Наспех втиснув их в потрепанный чемодан, она выставила его за дверь, а потом вытолкала вслед за ним и хозяина.
Разобравшись со своим другом, Джулия устало опустилась на кровать и посмотрела на дрожавшие от нервного перенапряжения руки. Дело дрянь. Но сейчас ей плевать на все на свете. Потянувшись к бутылке, она налила полстакана ликера, добавила немного воды и залпом осушила его. Через некоторое время бутылка была уже пуста. А боль постепенно исчезла, уступив место тяжелому похмелью. Комната поплыла перед ее мутным взором, а потом все провалилось в пустоту.
***
– Пол, как хорошо, что ты вернулся! – обрадовалась Николь и поцеловала его в щеку. – Телефон не умолкает весь вечер. Твои поклонники спешат сообщить тебе, что не верят этой чепухе.
Пол молча снял пиджак и уселся в кресло. С момента появления гнусной статьи Лэсситера, он принял мудрое решение не говорить на эту тему и не расстраиваться почем зря. Но Николь знала, что он тяжело переживает случившееся, глубоко оскорблен и нуждается в поддержке. Невыносимо смотреть, как он страдает.
Сначала он реагировал на происшедшее с неописуемым возмущением и никак не мог понять, почему какой-то неизвестный парень решил напакостить ему.
– Все очень просто, – пыталась успокоить его Николь. – Вокруг тебя немало завистников, которые готовы на любую мерзость, лишь бы сбросить тебя с пьедестала. Обычная зависть, не более того. Ты учился у знаменитого педагога, неоднократно получал призы на фестивалях, успешно дебютировал, что удается далеко не каждому, привлек внимание целого ряда выдающихся музыкантов…
– Которые тоже, видимо, считают, что я украл чужую музыку, – не без ехидства закончил Пол. – Вообще говоря, я никак не могу понять, каким образом посторонний человек получил доступ к моей оркестровке. О ней знали только Феликс и музыканты моего оркестра.
Впрочем, тайна постепенно стала раскрываться. Кто-то из его коллег припомнил, что задолго до премьеры какой-то парень по имени Джон заменил на репетиции внезапно заболевшего Джо Ярроу. Сам же Джо, когда его спросили об этом, удивленно вытаращил глаза и клятвенно заявил, что никого и никогда не просил заменить его на репетиции. Правда, при этом вспомнил, что в тот день ему действительно стало плохо в кафе, но тогда он не придал этому никакого значения. Пол тут же позвонил в редакцию газеты «Сохо тайме», и там подтвердили его догадку: никакого репортера Рейли у них никогда не было.
Теперь прояснилось главное – некто специально вывел Джо из строя, подослал своего человека на репетицию, чтобы тот записал исполнявшуюся пьесу, и таким образом испортил премьеру. Значит, за всем этим кто-то стоит. Но кто? Пол долго ломал голову и в конце концов пришел к выводу, что только один человек располагал достаточными для этого средствами и имел все причины выместить на нем свою злобу – Эдвард Харрингтон.
И вот сейчас Пол остро почувствовал, что может потерпеть поражение в борьбе за свои права. Конечно, первые отклики на его премьеру были вполне благоприятными, но последовавшая за ними статья Лэсситера нанесла ему серьезный урон. Этот негодяй, видимо, так и не смог простить им с матерью столь пренебрежительного отношения к своей персоне и решил отыграться посредством такого вот скандала. К сожалению, многие склонны думать, что дыма без огня не бывает.
– Дорогой, никто из тех, кто хорошо знает тебя или хоть когда-нибудь слушал твою музыку, так не думает, – попыталась заверить его Николь. – Кто такой этот Айвор Льюис? Чего он добился своим лживым утверждением, что именно он написал эту пьесу?
– Не важно, – грустно заметил Пол. – Главное, что он первым опубликовал ее, и тут ничего не поделаешь. Даже если он откажется от своих прав, в чем я сильно сомневаюсь, для меня это будет слабое утешение. – Он посмотрел на нее и опустил глаза. Остается только отыскать этого негодяя Харрингтона и набить ему морду. Только он мог сделать это, так как имел к тому достаточные основания, уйму денег и весьма обширный круг знакомых, которые могли осуществить его коварный план. А затем отправил Льюиса в Париж, где тот и зачитал написанное кем-то из друзей Харрингтона заявление о плагиате.
Что же до Николь, то она переживала из-за этой гнусной истории даже больше, чем по поводу дочери, судьба которой до сих пор оставалась неизвестной. Но самое главное заключалось в другом. Теперь Пол с каждым днем все сильнее убеждался, хотя и не говорил об этом Николь, что их любовь отныне обречена на муки. Он рассчитывал на успех, надеялся получить приличные деньги и больше всего на свете хотел купить Николь вполне пригодную для работы студию. И вот сейчас все его планы рухнули. Сколько еще она будет жить на жалкие гроши и считать каждое пенни? Она будет права, если прямо сейчас выскочит на улицу, поймает такси и… через минуту она уже будет купаться в роскоши. Да еще с человеком, репутация которого никогда не подвергалась сомнению и который вызывает симпатию средств массовой информации.
