— Вы уверены, что я смогу?
— Сможете, потому что я сделаю так, что деньги за Пикассо получит проект вашего напыщенного толстяка Жюля. Вы же за этим пришли, на Матисса-то вы явно не рассчитывали?
— А теперь рассчитываю, — оскорбилась Марта и к Матиссу в придачу получила маленькую постельку Дега в лимонных тонах.
Глава 24, в которой Марта довезла меня до самого дома
Заботливая Марта довезла меня до самого дома, но я не стала подниматься сразу в свою квартиру, а, дождавшись в подъезде, когда за углом скроется ее машина, молнией метнулась через дорогу в кафе.
Я испытывала такой голод, как будто не ела несколько лет; от запеканки Марты, потрясающей, безусловно, в моем организме не осталось даже воспоминаний, а соки, коньяк и персики только разожгли аппетит. И на какое-то время мне не составило труда не думать ни о чем, кроме процесса поглощения пищи.
Моя мама считает, что у меня здоровая крестьянская психика, поскольку в моменты отчаяния я зверски хочу есть, а вовсе не испытываю к еде отвращения, как было бы положено утонченной творческой натуре. Я постеснялась признаться в этом мадам Рейно.
Дома я содрогнулась от беспорядка в собственной квартире. Конечно, можно бы обойтись малым: убрать постель и сложить диван к приходу Марты, все равно во вторник придет мадам Сифиз и наведет чистоту, но сегодня всего лишь пятница, а я вряд ли сумею пережить выходные в таком безобразии. Тем более что и моим мыслям — даже после основательного подкрепления сил половиной блюд из меню кафе напротив — до гармонии все равно далеко. Хорошо хоть частично побеждена распроклятущая лестница, но и без нее проблем достаточно: сервиз, комиссар Лавузье, Маршан, Анри, Виктор... Марта велела думать о Викторе... Нет уж, сейчас я буду думать только о внешней гармонии, тогда и внутренняя придет сама собой! Я смогу спокойно сесть за компьютер и заняться делом.
Я решительно покидала постельное белье и кухонную скатерть в стиральную машину, восстановила гармоничный вид дивана, включила пылесос, и мне сразу стало легче от предвкушения будущей чистоты и порядка вокруг. Мой бывший, Норбер, всегда подтрунивал над моей любовью к внешнему порядку. Он считал это явным признаком отсутствия таланта. По его мнению, гений на то и гений, чтобы быть выше буржуазных предрассудков, уборки квартиры в том числе. А я не могу сосредоточиться ни на чем, если вокруг бардак. Для сосредоточенности мне нужна внутренняя гармония, а она не наступит, если не будет внешней. Нет, естественно, когда внутренняя гармония у меня есть, до внешней мне действительно нет никакого дела, но когда ее нет!..
Особенно благотворно на меня действует процесс мытья плиты. Собственно говоря, она и так чистая — я же практически ничего не готовлю, а кофе варю в кофеварке, — но почему-то именно ее белая эмалированная поверхность и серебристые грибки конфорок умиротворяют меня больше всего.
Но сейчас эта белизна вызвала из моей памяти белоснежные Альпы и, соответственно, Анри... И Жаннет! Неужели Марта действительно права и между ними уже что-то было? Недаром ведь Жаннет так самоуверенно добивалась его, как будто имела на то какое-то законное право! Даже Маршан заметил и в полушутку предложил мне составить клуб разбитых сердец.
А ведь обычно супруги ничего не замечают!
Допустим, они еще не состояли тогда в официальном браке, как и мы с Анри. Значит, я напрасно не придала этому значения? Значит, они уже были в сговоре и, пока мы там катались на лыжах и играли в карты, ее щуплый братец с приятелем грабили отцовскую квартиру? Боже мой! Но ведь и Маршану в таком случае тоже очень опасно держать при себе в качестве жены эту воровку.
А вдруг... У меня опять похолодела спина.
