Кстати, должна вам заметить, такое совсем не в моем характере. Я не люблю тянуть резину и ничего не делаю, не проведя сначала тщательных исследований. Но, клянусь вам, я была больше подготовлена к контрольной по алгебре в старших классах, чем сейчас к появлению ребенка, а главное, у меня нет никакой мотивации сделать хоть что-нибудь в этом направлении. Не потому, что нет времени (у меня таки есть время). И не потому, что я не знаю, что делать: в моем распоряжении вся информация, какую можно себе представить. Одни только статьи с сайта «Ваш Малыш» можно читать несколько лет подряд, да еще у меня есть подарок от Джули в качестве поздравления с беременностью – четыре книжки про детей, которые как были подарены, так и собирают пыль на полке. А три месяца назад доктор выдал мне огромный пакет с материалами обо всех услугах, которые оказывает больница будущим родителям: курсы по уходу за детьми, курсы по грудному вскармливанию, класс детского массажа, экскурсии в родильное отделение, – и я не подписалась ни на одну из них, хотя везде сказано, что надо зарегистрироваться не позже чем на пятом месяце, а то может не хватить места. Во что угодно другое, уверяю вас, я бы записалась прямо в кабинете у доктора, не дожидаясь конца приема, – да что там доктор, не дожидаясь, пока успею забеременеть!.. Но сейчас, по каким-то таинственным причинам, я не могу себя заставить это сделать. Я даже до сих пор ничего не купила для ребенка, вот насколько серьезная ситуация.
Не знаю – может, сегодняшний вечер ее исправит. Вдруг картина Джулиных родов убедит меня, что все не так и страшно, и мне удастся наконец выйти из ступора? Или, наоборот, доведет меня до полного цугундера, и я пойду бросаться с лестницы. Пока что оба варианта кажутся одинаково возможными.
Джулин дом разукрашен как для церемонии вручения Оскара. На лестнице растянут транспарант с надписью «ГОЛЛИВУД» в почти натуральную величину, к креслам приделаны таблички «РЕЖИССЕР», по стенам развешаны эти черные прямоугольные штучки, которыми они щелкают перед каждым дублем, не говоря уже об огромном постере, как на фасаде кинотеатра, где изображены Джули, Джон и Лили. По-моему, для реалити-шоу на канале TLC это немного слишком, но кто бы меня спрашивал?
Джули я нахожу в углу гостиной в окружении людей, которых я никогда раньше не видела. Включаю женский оценивающий взгляд: выглядит она нормально. Килограммов на четыре-шесть больше, чем она весила обычно, но ведь прошло-то всего шесть недель, так что эту информацию я решаю сохранить на будущее.
Я жду, пока толпа вокруг нее немного рассосется, но как только она меня замечает, сама бросается ко мне.
– Лара! Как хорошо, что ты пришла! – Она наклоняется ко мне и обнимает за плечи. – Просто не верится: мы с тобой не виделись с того раза после больницы. Невероятно!
– Я знаю, – говорю я, стараясь, чтобы голос звучал не слишком виновато. – Извини. Я так закрутилась на работе, потом праздники, так что я только на этой неделе смогла как-то расслабиться. А ты выглядишь шикарно.
До меня только сейчас доходит, что у нее на руках нет ребенка.
– А где Лили? – спрашиваю я.
– Лили? Лили с сиделкой.
С сиделкой? Я на всякий случай перехожу на голос типа «я-готова-узнать-самое-ужасное».
– Почему с сиделкой? Что-то случилось?
– Нет, – говорит она. – Ты что, никогда не слышала о детских сиделках?
Ну вот, опять она заставляет меня чувствовать себя неадекватной. Можно только вообразить, сколько еще есть в Джулиной жизни вещей, о которых я никогда не слышала. Я не понимаю, как ей это удается. И не хочу понимать – даже подумать страшно. Я мотаю головой, а она машет на меня ладошкой:
– Это просто сиделки, которые специализируются на детях, только они живут вместе с тобой и показывают тебе, что надо делать: как пупок чистить, как губкой мыть, как бутылочки греть или как...
Очень хочется, как в школе, заткнуть уши руками и загудеть. Видите? Вот поэтому я и не приходила к ней раньше.