Пол был так расстроен, что даже Элу не удалось поднять ему настроение.
– Послушай, мы можем поместить опровержение на целую страницу «Тайме». Если и это не поможет, Джо Ярроу готов подать в суд и разоблачить всю подоплеку этого грязного дела.
– Нет, оставь его в покое. И вообще не вмешивайся. Мне просто придется написать еще одну пьесу и тем самым доказать свое авторство. – Пол посмотрел на отца и на Николь с каким-то доселе неизвестным им выражением. – Говорят, страдания формируют характер, так позвольте же мне по крайней мере укрепить его своей работой.
Николь с тревогой посматривала на Пола и постоянно прикладывалась к стакану с вином, не зная, чем помочь любимому. Да и он очень нервно реагировал на все ее попытки хоть как-то успокоить его. На каждое ее слово отвечал гневной тирадой и вообще считал, что все друзья предали его, кроме, может быть, Фреда Феликса.
– Дорогой, пойдем поужинаем где-нибудь?
– Поужинай без меня. Мне нужно немного поработать. – Он встал с бутылкой вина в руке и направился в свой угол, к любимой флейте.
Николь была в отчаянии. Она съела бутерброд и затаилась в дальнем конце студии, стараясь не мешать Полу. Ее грустные размышления были прерваны телефонным звонком. Сняв трубку, она после некоторой паузы услышала хриплый голос Энн:
– Мне нужно поговорить с Полом.
– Он сейчас работает, Энн. Впервые за последнее время. Не могла бы ты перезвонить позже, когда…
– Перестань мне морочить голову! – грубо прервала ее Энн. – Позови его к телефону. Это очень важно.
Подчиняясь какому-то инстинкту, Николь повесила трубку, а потом сняла ее с рычага, чтобы никто больше не беспокоил Пола. Плевать она хотела на Энн. Сейчас только увлекательная работа, которой он не занимался уже много дней, способна хоть немного отвлечь его от дурных мыслей. Вдохновение – штука странная и в высшей степени необъяснимая. Если его спугнуть, то потом неизвестно, когда дождешься.
Николь и сама принялась за. работу, воодушевленная примером любимого. Доносившиеся с другого конца студии звуки ласкали слух и вселяли надежду на благополучный исход всей этой истории.
Ближе к одиннадцати Пол отложил флейту и многозначительно посмотрел на Николь.
– Тебе лучше, дорогой? – заботливо поинтересовалась она и радостно улыбнулась.
– Да, намного. Прости, я нагнал на тебя тоску за последнее время…
Николь подошла к нему и прервала его страстным поцелуем.
– Ты была прекрасна в этот трудный час, – нежно пробормотал Пол. – Без твоей моральной поддержки я просто не выдержал бы. Знаешь, последнее время я очень боюсь, что ты потеряешь терпение и бросишь меня…
– Я по-прежнему люблю тебя и не боюсь никаких трудностей. Любимый мой, я всегда верила в тебя, а сейчас моя вера только окрепла. Ты талантливый композитор и со временем непременно получишь все то, чего заслужил, а эта несправедливость будет забыта, как дурной сон.
– Еще сегодня я не думал, что способен написать хотя бы одну ноту, а сейчас вновь обрел уверенность в себе и готов работать до изнеможения. Музыка всегда поддерживала меня; когда что-то не получается, вдохновение не исчезает, а просто меняет форму своего воздействия. Всю свою жизнь я мыслю только музыкой и именно таким образом пытаюсь выразить все свои чувства, даже самые отвратительные. У тебя, наверное, тоже так бывает?
– Точно! – обрадовалась Николь, еще сильнее прижимаясь к нему. Как это замечательно, когда люди понимают друг друга и испытывают сходные чувства!
– Слушай, у нас есть что-нибудь съедобное? Я так проголодался, что могу съесть быка.
Оба весело рассмеялись, вспомнив свою встречу в Лондоне, когда Пол использовал именно эту метафору, чтобы заманить ее в ресторан.
– Хорошо, что наконец-то перестал трезвонить этот дурацкий телефон!
– Боже мой! – спохватилась Николь. – Я же сняла трубку, чтобы тебя не отвлекали. Звонила твоя мать, хотела тебе что-то сказать.
Пол тотчас же позвонил матери, которая так обрадовалась, услышав его голос, что даже позабыла выплеснуть на Николь ушат грязи.
– Пол, я страшно переживаю из-за всего этого скандала с Айвором Льюисом и уже написала в редакцию «Тайме», высказав им свое мнение насчет этого мерзкого Лэсситера. Ну нельзя же действительно поливать грязью человека только за то, что он отменил обед?! Тем более что он никогда не слышал твою музыку и вообще не имеет никакого морального права судить о ней.
