Затем он коснулся жилки на ее шее, словно измеряя ей пульс и допытываясь, какова температура ее страсти, скрытой под внешне холодной оболочкой.Встав с колен, он склонился над Паулой, и их лица сблизились. Но она не изменила позу, и Роберт смотрел на нее все еще сбоку, будто сторонний наблюдатель.От близости его губ ее губы дрогнули, а когда его изучающий палец принялся их гладить, легкий вздох прошелестел в тишине и дал ему знак, что его ласки не отвергаются. Постепенно поддаваясь им, Паула приоткрыла рот, ответно лаская его палец нежным своим дыханием. Затем мягкие теплые губы взяли его палец в плен, исследователь сам стал объектом исследования, по миллиметру он медленно проваливался в сладостную глубь, пока не коснулся влажной преграды зубов.На секунду Роберт остановился у райских ворот, уверенный, что вскоре она позволит ему войти. В доказательство этому ее рот раскрылся шире, как бы вызывая его на поединок, сухое вмиг стало влажным, пустыня превратилась в сплошной оазис, а ее язык сплелся с его языком в увлекательной игре, победителями в которой станут они оба.И вот наконец она повернулась к нему, и глаза их встретились, подчиняясь приказу, отданному телами.Паула таяла в его объятиях. Но размягчалась она скорее не плотью, а разумом. Плоть ее оставалась столь же упругой и способной возбудить желанного ей мужчину. Они смотрели друг на друга так, как, вероятно, смотрел Адам на Еву, а Ева на Адама, впервые познав любовь.Роберт видел ее лицо и жаждал покрыть его поцелуями, пощекотать свои губы ее ресницами, слизнуть капельки пота, выступившие в порыве страсти на крыльях ее гордого носика. А он, возвышаясь над нею, был именно тем, кого она страстно желала принять в себя. Она верила, что это единственный путь, какой определила ей судьба, других дорог нет, и ради этого она и появилась на свет. Совсем скоро она испытает блаженство, и ангелы запоют хором над ее головой победную песню.Роберт немного помедлил, прежде чем приступить к решительным действиям. Какие-то воспоминания о прошлом и мысли о будущем возникли в его мозгу, высыпая песок на рельсы перед мчащимся локомотивом, но уже ничто не могло остановить разогнавшийся экспресс. Глава 12 – О какой экономии ты ведешь речь, если решила снабдить все номера постельным бельем от Протези! – Кристина искренне ужаснулась.– Деньги вернутся, и очень быстро. Люди будут платить за престиж. Постояльцы обновленного «Сансет-отеля» должны знать, что их обслуживают по высшему классу, иначе они переметнутся в другие места. Если ты спишь на простыне стоимостью в триста долларов за штуку, то уже и сам начинаешь высоко оценивать себя. И за это ты готов раскошелиться. Неважно, во сколько нам обойдутся ковры от Уилтона, шторы, расшитые Садлерсами из Пимлико, кушетки и стулья работы Эвери Бордмана, но мы обязаны держать марку и убедить постояльцев, что они получают все самое лучшее и подобного нигде больше не найдут!Однако Пауле никак не удавалось заразить Кристину своим фанатизмом. Некая преграда постоянно мешала им достичь взаимопонимания. Возможно, Кристине не хватало просто воображения. Паула пыталась ликвидировать этот недостаток.После случайной встречи в кинотеатре в Вествуде девушки подружились. Кристина восхищалась талантом Паулы, и, когда она проявила интерес к дизайну, Паула мгновенно предложила ей сотрудничество в переделке интерьеров «Сансет-отеля». Кристина с радостью ухватилась за такую возможность, а Роберт и Уинтроп дали на это согласие.Паула склонилась над кроватью, приподняла край простыни.– Попробуй, какая она мягкая, Кристина. И будет еще мягче с каждой стиркой. И послужит вчетверо дольше, чем любая другая простыня. В конце концов мы на этом выгадываем.– Я все-таки сомневаюсь, что папа пойдет на такие затраты.– Твой отец хочет, чтобы «Сансет» стал восьмым чудом света. И он своего добьется, – убежденно сказала Паула.– О'кей, я согласна насчет простыней. Ты права. Кутить так кутить! Во сколько же нам это обойдется? По три на каждый комплект и двадцать процентов резерв. – Кристина взялась за калькулятор. – Боже, получается что-то около ста восьмидесяти тысяч только на одни простыни!– Это только начало, – засмеялась Паула. – Еще нужны наволочки, покрывала, пододеяльники и полотенца. Придется выложить не меньше двух миллионов только на постельное белье. А может, и больше.