Но увлекшаяся добродетелью пожилая дама возмутилась, когда он потребовал, чтобы ее доброе сердце было открыто только для него, и после очередной сцены ревности выгнала его.— Жасмин ведь сказала, что я должна действовать именно по такому сценарию, — оправдывалась Ванесса, когда Глория стала упрекать ее в непрофессионализме.— Я же тебе объяснила, — возразила Жасмин, — что в самом начале Ромео должен играть роль опустившегося на дно человека, чтобы женщина прониклась к нему жалостью. Потом, конечно же, ему нужно изменить свой образ и как-то сблизиться с ней духовно. Ему надо было отвлечь женщину от ее деятельности: может быть, привести в какую-нибудь христианскую организацию или общину, где не понадобится тратить так много денег. И только после всего этого он должен бросить ее.— Нет, этого ты мне не говорила.— Ну, надо же и самой думать, иметь чутье и проявлять инициативу.— В итоге заказчица вне себя от ярости, — сказала Глория, поджав губы. — Она даже угрожает пойти в суд и рассказать все газетчикам.— Такая дочь никогда не обратится за помощью к прессе, — вмешался Рольф. — Если ее мамочка узнает о ее обращении к нам, она просто перепишет завещание.Все сошлись на том, что Жасмин придется взять это дело на себя.Жасмин чуть было не сказала, что ее обычные методы не принесут никакой пользы, но не успела этого сделать, так как Глория перешла ко второму делу.— Вы еще помните о свадьбе Ахима Хансена и Ксандры Шульце? Старик Хансен написал мне — он сейчас очень и очень рассержен, — что эта парочка снова вместе. Он грозится, что заберет назад свои деньги.Жасмин не могла сдержать улыбку.— Это не смешно, — заметила Глория. — За всю историю существования моего агентства не было ни одного случая, чтобы разлученная нами парочка снова сошлась. Вторая попытка для свадьбы исключена. Подобные просчеты в нашей работе недопустимы. — Она окинула своих коллег строгим взглядом.Лизелотта, Ванесса и Жасмин молчали.Рольф, которого Глория, казалось, прожигала насквозь своими карими глазами, старался не смотреть на свою начальницу.— Возможно, что они снова встретились, — равнодушно произнесла Жасмин, — и выяснили все недоразумения.— А нет никаких недоразумений, — раздраженно бросила Глория. — Она влюбилась в другого и оставила своего жениха. Мужчины этого не прощают.— А если она рассказала Ахиму какую-нибудь сказочку? — предположила Жасмин. — А он, по уши в нее влюбленный, взял и поверил ей.— Именно это я и хотела поручить Рольфу. Рольф, ты должен докопаться до истины. — Глория ударила ладонью по столу. — А потом уже будем думать, что делать дальше. Задействовать другого Ромео навряд ли удастся. Скорее всего, придется прибегнуть к клевете.— А что вообще старик Хансен имеет против этой девушки? — спросила Жасмин.Глория недоуменно посмотрела на нее.— Золотце, нас это не должно интересовать. Мы обязаны думать о том, что старик Хансен может выполнить свое обещание и устроить грандиозный скандал. Ему нечего терять, зато нам есть что.— Тогда отдай ему его деньги.Ванесса, украдкой поглядывая на них, хихикнула в кулачок. От возмущения Глория чуть не поперхнулась, и ее лицо покрылось красными пятнами.— Что ты сказала?Жасмин выпрямилась.— Глория, ты забыла, что Ахим Хансен—лучший друг Фалька Розенштока? А тот знает, чем мы на самом деле занимаемся. В этом есть и твоя вина: не надо было так опрометчиво приглашать Розенштока в наше агентство. Даже если Розеншток до сих пор ничего и не рассказал Ахиму, наверняка он сделает, это, когда увидит, что против Ахима и Ксандры снова что-то замышляют. Давай лучше не вмешиваться в их дела.— Боже, вот так напор, Жасмин! — воскликнул Рольф. — Такое ощущение, что они оба тебе небезразличны.— Мы ищем такое место в отношениях, где они и без нас дадут трещину, — процитировала Жасмин. — В данном случае в их отношениях назрел конфликт, но они не исчерпали себя. Эти двое любят друг друга. И я думаю, что мы должны с этим считаться.Лизелотта тихо радовалась. Рольф демонстративно вздохнул. Глория нахмурила брови.— Мы это обсудим, когда Рольф выяснит, что же там на самом деле случилось. — Глория кивнула присутствующим и закончила совещание.— Может, встретимся сегодня вечером? — спросил Рольф, когда они выходили из кабинета начальницы.— Пойми меня правильно, но…— Хорошо, я все понял, Жасмин. Я тоже сегодня занят. — Он указал на бумаги, касающиеся дела Ахима и Ксандры.— У меня серьезные проблемы, — доверилась Жасмин Лизелотте, когда после небольшого ужина они сидели у нее на балконе и дышали тяжелым городским воздухом. Ласточки с шумом летали туда-сюда. Пахло городской пылью, бензином и углями для гриля — берлинский воздух.