Пол был несказанно рад, что мать не стала терзать его своими упреками в адрес Николь.
– Разумеется, в этом есть и твоя вина, – продолжала меж тем Энн. – Я бы на твоем месте позаботилась об авторских правах еще до начала репетиций. Как, черт возьми, удалось этому негодяю получить копию твоей оркестровки?
Когда Пол рассказал ей о той памятной репетиции, на которой присутствовал Льюис, она пообещала провести свое расследование и докопаться до истины.
Поздно вечером Пол с Николь с наслаждением предались любви.
Николь наконец-то перестала заговаривать о необходимости поездки в Париж, а Пол решил как можно быстрее закончить пьесу для квинтета с флейтой, чтобы раз и навсегда рассеять сомнения относительно авторства предыдущего произведения.
***
С этих пор Пол и Николь взяли за правило работать в студии с выключенным телефоном и даже стали ближе друг другу за это время. Тем временем Фред Феликс напряженно работал с издателями, пытаясь доказать им несправедливость обвинений в адрес своего подопечного. Так, например, он организовал интервью с Сэмом Райтом, который в принципе неплохо относился к Полу и его музыке. Фред показал ему ранние оркестровки Пола и попросил высказаться всех музыкантов оркестра относительно того, что Лурье часто менял мелодию и что никто другой не мог сочинить эту пьесу. История же неожиданной болезни Джо Ярроу и его замена на репетиции вообще показалась Райту детективной. В конце концов он согласился отстаивать интересы Пола в средствах массовой информации, что само по себе было немалым достижением.
Однажды вечером в студии появилась Энн.
– Твой телефон все время занят – вот я и решила навестить тебя. – Проигнорировав Николь, она направилась к сыну. – Пол, мне нужно с тобой поговорить.
Николь вернулась к своей работе, а точнее, сделала вид, что увлечена скульптурой.
– Я навела кое-какие справки насчет этого Айвора Льюиса, – продолжала меж тем Энн чуть взволнованно. – Я поехала в Рочестер и поговорила с его преподавателями. Они в один голос утверждают, что парень был неплохим гобоистом, но абсолютный бездарь по части музыкальной композиции. А один сокурсник даже намекнул, что Льюис был наркоманом, представляешь? Из этого следует, что парень не в ладах с родителями, которые давно уже в разводе. Его мать вышла замуж за какого-то второстепенного актера Голливуда и строит из себя красавицу. Конечно, ей сейчас не до сына, он только портит ее имидж. Что же касается его отца, то он достаточно богат, но считает, что сын должен сам зарабатывать на жизнь.
– Какое это имеет значение? – устало отмахнулся от нее Пол. – Что случилось, то случилось, и прошлого уже не вернуть. Я по-прежнему буду сочинять музыку, а об этом Льюисе скоро никто не вспомнит.
– Да, ты прав, он уже бросил колледж и подрабатывает на улице в составе какого-то трио. – Энн сделала паузу и с триумфом посмотрела на Николь. – Из него такой же композитор, как из меня дизайнер по мебели. А Бернард Лэсситер, этот мерзкий борзописец, еще пожалеет, что выплеснул на тебя ушат грязи. Я уже написала письмо в редакцию «Тайме»…
И напрасно, мама! – вяло возмутился Пол. – Я бы хотел поскорее забыть обо всем этом. И вообще мне не хочется опускаться до уровня Лэсситера и ввязываться в скандал, который все равно мне уже не поможет. Моя новая пьеса станет лучшим доказательством моей правоты, нежели вся эта возня с Льюисом и его защитниками. Энн мгновенно расплылась в улыбке.
– Ты уже начал писать новую пьесу? Как это замечательно, Пол! – Только сейчас она сообразила, что до ее прихода, судя по всему, он был всецело занят работой. – Прости, что я так бесцеремонно вторглась к тебе и отвлекла от музыки, но твой телефон был отключен, а мне так хотелось поделиться с тобой своей новостью.
– Благодарю, мама, – сдержанно ответил тот и насупился. – Я очень признателен тебе за заботу, но только не надо никуда писать и вообще не суетись.
Энн неохотно согласилась:
– Хорошо, и все же позволь мне закончить начатое дело. Этот Льюис, живя без цента в кармане, вдруг заплатил издателю приличную сумму, чтобы тот опубликовал якобы им написанное произведение. Разве это случайно? Ни за что не поверю! Никто не захочет публиковать произведение никому не известного музыканта без соответствующего вознаграждения. Значит, кто-то заплатил за подобную услугу. Но кто? Вот в чем вопрос. Кроме того, этот таинственный незнакомец оплатил не очень-то дешевое путешествие Льюиса в Париж…
– Все и так ясно, – прервал ее Пол. – Давай прекратим этот бессмысленный разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41