Громадный, черный, великолепный по дизайну, смахивающий на творение скульптора-абстракциониста, он смутно вырисовывался в обрамлении полированных панелей из черного дерева. Этот аппарат был гордостью и любимой забавой Роберта. Одно нажатие кнопки, и он с плавной грацией исчезал из виду, прячась в тумбе. Вместе с тумбой телевизор поворачивался экраном в любую сторону. Под ним располагалась ниша, глубиной с небольшую пещеру, куда Роберт складывал видеокассеты, которые ему всегда было недосуг расставить по порядку.Подобно лимузину, вкатывающемуся в гараж, голова Грэхема плавно проникла туда лицом вниз со скоростью и точностью хорошо нацеленного снаряда. Острый край тумбы содрал кожу со лба и носа, а сверху дно телевизора частично скальпировало непрошеного гостя. Верхняя часть его туловища оказалась внутри, нижняя – снаружи, и обратный путь был сопряжен с непреодолимыми трудностями, так как его заклинило накрепко.Страдальческие вопли Грэхема глохли в замкнутом, тесном пространстве. Наконец он смолк и только продолжал колотить руками по ящику, который поймал его в ловушку.Внезапно в комнате стало совсем тихо, тишину нарушали лишь равномерные, как у метронома, звуки. Это кровь капала на гладкую поверхность стекла.Роберт смотрел на дело рук своих без особых эмоций. Только ноздри его раздувались, как у дикого животного, и грудь поднималась и опускалась в учащенном ритме, потому что он никак не мог набрать в легкие достаточно воздуха. Совершенный профиль был несколько подпорчен кровоподтеком на щеке и припухлостью в углу рта.Но вот какая-то жизнь затеплилась в его глазах, сначала в виде едва заметной искорки, потом разгорелся огонек. Ни гнева, ни ненависти, только удовлетворение самим собой. Губы Роберта приоткрылись в злорадной улыбке, оскалившей зубы.Паула с ужасом взирала на него.Роберт подобрался к кофейному столику, припадая на одну ногу, и пошарил рукой в хаосе разбросанных на стекле предметов. Он искал что-то и посмеивался, занимаясь поисками. Смех его, похожий на хихиканье маньяка, заполнил, казалось, всю комнату и настойчиво проникал в уши Паулы, и сам Роберт выглядел как маньяк.Он нашел то, что хотел найти, и вцепился в найденный предмет пальцами и прижал к груди, как мать прижимает новорожденного младенца.Маленький, плоский, совсем невинный на вид предмет – пульт дистанционного управления телевизора, на панели которого среди прочих обычных кнопок с краю помещались еще две. Нажатие первой поднимало телевизор из ящика, нажатие второй – опускало тяжелую электронную махину обратно в его гнездо, – мягко, бесшумно, но с неодолимой силой.Роберт приподнял пульт в вытянутой руке, словно магический меч из сериала «Повелитель вселенной». Не переставая смеяться, он нажал сначала одну, затем вторую кнопку.Телевизор включился. Канал МТV показывал старый фильм с Уитни Хьюстон, и хотя звук был убавлен до минимума, можно было разобрать, что она поет о том, как ей хочется танцевать с кем-то, ощутить его тепло и быть любимой. Но сейчас Уитни Хьюстон с пением опускалась вниз, подобно гробу в крематории.Вначале движение не встречало преград и было неумолимым, но внезапно раздались протестующие звуки, – протестовал механизм, протестовало человеческое существо. Телевизор, казалось, осознал, что возникло препятствие его спокойному, равномерному исчезновению, и в недрах ящика мягкое урчание машины стало нервным, прерывистым, как будто сбилось с ритма.Уитни Хьюстон вознеслась в середине своей песни на дюйм вверх, потом тут же провалилась на два дюйма вниз и завибрировала, закачалась, ее блистательные, коричневые, сахарно-сладкие ножки танцевали… танцевали… танцевали на раздавленном затылке Грэхема.За тысячную долю секунды исход битвы решился. Непрочная скорлупа черепа уступила грубой силе, которой обладал дорогостоящий механизм. Станцует ли Уитни Хьюстон прямо в мозгу Грэхема? Там ли она ощутит вожделенное тепло? Найдет ли она в месиве серого вещества того, кто полюбит ее?Палец Роберта, нажимающий на кнопку, побелел от напряжения.Он не обращал никакого внимания на Паулу, которая вцепилась в него в тщетных попытках остановить его.– Прекрати, Роберт! Ради бога, останови эту штуку!Она боролась не только за жизнь человека, еще с минуту назад угрожавшей ей, но и за Роберта, пока еще тот не преступил последнюю грань.В конце концов он подчинился. Палец Роберта отпустил кнопку, но рука, сжимающая пульт, осталась словно бы парализованной и, несмотря на загар, белой, как у трупа. У него был отрешенный взгляд после пережитого экстаза – точно такой же, как после занятий любовью. Тогда Паулу приводила в восторг эта опустошенность. Она воспринимала ее как награду за свои бурные ласки. Теперь же все в Роберте пугало ее.