Вдруг они действовали с его ведома? Как это так, что ни с того ни с сего Маршан оказался в том же отеле?.. Но Анри! Как он мог?! А как я могу подозревать его? Пытаюсь оправдать собственное распутство?
Я с ожесточением терла ни в чем не повинную плиту. «Думайте только о хорошем, — сказала Марта, — например, о Викторе». Не хочу я думать о Викторе! Не хочу! И, как нарочно, я совсем отчетливо опять увидела его фигурные призывные губы, круглые карие глаза под девичьими ресницами, растрепанные светлые кудри: «Мы свободные люди, я люблю тебя, ты любишь меня»...
И тут зазвонил телефон. От волнения я неловко схватила трубку мокрыми руками и услышала лишь протяжные гудки. Кто бы это мог быть?
Анри? Марта? Или Виктор?.. Я повесила трубку и подолом вытерла мокрые руки. Подол оказался бархатистым и плохо впитывал воду. Надо же, на мне все еще многострадальное вечернее платье!
Телефон зазвонил снова. Я приказала своим рукам вести себя достойно и сняла трубку.
— Это я! — жизнерадостно сообщила Марта. — Я уже дома, готовлю ужин и звоню вам. Наверное, нажала на кнопку ухом. Извините. Нас разъединили.
— Вы были у Маршана?
— Да, непременно. Не волнуйтесь, я накормлю всех ужином и через час-полтора приеду. Хорошо?
— Так это Маршан?! Или его жена?
— Второе. Вы угадали, я как раз готовлю второе. И Анри, — тихо добавила она.
— Анри? Марта, вы сказали: «Анри»?
— Конечно, Софи, обязательно с гарниром, с гарниром, конечно.
— Марта, вы сейчас не можете говорить? Вы не одна?
— Прихватить что-нибудь по дороге? Сок?
Бутылку вина?
Глава 25, в которой Виктора угораздило
— Как же тебя угораздило? — горестно спросил Жюль.
Он, Марта и Виктор уставились в экран монитора. Там царила статья из «Фигаро» полуторагодичной давности со снимком сервиза из юбилейного издания про гильдию, фото мадам Ванве в украденных серьгах, в уцелевшем колье и с кольцом, пропавшим в Альпах, о котором Софи никому не заикалась; фотографию булавки заменял рисунок в натуральную величину, «выполненный С. Норбер», как гласила подпись.
— Ну влюбился я! — Виктор двумя руками откинул волосы со лба. — Она же потрясающая!
Красивая, страстная, — он смущенно покосился на Марту, — умная, талантливая и совсем как я! Я же тебе говорил, Жюль: она точно так же, как я, сразу после оргазма выскакивает из постели и начинает творить как бешеная!
Жюль запыхтел.
— Буквально выскакивает? — уточнила Марта. — Сразу после оргазма?
— Какие еще, к лешему, оргазмы! — взорвался Жюль. — Я тебя французским языком спрашиваю: как тебя угораздило купить это барахло у Маршановой ехидны?
Марта забеспокоилась, что Виктор взовьется на «ехидну», но он лишь виновато развел руками.
— Жалко ведь. Знаемся столько лет. А тут этот субъект опять шантажирует. А она на сносях, и ребенок, пока непонятно чей.
От обилия информации Жюль затряс головой, но Марта выделила главное:
— Какой субъект?
— Да! — Виктор пренебрежительно махнул рукой. — Один вымогатель-фотограф. Нащелкал ее в Альпах с неким лыжным инструктором, а теперь грозится предъявить снимки Маршану.
— Выходит, ребенок от этого инструктора? — уточнил Жюль.
— Ты в своем уме, патрон? Она была в Альпах полтора года назад, а беременная сейчас!
— От тебя, что ли? — изумилась Марта.
— Марта, мы с Жаннет просто знаемся, а не спим!
— Как это, интересно, вы «знаетесь»? Что это за слово такое «знаемся»?