— Это связано с Рольфом? — сгорая от любопытства, спросила Лизелотта.— С ним тоже, но я бы не сказала, что это серьезная проблема. Нет, дело в другом.Лизелотта потягивала свою кальпиринью, помешивая красной трубочкой льдинки и протыкая дольки лимона. Наслаждаясь вечером, свободным от забот, она внимательно слушала Жасмин, которая рассказывала о своем вмешательстве в отношения Ахима и Ксандры.— О! У тебя будут из-за этого неприятности, — констатировала Лизелотта. — Но я считаю, что ты поступила правильно.— А почему, собственно говоря, ты работаешь на Глорию, если у тебя в голове только мелодрамы со счастливым концом? — улыбаясь, спросила Жасмин.— А что еще остается делать с таким прошлым, как у меня? — Лизелотта вздохнула. — Незаконченная учеба, потом год без работы, судимость за выращивание конопли, два внебрачных ребенка и сомнительный опыт в агентстве Глории. То же самое касается и тебя, Жасмин.— Да, только у меня нет детей и я не выращивала коноплю. И безработной я никогда не была. Но это не за горами. Рольф и его помощники быстро докопаются до сути. И почему Ксандра и Ахим должны всем рассказывать о своих отношениях? Мне ведь было не с руки просить их держать язык за зубами и объяснять, что в противном случае я могу остаться без работы. Представляешь, если бы я посвятила их в свои дела, рассказав, в чем заключается моя работа и кто виноват, что их свадьба не состоялась? С другой стороны, лучше бы они узнали об этом от меня, а не от Рольфа, Глории или отца Ахима.Лизелотта задумчиво помешивала напиток. Потом она посмотрела своими выпуклыми серыми глазами на Жасмин.— Могу ли я спросить, а в чем, собственно говоря, заключается проблема?— Ах… — Жасмин махнула рукой. Она уже и сама не знала.— Мне кажется, ты не боишься увольнения — ты к этому приготовилась.— Глория до сих пор называет меня «золотцем», с того времени как я отказалась возвращаться из Пеерхагена. Как это подло. — По выражению лица Лизелотты, которая всегда понимала и принимала отсутствие логики у женщин, Жасмин увидела, что в этот раз ее объяснения не совсем понятны подруге. Жасмин, не сдержавшись, рассмеялась. Она встала и сделала еще по стакану коктейля.Небо над Берлином пока не собиралось темнеть. Ласточки все так же стремительно носились перед балконом.— Мне кажется, — сказала Жасмин, снова присев рядом с Лизелоттой, — моя проблема в том, что я допустила слишком много ошибок. Я запуталась во лжи и теперь боюсь, что ко мне явятся пострадавшие от наших интриг люди и начнут упрекать меня.— Основное правило любых отношений гласит, — возразила ей Лизелотта, — что никогда не надо каяться в своих промахах, пока оппонент не приведет конкретные доказательства. Страха и подозрений, что он может все узнать, недостаточно.— Ты считаешь, что мне не стоит беспокоиться и рассказывать людям правду?— Это очевидно. — Лизелотта как ни в чем не бывало потягивала через трубочку ароматный напиток. — Я считаю, что в этом нет никакой необходимости.— А если у меня самой возникнет необходимость покончить с этим делом раз и навсегда?— Ага, вот мы наконец и подошли к главному. — Лизелотта поставила стакан на маленький столик, который был зажат между двумя стульями, достала табак и какую-то пластиковую баночку из своей сумочки. — И с кем ты собираешься покончить раз и навсегда?— Со всеми, — ответила Жасмин, нерешительно взмахнув рукой.Лизелотта засмеялась и начала медленно скручивать сигарету.— Да ладно тебе! Кстати, — спросила она как бы между прочим, — а что с этим Фальком Розенштоком?— А что с ним должно быть?Лизелотта оторвала глаза от своей самокрутки, посмотрела на Жасмин и язвительно усмехнулась.— Во-первых, почему он ничего не рассказал своим родным о твоих проделках? Во-вторых, откуда ты знаешь, что он этого не сделал? И в-третьих, почему это тебя так беспокоит?Жасмин молчала, уткнувшись носом в свой стакан.— Во всяком случае ему ты не можешь рассказать правду, — продолжала Лизелотта. — Она ему уже известна. Но я подозреваю, что тебе очень хотелось рассказать ему все еще до того, как он сам об этом узнал.— Да какая разница! Что бы я ему ни сказала, он все равно не поверит!— Неужели? А вот это действительно интересно. Скажи, он хорош собой?— Не то слово. Но из этого ничего не получится. Даже не надейся, Лизелотта. Он уверен, что я любила Северина, и это на самом деле так. Кроме того, он думает, что я выкупила свою любовь у Николь, хотя это неправда. Когда Николь вручила мне чек, я в то же мгновение поняла, что моя любовь к Северину прошла, испарилась. И я разорвала чек.— Как глупо! — Лизелотта закурила.Жасмин рукой прогнала от себя дым.