Она взглянула на Грэхема. Его изувеченная голова покоилась между раздвинутыми прелестными ножками Уитни Хьюстон, но прочие части тела еще шевелились. Левая нога его обрела самостоятельную жизнь. Она дергалась в конвульсиях, а носок ботинка отбивал рваный ритм по стеклянной столешнице. Медленнее, все медленнее, с убывающей энергией упрямая конечность исполняла свой нелепый танец, отбрасывая в сторону то книгу, то статуэтку, то папуасский кинжал. Ра-та-та-тра-тат-тат-та…Наконец запас сил иссяк, судороги прекратились. Настала тишина, как после конца света. Глава 17 Уинтроп с взлохмаченной головой торопливо вышагивал по аллее, и полы его небесно-голубого халата развевались за ним, как два крыла. Звонок поднял его с постели в три часа ночи, и пробуждение было тяжелым.Роберт был краток, говорил отрывисто. В его бунгало произошло ужасное событие. По какой-то невероятной случайности Грэхем получил тяжелейшие травмы и доставлен в больницу. Прибыла полиция. Пусть Уинтроп явится как можно скорее.Тауэр напялил халат и зашаркал к лифту.Полицейский, охраняющий вход в бунгало, ждал его.– Мистер Уинтроп Тауэр?– Думаю, что да. Во всяком случае, надеюсь, – пробормотал Уинтроп, минуя его.«Будем рассчитывать, что там уже прибрано», – подумал он, пересекая холл. Уинти мог вынести почти все, только не вид крови.Первым ему повстречался Роберт.– Боже, Роберт! Ты выглядишь так же ужасно, как я себя чувствую. Что за кашу ты заварил?– Я застал Грэхема и Паулу за траханьем. На ковре возле камина, – пояснил Роберт с отменной учтивостью великосветского джентльмена, предлагающего даме чашечку чая.– Боже мой!Роберт окинул Уинти внимательным взглядом, затем представил:– Познакомьтесь! Мой друг Уинти Тауэр. Капитан Бартон, полицейское управление Беверли-Хиллз. Мистер Тауэр… он… так сказать… наниматель того человека…Заставить себя произнести еще раз имя Грэхема он был не в силах.– Трахались? – изумленно переспросил Уинти. Он все еще не мог переварить преподнесенный ему факт.– Мистер Хартфорд возвратился из Нью-Йорка неожиданно, – сказал мужчина, представившийся как капитан Бартон. – По всей вероятности, его невеста мисс Паула Хоуп в этот момент находилась в… гм-м… в компрометирующем положении с мистером Грэхемом Овенденом, который служил у вас по найму. На требование мистера Хартфорда удалиться Грэхем напал на него. Имела место драка, и в результате голова мистера Овендона попала в гидравлический механизм вот этой телевизионной консоли и получила тяжелые повреждения.Он указал на громадный телеприемник. Поверхность аппарата и ящика была запорошена белой пыльцой, вероятно, для обнаружения отпечатков пальцев. Кое-где в основании консоли виднелись бурые пятна. Тауэр сразу ощутил приступ тошноты.– А что с Грэхемом? Он выкарабкается?– Необязательно, – сказал Роберт.На лице Уинтропа появилось растерянное выражение. Он не узнавал Роберта. Если он играет роль безумца, то это у него получалось здорово.– Мистер Овенден отправлен в госпиталь Седаре-Синай, сэр, – тактично вмешался полицейский. – Врачи определили у него серьезные повреждения черепа. Очень серьезные.– Он правда напал на тебя, Роберт?– Да, сэр. Очевидно, завязалась борьба, – ответил за Роберта полицейский. – Овенден упал на стеклянный стол и по инерции проскользнул в нишу под телевизором. Он толчка включился механизм, опускающий телевизор в футляр, и голова Овендена оказалась в ловушке. Мисс Хоуп подтвердила этот факт. Она тоже работает у вас, сэр? Я не ошибся?– Нет, не ошиблись, – кивнул Уинтроп.– Они оба служили у него, – с загадочной интонацией вставил Роберт.Уинтроп внезапно осознал, что ему придется сделать выбор, на чьей он стороне. Он попытался собрать в какой-то порядок разрозненные детали.Роберт застал Грэхема и Паулу за амурными делами в своем собственном доме. В драке Грэхем был тяжело ранен и, неизвестно, останется ли в живых. Паула подтвердила всю эту историю, следовательно, невеста призналась в своей неверности жениху. Значит, брак распался еще до его заключения.– Вы знали, что двое ваших служащих состоят в интимных отношениях?– Нет. Впрочем, мне иногда казалось, что Грэхем положил глаз на Паулу. Но насколько мне известно, она его никак не поощряла. Она относилась к нему по-дружески. Она была очень привлекательной женщиной, и мужчины буквально липли к ней…Тауэр вдруг понял с удивлением, что говорит о Пауле в прошедшем времени.– Где она сейчас? – спросил он.– В сточной канаве, где ей самое место, – агрессивно заявил Роберт. Он уставился на темное окно, словно видел там Паулу, изгнанную им на улицу. – Чем-нибудь еще я могу вам помочь, капитан? – задал он вопрос, не оборачиваясь.