— Ну росли мы в одном доме. Ее тетка в соседней квартире жила, она Жанну воспитывала.
Ее мать умерла родами, эта дурища до сих пор простить ей не может, дескать, бросила меня, маленькую.
— Кто бросила? — не понял Жюль.
— Мать. Мать умерла, а Жанна считает, что бросила.
— Это что, они тоже русские?
— Нет, французы. Если там кто еще подбавил крови, так только цыгане. Тетушка Мирей в свое время всему Парижу гадала. Ясновидящая мадам Аурелия! Неужели не слыхали?
— А тебе она гадала? — заинтересовалась Марта.
— А то! — Виктор повеселел. — Марьяжная карта червонному королю ложится по поздней дороге, то бишь в зрелых годах, по причине пламенной любви и неотвратимой угрозы через туз пик. Каково? — Он подмигнул. — Полная чушь!
— Туз пик — это кто? — спросила Марта, не обращая внимания на запыхтевшего вновь Жюля.
— Не кто, а что. Казенный дом. Ты чего так на меня смотришь? Я, между прочим, очень даже прилично владею этим самым гадательным сленгом, хочешь, могу тебе карты раскинуть, хоть обычные, хоть таро. Мы же все ассистировали мадам Аурелии — и Элен, и Жанна, и я. Даже тянули жребий, чтобы не ссориться. Но наибольшей популярностью в качестве медиума пользовался я.
Представьте себе белобрысого парнишку с темными глазищами, который погружается в транс, а потом страшным голосом вещает малопонятные даже взрослым слова! Вот уж цирк был! Помню...
— Заканчивай, Виктор, со своими мемуарами! — обрезал его Жюль. — Тут такая сложная ситуация...
— Вот именно, дорогой. Виктор очень уместно вспомнил детство, сразу стали видны психологические мотивы поступка Жаннет. Артистическая натура, трудное детство, отсутствие материнской любви...
— Да ладно! Такая же аферистка, как и тетушка! — Жюль брезгливо поморщился. — А нам тут головы ломай из-за этой стервы!
— Знаешь, патрон, — мягко произнес Виктор, — Жанна действительно авантюристка, но только всегда вредит сама себе. Она же Скорпион по гороскопу. — Виктор взглянул на Марту в поисках поддержки. Марта улыбнулась. — Помню, я уже в школу ходил, а они с Элен в песочнице друг другу на башке куличики лепили. Все волосенки в песке, в ушах, в носу — тоже песок. Ревут, сопли...
— Что, сопли?! — взревел уже Жюль.
— А то, что для меня Жанна — все равно что Элен. Как были сопливыми шмакодявками, так и остались!
— Это ты к чему, дружок?
— К тому, патрон, чтобы тебе не думалось, что я спал с ней!
— От кого же тогда Маршанов наследничек?
— Или от него самого, или от этого фотографа, чтоб ему пусто было. Говорил же я Жанне: не вяжись с ним, не вяжись, добра не будет!
Столько лет прошло, у тебя наконец-то муж, и не самый плохой, а на зависть всему Парижу, зачем тебе опять этот проходимец?
— Подожди, не тарахти, Вики. Хочешь сказать, что эту.., что Жаннет шантажирует ее же собственный любовник?
— Ну конечно, патрон, что тут неясного?
Жанна познакомилась с ним лет в семнадцать, он снимал ее для портфолио, она мечтала о карьере модели. Понятно же, с ее внешностью?
Марта и Жюль нетерпеливо закивали.
— И влюбилась.
— Ну и? — поторопил Жюль.
Он, как и Марта, не выносил, когда кто-либо, кроме него самого, позволял себе долгие и подробные разглагольствования.