– Хорошо, с этим понятно, – говорю я, прерывая ее на полуслове. – Только разве все это нельзя сделать за два дня? Почему она живет с вами?
– Так это самое главное. Она спит в комнате Лили, и, когда Лили ночью, просыпается, она приносит ее ко мне, я ее кормлю, а потом сиделка ее уносит и укладывает обратно спать. Мне даже вставать не надо. Как в гостинице. Так что мы с Джоном прекрасно высыпаемся, а это большой плюс, потому что нам обоим нужно не меньше шести часов сна.
Интересно, а это она откуда знает?
– Невероятно, – говорю я. Я хочу такую , дайте мне такую сиделку , специализирующуюся на детях. – И сколько она у тебя будет жить?
Джули понижает голос:
– Это зависит от того, сколько мы сможем себе позволить. Они могут оставаться, сколько захочешь, но им платят в среднем триста пятьдесят в день, так что скоро это будет слишком дорого.
У меня опускается челюсть и продолжает висеть, пока я в восторге пялюсь на Джули и считаю в уме цифры.
– Триста пятьдесят долларов в день! Ты что, шутишь? Джули, одна неделя по цене сезонной коллекции обуви?
Джули понурила голову:
– Я знаю, знаю. Наверное, можно найти подешевле. Я не знала, когда нанимала Глэдис, но говорят, сиделки с Восточного побережья берут двести пятьдесят, их даже выписывают на самолете из Нью-Йорка и Флориды.
Я в ужасе смотрю на нее. Это полное безумие. Большего бреда я не слышала. Я видела людей, которые выписывают на самолете парикмахера на свадьбу или премьеру, и мне всегда казалось, что это перебор. Но сиделка! Безумный город. Эндрю обалдеет, когда я ему расскажу. А потом будет чертить таблицы до посинения.
– И сколько еще Глэдис у тебя пробудет? – спрашиваю я.
Джули грустно качает головой:
– Вот это самое печальное. Она уезжает в понедельник утром. Я понимаю, что дорого, но я не жалею ни об одном пенни. Глэдис настоящий эксперт по приучению ко сну, и Лили у нее теперь спит по пять часов подряд.
Да что вы говорите! За триста пятьдесят в день она бы у меня обед готовила и коктейли всем мешала. Честно говоря, я даже не знаю, что на это ответить. Что бы вы сказали человеку, который потратил пятнадцать тысяч, долларов на оплату услуг женщины, которая встает ночью к его ребенку? «Мои поздравления» – вот что бы вы сказали. Я умираю от зависти. Не верьте глупостям, будто счастье за деньги не купишь. Вот вам твердое и неумолимое доказательство – купишь.
– Ладно, – говорю я. – Так я сегодня увижу Лили? Джули улыбается:
– Конечно, увидишь. После просмотра я тебя к ней свожу. Глэдис не хочет, чтобы вокруг ребенка было много народу. Слишком много микробов.
Она берет меня под руку и направляется к телевизору.
– Ну, давайте, – говорит она. – Пора начинать наше шоу. – Потом она останавливается и поворачивается ко мне с заговорщицким видом: – Знаешь, я сама еще не смотрела. Я хотела посмотреть вместе со всеми. Ну, ты понимаешь, чтобы получить полное впечатление.
Чтобы вы знали: мне это не очень нравится, и я считаю, что Джули относится ко всему слишком серьезно, но я не такая вредина, чтобы покушаться на ее радужные мыльные пузыри. Так что я иду вслед за ней в комнату и втискиваюсь на диван между Эндрю и мужем одной из Джулиных сестер. Джули занимает свое законное место в переднем ряду и машет кому-то сзади, чтоб выключали свет. В темноте звучит гимн «Ура, Голливуд», и все мгновенно замолкают. Я не преувеличиваю, честное слово. Бред какой, неужели она серьезно? Увы, серьезно. На все сто процентов.
– Привет всем! – кричит Джули. – Спасибо, что вы сегодня пришли разделить с нами этот счастливый момент в жизни нашей семьи.
И чтобы кто-нибудь не подумал, что бред на этом закончился, по комнате начинает бегать луч прожектора, а потом останавливается на Джули. Она прочищает горло и приставляет к губам ладошки, сложенные рупором:
– Мы так счастливы, что с нами вместе сегодня наши родные и друзья, ведь сегодняшний вечер особенный. Я вижу здесь многих, кто был с нами в больнице, когда снималась эта программа. Я не буду говорить, как глубоко я взволнована предстоящим показом, так что позвольте вам представить – реалити-шоу «Роды как они есть: семья Маркус».