Обновленная обстановка комнат не имела ничего общего с интерьером гостиничного номера. Комната, работа над которой была близка к завершению, выглядела уже так, как будто она принадлежала какому-то конкретному человеку, носила отпечаток его личности. Казалось, что вы остановились не в отеле, а ночуете в доме гостеприимного хозяина, обладающего отменным вкусом. Такие обязательные атрибуты гостиничного номера, как холодильник, телевизор в ванной или стенной сейф, конечно, присутствовали, но не лезли нагло в глаза. Даже содержимое мини-бара было далеким от стандартного набора. В наше время слово «роскошь» стало почти оскорбительным, вызывая ассоциации с безвкусицей, но «Сансет-отель» возвращал этому слову его подлинный смысл.Энтузиазм светился в глазах Паулы.– Страшно подумать, что натворила бы здесь эта мерзкая Киркегард!Кристина в этот момент стояла у окна и глядела на голубую воду бассейна внизу.– Не смей так говорить о ней, – сказала она, не оборачиваясь.– Кристина! Как ты можешь! Она же чудовище!Теперь Кристина уже смотрела прямо в лицо подруге.– Я перед ней преклоняюсь. В ней сосредоточена такая сила… Люди боятся ее, потому что она одухотворена свыше, из-за того, что она мудрее их и существует во множестве ипостасей.– Все это бред, Кристина. Сплошной обман. Она фальшива насквозь, от нее исходит зло! Вспомни, что она пыталась проделать с беднягой Ливингстоном. Если бы не Роберт, Франсиско непременно бы отдал концы, опозоренным на склоне лет. Я не могу поверить, что ты говоришь искренне.– Для тебя все только белое и черное, Паула. А есть еще и то, что лежит за пределами твоего и моего понимания. В жизни нет ничего очевидного, все только лишь кажущееся нам. Я считаю Каролин выдающейся личностью. Вопреки всем, кто старался потопить ее, она выплыла и возродилась в новой жизни. И папа, и ты, да и все вокруг клевещут на нее. Что плохого в том, что она хотела приобрести этот отель? Мой отец тоже хотел… Почему Каролин не имела права бороться с ним за «Сансет»?Кристина чувствовала, что наговорила много лишнего, но не жалела об этом. Несмотря на то, что отец и Паула рассказали ей о попытке шантажа, она отказывалась принимать их доводы и решительно отвергала все обвинения в адрес Каролин.– Я не знала, что ты приверженница Движения, – Паула нахмурилась.– Я не вступала в Движение. Я просто считаю, что Каролин взялась за благое дело и открыла нам путь в неизведанное. – По тону Кристины можно было понять, что она не прочь сменить тему.Паула прошла в ванную комнату. Более чем где-либо в других помещениях, здесь разгулялась фантазия дизайнеров. Кроме самой ванны, предусматривалась вдобавок отдельная душевая кабина для сухой и влажной сауны. В мраморные стены кабины были вмонтированы разнообразные приспособления для водного массажа.Над ванной в мраморном алькове, словно в волшебной пещере, хранилась парфюмерия ведущих мировых фирм, а в изящные углубления в мраморе заливалось жидкое мыло от Диора.– Во сколько нам обошлось оформление этого номера, Кристина?– Почти в семьдесят пять тысяч.– Пока он выглядит на эти деньги. Подготовимся к тому, что набежит еще двести двадцать тысяч, – сказала Паула.– Вряд ли кое-кто найдет время провести здесь медовый месяц, несмотря на такие затраты, – вдруг высказалась Кристина с явным намеком.Паула невольно покраснела. Прошли три мучительно долгих дня с тех пор, как Роберт одарил ее поцелуем, и больше она не услышала от него ни слова. Его молчание доводило ее чуть ли не до безумия, но она не собиралась признаваться в этом Кристине.– Запомни хорошенько, Кристина: мы с твоим отцом просто друзья. – Паула постаралась выдать свою самую открытую улыбку. – Но не думай, что Америка позволит ему замотать свой медовый месяц, если он, конечно, когда-нибудь женится. Начнется настоящая революция, – тут Паула искренне засмеялась, – и я ее возглавлю…Кристина присела на кровать и несколько раз подпрыгнула, пробуя ее мягкость.– О'кей. Скажи мне правду. Каков он… в деле?– Кристина!– Ответь! Мы ведь подруги.Кристина оживилась, предвкушая услышать что-нибудь пикантное.– Кристина, ты просто невозможна! Речь идет о твоем отце! – Паула делала вид, что не относится к разговору всерьез, и смехом прикрывала смущение.– Все-таки в чем же суть дела? В количестве или в качестве? – Кристина хихикнула, как школьница.Паула угрожающе замахнулась на нее подушкой.– Или качество не так важно, как размеры? – давясь хохотом, Кристина перекатилась через кровать, уклоняясь от прицельного удара.За считанные секунды образцовый порядок в комнате сменился хаосом. Сражение на подушках достигло наивысшего накала.