– Нет. По-моему, мы выяснили все, что нам нужно. Следовало бы получить объяснения от мистера Овендена, но, возможно, мы их так и не получим. Впрочем, я думаю, что ваших и мисс Хоуп показаний будет вполне достаточно для протокола. Конечно, если мистер Овенден умрет, будет начато расследование и потребуется медицинское заключение, но на данный момент мы удовлетворены. Вы говорили, что батарейки в пульте дистанционного управления уже три дня как сели?– Да, по меньшей мере.– Мисс Хоуп подтверждает это. Батарейки, изъятые нами из пульта, действительно разряжены. Итак, мне осталось только выразить вам свое сочувствие, мистер Хартфорд, в той неприятности, которая вас постигла.– А я признателен вам за вашу обходительность и оперативность, – произнес Роберт с натянутой любезностью королевской особы, осматривающей фабричные цеха.Полисмен медлил с уходом. Не каждый день ему выпадало счастье попадать в дом столь известной личности. Ему хотелось хоть немного еще подышать здешним воздухом. Но делать ему здесь больше было нечего. История выглядела правдивой и была таковой, хотя бы по одной только причине.Девушка повторила слово в слово версию, изложенную кинозвездой. Если он сознательно убил бы ее любовника, вряд ли она стала бы его покрывать, рискуя быть обвиненной в сообщничестве. А если она все еще любила Роберта Хартфорда и шла на риск ради него, то не признавалась бы в своей измене ему столь откровенно, с таким бесстыдством и с такими подробностями. В общем, ее свидетельские показания дали Бартону сделать, безукоризненно с профессиональной точки зрения, то, к чему он был готов эмоционально, – поверить человеку, которому так хотелось поверить.– Я, пожалуй, распоряжусь накрыть этот злосчастный аппарат пленкой.– Буду вам очень благодарен, капитан, – устало откликнулся Роберт.– Ну я откланиваюсь. До свидания, мистер Тауэр.Наконец он ушел.Уинтроп положил ладонь на плечо друга.– Я ужасно расстроен, Роберт.Тот ответил ему рассеянной улыбкой.– Я верил ей, Уинти. Ей так легко было доверять.– А не может ли быть какого-то иного объяснения всему этому? Она не была пьяна или что-то в этом роде? А может, это какой-то идиотский розыгрыш?Роберт отрицательно покачал головой, прошел к дивану, сел и заговорил как-то по-детски жалобно:– Я хотел сделать ей сюрприз, хотел разбудить ее среди ночи и заняться с ней любовью. И рассказать о том новом деле, какое я затеял, потому что был очень счастлив и хотел, чтобы она радовалась вместе со мной… Она была голая… почти голая… а он… он…Уинтроп глубоко вздохнул и задержал дыхание. Он представил, как Грэхем – его крепкое, мускулистое тело было давно изучено Тауэром детально и оставалось предметом его вожделения – трогает Паулу, прижимается к ней. Паула! Ангельской красоты девушка, которую он принял как дочь. Парочка предателей, гадких юнцов, издевающихся над двоими людьми, полюбившими их.– Я хотел его убить, – продолжал Роберт упавшим голосом. – Лондонский выродок в дешевом костюмчике, коверкающий речь. А он еще повернулся ко мне, выдал мерзкую улыбочку и знаешь что сказал? «Мы тебя не ждали…» Представляешь, Уинти?..Роберт, казалось, и сейчас не мог поверить, что это происходило на самом деле.– Я пытался вышибить ему мозги, но в таком деле он мастак получше меня. Потом он опять обратился к Пауле и сказал, что-то вроде: «Давай все же закончим…», и я полез на него, а он на меня… и эта штука… заглотнула его…Уинтроп невольно отвел взгляд. Грэхем был его созданием. Паула тоже. Он нашел их, а потом ввел в мир Роберта Хартфорда. Теперь Грэхем борется за свою жизнь на операционном столе, а Паула, с которой связаны были все его надежды на будущее, превратилась в парию.Ему надо с этим смириться, ведь Роберт его друг, и они знакомы уже двадцать лет. Конечно, Роберт никогда не позволит Пауле даже приблизиться к его детищу после унижения, которому подвергся по ее вине.Однако как обойтись без удивительного дара Паулы во всем, что касается меры и вкуса, ее проницательности и здравомыслия. Стоп-стоп-стоп! Рассуждения Тауэра натолкнулись на какое-то препятствие. Он стал мысленно прокручивать фильм назад.Любовный акт стоя? С шофером? Даже не заперев дверь? От своей протеже Тауэр такого не ожидал.– Паула завладела моей душой и вываляла ее в грязи, – безжизненно произнес Роберт.– Нечего говорить о том, что Паула уже больше не работает на меня, и я уверен, что никто другой уже не возьмет ее. Думаю, что она скоро исчезнет. Ей тут нечего делать. Беверли-Хиллз быстренько выдавит ее…Уинтроп, предсказав дальнейшую судьбу Паулы, заглянул в лицо Роберта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46