Под вопли и аплодисменты публики Джули нажимает кнопку, звучит мелодия заставки – сопливая инструментальная музычка с закосом под старину, – и начинается фильм.
НАПЛЫВ:
ГОСТИНАЯ В ДОМЕ СЕМЬИ МАРКУС, ДЕНЬ.
ДЖУЛИ и ДЖОН, симпатичная тридцатилетняя чета, сидят на диванчике, держась за руки. Джули на девятом месяце беременности, выглядит и говорит как классическая степфордская жена. Джон выглядит подозрительно счастливым – причем каким-то нездоровым счастьем, которое обычно достигается только медикаментозными средствами.
ДЖУЛИ (механическим голосом ): Я всегда хотела быть матерью. Это у меня в характере – воспитывать, заботиться. Забавно, я была младшей из четырех детей, но именно я всегда заботилась о старших сестрах.
ДЖОН (уставившись на Джули): Я люблю детей. Быть отцом, наверное, очень здорово.
ДЖУЛИ (нежно глядя на Джона ): А я не могу дождаться завтрашнего дня. Мы устраиваем вечеринку перед родами и пригласили фотографа. Я думаю, что это уникальная возможность запечатлеть меня и Джона в такой момент, когда меняется вся наша жизнь.
СМЕНА КАДРА:
ФОТОСТУДИЯ, ДЕНЬ.
Джули, Джон и стереотипная БОГЕМНАЯ ДАМА, одетая с головы до ног в черное, обсуждают детали съемки. На Джули полупрозрачное одеяние в цветочек, оставляющее живот открытым. Ее, похоже, не волнует, что выглядит она в нем совершенно по-идиотски, если не сказать – омерзительно.
НАРЕЗКА КАДРОВ:
Джули, Джон и Джулин чудовищный живот в разнообразных позах, на фоне сверкающих вспышек камеры.
БОГЕМНАЯ ДАМА (крутя камерой во всех направлениях и щелкая кнопками): Отлично! Великолепно! Вы оба так естественно держитесь!
ЗАТЕМНЕНИЕ ДЛЯ РЕКЛАМНОЙ ПАУЗЫ.
НАПЛЫВ:
Появляется логотип и звучит мелодия заставки. БОЛЬНИЦА «СИНАЙСКИЕ КЕДРЫ», ДЕНЬ.
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ВХОД. Входят и выходят сотрудники больницы и редкие пациенты.
СМЕНА КАДРА:
БОЛЬНИЧНАЯ ПАЛАТА, ДЕНЬ.
Джули лежит на больничной койке, громко дышит. Выглядит бледной и очень настоящей, в отличие от идеальной картинки предыдущего дня. Рядом суетится МЕДСЕСТРА, подключая ее к капельнице. Джон разговаривает по телефону.
ДЖОН: Мама, это я. Джули рожает... да... уже четыре сантиметра. Я думаю, тебе надо подъехать.
ДЖУЛИ (низким лающим голосом , с искаженным от боли лицом): Джон, отойди от телефона. Ты пришел мне помогать или болтать?
Джон подходит к Джули и берет ее за руку.
ДЖОН (улыбаясь) : Хорошо, дорогая, хорошо. Давай: раз, два, три...
НАПЛЫВ:
БОЛЬНИЧНАЯ ПАЛАТА, НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ СПУСТЯ.
Джули в больничной рубашке, три МЕДСЕСТРЫ и ДОКТОР, все в хирургических масках. Джон стоит рядом с кроватью. Джули растрепанная и страшная, явно мучается от боли.
ДЖУЛИ (на грани истерики ): Прекратите это, пожалуйста. Я больше не могу. Сделайте что-нибудь. Жжет, жжет, ой, как жжет! (Визжит. ) Почему ваши уколы не действуют? Я же все чувствую! Сделайте мне еще обезболивающего!
ДОКТОР (мягко ): Скоро все кончится, Джули, потерпите немножко. Мы не можем больше давать обезболивающих, потому что вам надо тужиться.
