносила газеты. На протяжении нескольких недель она видела Берлин только в сумерках. Бывало, когда за окном начинало светать, она только ложилась спать. Но потом улыбнулась удача: Жасмин предложили взять на себя возню с бумагами на одном небольшом предприятии в районе Кройцберга. Предприятие состояло из столярной мастерской, где трудились инвалиды, диетического ресторана, который толком и не работал, и мастерской, в которой две женщины делали сумочки из необычных материалов: дерева, жестяных банок или шин — в форме шара, куба или цилиндра. Пользовались они просто бешеной популярностью. С тех пор как Жасмин начала заниматься финансами, арендой и государственными субсидиями и при этом не ленились систематически проводить собрания, вся бухгалтерия стала сходиться.По пятницам она помогала в «Золотой Розе». Убедившись в недюжинных организаторских способностях Жасмин, Гайер и Адельтрауд с удовольствием предоставили ей возможность устраивать встречи для желающих вступить в брак, где она тоже должна была присутствовать, но как можно более незаметно.В январе предстояли переговоры с представителями социальных организаций города в связи с тем, что психолог агентства хотела создать кабинет для консультаций по психологическим проблемам женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44