— Не исключено, что его и нельзя было обналичить, даже если бы мне и хотелось. Да и какая теперь разница. Все равно я не могу доказать Фальку, что я не взяла эту злосчастную бумажку.— Боже, до чего же умный мужчина! — с иронией в голосе воскликнула Лизелотта и предложила Жасмин затянуться хотя бы разок, но та отказалась. — Но им же хуже, если они так умны, что могут разгадать все наши маленькие хитрости. Мужчины никогда не поймут, какой чести мы их удостаиваем, когда имитируем оргазм или когда говорим, что купленные туфли были просто находкой, поэтому нельзя было упустить возможность, чтобы не принести домой сразу три пары. Они не догадываются, почему на вопрос: «Как прошел твой вечер с подругой?» — мы отвечаем: «Скучно», хотя все это время пытались привлечь взгляды других мужчин. — Лизелотта снова взяла свой стакан. — А чем вообще занимается Николь?— Насколько я знаю, она сейчас на Майорке.— А куда, ты говоришь, Фальк с Роней собирались уплыть?— Только не на Средиземное море, — ответила Жасмин, чувствуя нарастающую тревогу. — Насколько я помню, к островам Дании.
«Я с ума сойду», — думала Жасмин, когда в понедельник утром сидела в офисе. Фальк и Николь… Как она могла об этом забыть? Как можно быть такой самонадеянной, чтобы верить, что мужчина, которому, по его же признанию, нравилась Николь и ее манеры, до сих пор будет думать о ее подруге? Да и откуда, черт побери, ей знать, что их связывает? Неужели между ними что-то действительно было?Она сидела за своим письменным столом в агентстве Глории и на протяжении двух часов пыталась прогнать мысли о Фальке. «Надо забыть о нем, — говорила она себе, — забыть о Николь. Нельзя допускать, чтобы он распоряжался мной и моей судьбой. У меня есть друг и его зовут Рольф. Или?..»Как поведет себя Рольф, когда узнает, что это она снова свела Ксандру и Ахима? Станет ли это трещиной в ее отношениях с Рольфом? Должна ли она рассказать ему о своем поступке или ждать, пока он сам все разузнает? Какой вариант выбрать? Никогда в своей жизни она не чувствовала себя такой беспомощной и неуверенной. Жасмин поняла, что запуталась. Она напрочь забыла о тех критериях, благодаря которым ей всегда удавалось решать, что правильно, а что нет, и как ей нужно поступить для достижения цели. К черту этого Фалька!К обеду, не в силах справиться с собой, она попрощалась с Петрой, сказав, что в поисках какой-то информации ей нужно срочно уехать. Жасмин остановила такси и отправилась в брачное агентство «Золотая Роза», которое находилось в одном старинном здании, украшенном башенками.Кроме медной таблички с выгравированной на ней розой и фамилией Розеншток, ничто больше не указывало на то, чем здесь занимаются. Все было так засекречено, что Жасмин невольно улыбнулась. За стеклянной дверью она увидела очертания женской фигуры. Дверь ей открыла не Адельтрауд, а какая-то хорошо одетая женщина среднего возраста. Она приветливо улыбнулась и пропустила Жасмин, не спрашивая ее ни о чем.Жасмин оказалась в холле, где стояли стол, два стула и комод в стиле бидермейер. На отделанных деревом стенах висели написанные маслом картины с пейзажами, потемневшие от времени.— Что вам принести? Кофе, чай, воду? — любезно поинтересовалась женщина.— Чай, пожалуйста.— Хорошо. Как мне вас представить?— Жасмин Кандель. А фрау Розеншток у себя?Женщина снисходительно улыбнулась.— Само собой разумеется. Только вам придется подождать еще пару минут.Но Жасмин не пришлось ждать. Едва женщина успела войти в кабинет управляющей, как дверь снова открылась и Адельтрауд стремительно направилась в холл.— Жасмин, какое счастье! — Она распростерла руки. В следующее мгновение Жасмин оказалась в объятиях Адельтрауд, которая, похоже, искренне обрадовалась ей. — Как хорошо, что ты пришла! Как у тебя дела?— Спасибо, все в порядке. Но я то же самое хотела спросить у тебя. Как ты поживаешь?— Да нормально, потихоньку. Жизнь продолжается. Как бы банально ни звучали мои слова, но это правда. Человек, как всегда, должен заниматься своей работой. Поначалу мне все казалось, что откроется дверь и появится Северин, но со временем это прошло. Возникли новые заботы, какие-то проблемы… Ты путешествуешь, ешь, пьешь и даже иногда радуешься и резвишься. Но потом тебя снова одолевает страх и ты вдруг начинаешь думать: «Да как ты смеешь так громко смеяться?» Но с другой стороны, Северин больше не страдает. Мой сын сейчас в другом месте, где, хотелось бы верить, он обрел покой, которого у него не было при жизни. А теперь пойдем в мой кабинет. Я очень рада видеть тебя. Боюсь, что тогда мы не очень хорошо обошлись с тобой.Жасмин покачала головой.— Но от меня тоже было мало толку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44