— Первый он у нее. Понятно? И пропал бесследно, вместе со своей мастерской. Мы тогда все чуть с ума не сошли, следили за Жанной, чтобы она на себя руки не наложила. — Посерьезневший Виктор обвел взглядом Марту и Жюля и заговорил уже более весело:
— А потом проходит столько лет, и вдруг Жанна встречает его в ресторане с якобы невестой, у которой какие-то дела с Маршаном. Понятно, деловые отношения этой бабешки с Маршаном ее интересовали мало, у нее сердце чуть не выскочило из груди, когда она его увидала. Ну и стали они встречаться втихую, а ему все время деньги нужны. Она, понятно, дает, только бы видеться. Даже подбила своего старика ехать в Альпы, чтобы лишний раз побыть рядышком со своим амантом. Тот, естественно, является со своей малахольной невестой, они тут же переспали с ним по-быстрому, он опять попросил денег, но у Жанны с собой не оказалось...
Вот мерзавец, подумала Марта, у него же был целый кейс с деньгами, а все мало, но нашла нужным воздержаться от комментариев.
— ..а он больше не захотел идти на контакт, якобы боялся, что заметят родители невесты, они же там всем семейством отдыхали. Жанна по злобе и отдалась горнолыжному инструктору.
А этот гад выследил, нащелкал целую пленочку и поделился дальнейшими планами с Жаннет.
Дескать, вернется он в Париж, проявит, отпечатает и представит все это хозяйство Маршану.
Жаннет тут же предложила ему колье с бриллиантами, он взял и как честный человек тут же при ней засветил пленку. Но, естественно, не ту, потому что уже полтора года торгует фотографиями, и Жанна в ужасе: где брать денег?
Маршан ведь не дурак, чтобы не заметить, с какой регулярностью его жена теряет свои украшения. Вот она и попросила меня продать в хорошие руки теткин сервиз, я и купил, а заодно и остальную ювелирку. Я же не знал, что оно все такое. — Виктор кивнул головой в сторону экрана. — И как только он мог оказаться у нее?
Ума не приложу.
— А ты у ее тетки этот сервиз раньше видел? Жюль иронично склонил голову набок. — Ты же ей ассистировал?
— Раньше нет. Но я лет десять не встречался с Мирей. Она внезапно вышла замуж за одного из своих клиентов и переехала. Может, он достался ей от мужа, когда они развелись, может, еще от кого. Если надо, патрон, я спрошу у Жанны.
— Вики, ты совсем идиот или как? — вздохнул патрон.
— Слушай, Жюль, мне давно пора обидеться.
Оскорбляешь Жанну, меня...
— А ты свою потрясающую Софи! — фыркнула Марта. — Ты что, до сих пор не дотумкал, что малахольная невеста фотографа — это она и есть?
Виктор растерянно заморгал. Повезло же ему с ресницами, не могла не отметить про себя Марта, прямо зонты какие-то.
— Здесь же черным по белому! — Жюль, аккуратно, чтобы не задеть жидкокристаллический дорогой экран, потряс возле него пальцем. — Этот сервиз принадлежал мэтру Ванве, владельцу «Гранд Жюст», и был похищен в то время, когда он с женой и дочерью встречал Новый год в Альпах в компании с нашим любимцем Маршаном и с его
потенциальной невестой!
— Но ведь у Софи другая фамилия...
— Да, Норбер, по первому мужу, — сказала Марта.
— Вон, протри глаза. — Жюль все-таки неосторожно ткнул в экран пальцем и досадливо отдернул руку. — Подпись под рисунком: «С. Норбер».
— Ну, мало ли...
— Зато тебе мало не будет, если узнает мэтр Ванве, — хмыкнула Марта. — Один звонок Софи комиссару Лавузье, который вел следствие, и...
— Отдай ты ей сервиз, и все дела. — Жюль устало вздохнул. — Дескать, купил случайно, у случайного человека на блошином рынке. Кто его найдет?
— Я уже сказал, Что купил у замужней дамы.
— Которая получила его в наследство от тети, а теперь у нее проблемы с братом? — добавила Марта.
— Откуда ты знаешь?
Жюль нетерпеливо крякнул и постучал пальцем у виска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20