Появление Роберта Хартфорда в нью-йоркском «Карлайл-отеле» напомнило Пауле по какой-то необъяснимой причине об испанской инквизиции. Лимузин, в котором она сидела, был так вытянут в длину, что казалось, будто его долгие часы пытали на дыбе, а облаченные в зеленую униформу швейцары нависали над ними и походили на церковных служителей, занятых в некоей, исполненной глубочайшего смысла религиозной церемонии. Они проделывали какие-то указующие, но благоговейно-почтительные жесты, пока лимузин еще двигался, и пятились от него, потом опять устремлялись к нему, чтобы ухватиться за дверные ручки именно в тот самый миг, когда автомобиль окончательно остановится.Расположившийся рядом с ней на заднем сиденье Роберт своей позой как бы подтверждал тезис о слитности человека с его средством передвижения, но тут же опроверг его дальнейшим поведением, едва лимузин припарковался к бордюру тротуара. Он мгновенно улетучился из машины вперед Паулы, благо сидел ближе к распахнувшейся дверце. Он пронесся над широким тротуаром с опущенной головой, избегая любопытных взглядов. Его короткое кашемировое пальто было расстегнуто, и полы метались за ним в вихре, поднятом стремительным его движением. Совершенное его лицо было скрыто полями низко надвинутой темно-коричневой шляпы, массивными фирменными очками в черепаховой оправе и складками шарфа.Паула следовала за ним, стараясь не слишком отставать, ступая решительно и твердо на непривычно высоких каблуках, хотя ощущала дрожь в ногах и во всем теле, и горячие волны возбуждения заливали ее.– Привет, Питер, – бросил на ходу Роберт, обращаясь, как к старому знакомому, к швейцару, которого на самом деле звали Фрэнк, и повторил то же самое, приветствуя второго швейцара по имени Джой.Он уже достиг отполированных бронзовых дверей «Карлайла», однако Паула успела перехватить его. Она поинтересовалась:– А как же багаж?Совсем было необязательно задавать такой вопрос. Ей просто хотелось услышать его голос. Ей хотелось напомнить ему о еще раз о своем присутствии, о том, как ей дорога каждая секунда пребывания с ним рядом.– Багаж сам найдет нас, – ответил с легкой усмешкой Роберт, небрежно взмахнув рукой, затянутой в черную замшевую перчатку. Он все-таки приостановился, пропуская девушку вперед через уже пришедшие в движение вращающиеся двери.Вестибюль отеля открылся перед нею и мгновенно получил ее оценку. Четыре с плюсом по пятибалльной шкале, разработанной Уинтропом.Черно-белый мрамор не блистал новизной, а, наоборот, казалось, выдержал многократные испытания дурной погодой. Везде были цветы, но не в чрезмерном количестве, и это были не претенциозные орхидеи, а белые азалии и гортензии. Никакой меди. Никакой хитроумной подсветки. Зеркала в скромных позолоченных рамах, французские портьеры, фландрские ковры и все прочие предметы вполне могли найти себе достойное пристанище в доме Асторов на Парк-авеню.Затянутый в элегантный сюртук мужчина поспешил навстречу вновь прибывшим.– Добро пожаловать, мистер Хартфорд. Рад, что вы снова здесь, у нас в отеле.Помощник портье проявлял не просто дружелюбие и радость по поводу встречи. Роберт уже почти семь лет владел частью земли под «Карлайл-отелем» и принимал участие постольку-поскольку в управлении сложным хозяйством, но теперь он уже несколько дней пребывал не только в ранге кинозвезды, но и владельца «Сансет-отеля», в некотором роде брата-близнеца аристократического «Карлайла». Это внушало легкое беспокойство – не попытается ли он переманить к себе лучший гостиничный персонал Америки?– Салливан, позволь представить тебе мисс Хоуп. Она остановится со мной.Он рассеянно отвечал на традиционные вопросы лифтера о своем самочувствии, но мысли его были уже заняты совсем другим. Ведь с ним была Паула.Она находилась совсем близко, высокая, стройная, красивая, с достоинством взирающая на непривычное для нее великолепие. И, как ни странно, она прекрасно вписывалась в обстановку своим одеянием – черное как смоль платье от Аззадин Алайя, облегающее не только все изгибы, но и каждую клеточку ее восхитительного тела.Его ладонь коснулась ее ладони.– Я так счастлив, что мы здесь вместе. К черту дела! Я приехал сюда только ради тебя. И ты это знаешь.Да, она это знала, хотя ее разум с трудом воспринимал все происходящее.Их поцелуй перевернул все – но только на то время, пока он длился. Позднее, расставшись с Робертом, она вновь поддалась сомнениям, тяжким и почти безысходным. Что значит какой-то поцелуй для мистера Хартфорда?Время шло. Дни тянулись долго, как годы, но от него не поступало никакого сигнала. Впервые в жизни Паула познала на себе пытку молчащим телефоном. Она спешила в свой номер, боясь пропустить звонок, врывалась в комнату и усаживалась возле аппарата. Она надоедала портье, беспрестанно интересуясь, не оставляли ли для нее послания и не могло ли оно по нелепой случайности затеряться или попасть в мусорную корзину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46