А если я ошибусь? Если я ей вообще всю жизнь испорчу? Что я тогда буду делать? – Мне не хватает воздуха, я чувствую, что вот-вот упаду в обморок. Пытаюсь вдохнуть, но воздух не проходит.
– Ты в порядке? – спрашивает Эндрю. Мотаю головой.
– Я. – Вдох. – Не могу. – Вдох. – Дышать. – Вдох.
– Как это – не можешь дышать? Ты серьезно?
Я киваю головой, пытаясь между всхлипами вдохнуть воздух. Эндрю вскакивает с кровати и несется к двери.
– Потерпи! – кричит он. – Я сейчас вернусь. Сейчас бумажный пакет найду и вернусь.
Я опять киваю и пытаюсь успокоиться, но дыхание никак не хочет восстанавливаться. Последний раз у меня такое было, когда мне было семь лет и наша собака померла прямо у меня в кровати. Это был кокер-спаниель по имени Шала-Лула-Лав, и потом выяснилось, что люди, от которых она нам досталась, знали, что у нее больная почка, но ничего нам не сказали. Можете себе представить мое состояние, когда я проснулась и обнаружила, что рядом со мной лежит мертвая, уже окоченевшая собака. Потом мне много лет снились кишащие червями собаки-зомби.
Проходит около минуты, и Эндрю несется обратно. В руках у него коричневый бумажный пакет. Большой. С ручками.
– Вот, – говорит он и разворачивает перед моим лицом пакет. – Дыши сюда.
Мое удушье чудесным образом исчезает, и я теперь могу не только дышать, но и вволю потешиться над ситуацией.
– Эндрю, – говорю я. – Это мешок для овощей. У меня вся голова туда влезет.
Эндрю жалобно смотрит на меня и неловко пожимает плечами:
– Других бумажных я не нашел. У нас нет маленьких бумажных пакетов.
Меня начинает разбирать неудержимый хохот.
– Эндрю, милый, ты смеешься? Тут не подходят такие пакеты. Надо маленький, как для завтраков.
Он снова жалобно дергает плечами:
– Извини, я не знал. Ты сказала, что задыхаешься, я и принес тебе бумажный пакет.
Мне приходит в голову, что, может, не стоит волноваться о том, что я испорчу жизнь ребенку. Эндрю, похоже, примет в этом не меньшее участие.
– Я смотрю, тебе уже лучше.
– Да, – говорю я. – Получше. По крайней мере дышать могу.
Эндрю встает, идет к тумбочке у своего края кровати и открывает ящик.
– Вот, – говорит он. – Я хотел отдать тебе завтра, но, по-моему, сейчас самый подходящий момент.
И он протягивает мне маленькую коробочку, обернутую в серебряную бумагу и перевязанную розовой ленточкой. Господи, неужели? Аккуратно разворачиваю. Коробочка из ювелирного магазина.
– Ты говорил с Джули? – спрашиваю я, поднимая бровь.
– С Джули? Нет. Но забавно, что ты спросила, потому что она всю неделю звонила мне на работу и оставляла сообщения, а у меня так и не дошли руки перезвонить ей. Ты не знаешь, чего она хотела?
– Нет, – вру я. – Понятия не имею.
Интересно. Значит, не Джули его надоумила. Что-то мне не верится, что он сам догадался. Тут же проносится мысль о том, что он, наверное, еще кое-что знает, о чем я и понятия не имею. Я открываю крышку коробочки и вижу маленькие платиновые сережки в виде колечек, усыпанных по кругу бриллиантиками. Красивые!
– Это за то, что ты вырастила в животе нашего ребенка, – честно признается он.
Я вот-вот разревусь. Какой он иногда бывает хороший.
– Мне так нравится, – говорю я, вдевая сережки. – Ты у меня просто умница.
– Сам знаю. Ты об этом, пожалуйста, не забывай. Я вдеваю вторую сережку и собираю волосы в хвостик, чтобы продемонстрировать ему.
– Тебе идет, – говорит он. Потом забирается обратно в кровать и целует меня. – Лар, ты не сможешь быть идеальной мамой. Ты будешь делать такие же ошибки, как и все. Но у тебя все получится, потому что ты всегда остаешься такой, какая ты есть. Это я в тебе и люблю, и Паркер это в тебе будет любить, поверь мне.
– Дай мне платочек, – прошу я.
Эндрю вытаскивает из своей тумбочки пачку платков и протягивает мне.
– Спасибо, – говорю я и громко сморкаюсь, разбрызгивая сопли по всему одеялу. – Вот такая романтика.
– Как всегда, – отвечает он. – Ну что, тебе уже лучше?
– Думаю, да. – Я наклоняюсь к нему и целую в щеку. – Я люблю тебя.
– И я тебя люблю.
Он подползает поближе и кладет руку мне на живот.
– Ну и как ты думаешь, – спрашивает он, – теперь ты готова?
Я вытаскиваю еще один платок и сморкаюсь, а потом решительно киваю головой.
– Да, – говорю я. – Думаю, готова.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43