ДЖУЛИ (истерически визжит ): Я не могу! Я не могу! Пожалуйста, не надо! Я не могу дышать! Я не могу дышать!
ДОКТОР (с серьезным лицом ): Сестра, дайте ей кислород!
СТАРШАЯ СЕСТРА бежит за маской и прикладывает к лицу Джули. Джон держит ее за руку и нежно улыбается. Джули начинает успокаиваться.
ДОКТОР: Хорошо, Джули. Сделайте несколько глубоких вдохов, а потом я хочу, чтобы вы еще раз потужились изо всех сил. Расслабьтесь, скоро все кончится. Ну что, готовы? Раз, два, три – тужьтесь!
НАЕЗД:
Джулино лицо, искаженное от боли.
ДЖУЛИ (издавая первобытные вопли): Ыыыыы! Гг-гыыыы! Гкхыыыыы! (Джону.) Ты (бип бип бип)! Какого (бип) ты тут лыбишься как (бип бип)! Гыыыыы!
НАЕЗД:
Джон продолжает улыбаться, но уже без прежнего энтузиазма; похоже, еще немного – и он упадет в обморок.
ДОКТОР: Хорошо, вижу головку! Тужимся, тужимся! Это... девочка!
НАЕЗД:
Хлюпающая носом Джули
ЗАТЕМНЕНИЕ ДЛЯ РЕКЛАМНОЙ ПАУЗЫ.
Логотип и заставка шоу.
КОРИДОР РОДИЛЬНОГО ОТДЕЛЕНИЯ.
Несколько десятков человек ходят взад-вперед по коридору; Джулина мама – ухоженная, хорошо одетая женщина пятидесяти с чем-то лет – говорит в камеру.
ДЖУЛИНА МАМА: Это у меня седьмой внук, представляете? Семь – это мое счастливое число. Когда я иду в Лас-Вегас, я всегда ставлю на семь черное, хотя черное в данном случае ни при чем, важно, что семь.
СМЕНА КАДРА:
БОЛЬНИЧНАЯ ПАЛАТА, ЧАС СПУСТЯ.
Джули лежит в кровати и болтает с кем-то из родни, снова похожая на обычную себя. Волосы уложены, пижама в цветочек, лицо тщательно накрашено. Открывается дверь, входит БЕРЕМЕННАЯ ПОДРУГА Джули, на вид никак не больше двадцати семи, хотя блеск для губ не помешал бы. Она подходит к кровати и целует Джули в щеку.
БЕРЕМЕННАЯ ПОДРУГА: Здравствуй, мамочка!.. Ты мне все должна рассказать. Это было ужасно?
ДЖУЛИ (улыбаясь ): Да нет, ничего особенно страшного не было.
Она наклоняется поближе к подруге и что-то шепчет.
БЕРЕМЕННАЯ ПОДРУГА (громко) : Ты накакала на родильный стол?!
СМЕНА КАДРА:
КОРИДОР РОДИЛЬНОГО ОТДЕЛЕНИЯ.
Джон стоит в коридоре, во рту у него розовая жевачка в форме сигары. Говорит в камеру.
ДЖОН (все так же улыбаясь ): Да, было немного страшно. Столько крови и всякого такого, сами понимаете. Но главное, что с моими девочками все в порядке, и я уже влюбился в свою малышку.
ЗАТЕМНЕНИЕ ДЛЯ РЕКЛАМНОЙ ПАУЗЫ.
Логотип и заставка шоу.
ГОСТИНАЯ В ДОМЕ СЕМЬИ МАРКУС, НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ СПУСТЯ.
Джули и Джон, опять идеальная пара, сидят на диванчике, держа на руках ЛИЛИ – ребенка, завернутого в одеяльце.
Внизу экрана появляется надпись: ЛИЛИ МИШЕЛЬ МАРКУС, три килограмма триста шестьдесят граммов.
ДЖУЛИ (не отрывая взгляда от Лили ): Мы прекрасно себя чувствуем. Лили – настоящий маленький ангел, и Джон с ней такой милый. Я уже забыла, что когда-то мы жили без нее.
ДЖОН (улыбаясь ): Я так люблю моих девочек. (Целует Джули , потом Лили.)
ДЖУЛИ (нежно глядя на Джона ):
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43