Плутарх! Он смотрел на Каролин, как жертва колдовства смотрит на соблазнившую его чародейку. Был в его взгляде плотский голод и рабская преданность, смешанная с гордостью за то, что им владеет столь могущественное существо. Все стало ясно. Дэвид Плутарх и Каролин Киркегард стараниями дьявола сблизились, а это означало, что ей рукой подать до его миллионов, что его возможности, престиж, влияние – все теперь в ее распоряжении. Роберт тяжело вздохнул. Он обречен провести с ней в одной клетке ближайшие пару часов. И нет никакой возможности отсюда сбежать. Ливингстон никогда не простит ему, а то, что Роберт так жаждет заполучить в свои руки, уйдет от него навсегда. Распределением мест за столом занимался лично Ливингстон и часто проявлял при этом неоправданную жестокость, но все-таки почему Киркегард усадили рядом с Робертом? Знал ли Франсиско – а, впрочем, он знал все – историю взаимоотношений Роберта с Каролин. Если так, то что заставило его свести их вместе? Что за этим кроется?– Я не уверен, Каролин, что вы не встречались с Барброй, но, вероятно, не знакомы с Робертом Хартфордом, потому что вы впервые в нашем тесном кружке. Мы должны поблагодарить Дэвида за счастье видеть Каролин среди нас.В тоне его речи ощущалось удовлетворение, самодовольство фокусника, удивившего тех, кого уже трудно чем-нибудь удивить.– Привет, Роберт, – произнесла Каролин.Она опустила голову и уставилась на свой стул. Роберт чуть подвинул стул к ней привычным движением воспитанного мужчины. Мгновенно он осознал всю значимость своего поступка. Он проявил галантность к женщине, которая ненавидит его. Каким-то образом она «заставила» его сделать это. Первое очко за ней. Второго очка она не получит.– Мы знакомы еще с «Ангелов в небесах», – сказал он.– Да, вы разрушили мою актерскую карьеру, Роберт. Но, возможно, вы оказали мне благодеяние.Она обратила на него свою улыбку жалящего скорпиона – если скорпионы вообще улыбаются.С любознательностью достаточно разумного человека он попытался разобраться в своих чувствах по отношению к ней. Физически она по-прежнему его отталкивала. Она была слишком тяжеловесна, злобна и пугающа. Он не выносил ее наглой самоуверенности. Он вышвырнул ее из кино, потому что исходящая от нее энергия действовала ему на нервы, а еще потому, что ее харизма стала вдруг соперничать с его, и обе они были несовместимы. А это имело не меньшее значение при работе в Голливуде, чем деньги и приобретенная ранее устойчивая популярность.– Я была удивлена, заметив вас среди зрителей на одном из моих выступлений, кажется, в этом же зале, – сказала Каролин. Опять ее улыбка впрыснула в него порцию яда.Смысл ее слов был понятен. Прошлое – это уже древняя история, но «забытое» совсем не означает «прощенное», хотя обиженная персона возвысилась над своим обидчиком настолько, что у нее теперь есть своя аудитория, и таким, как Роберт Хартфорд, приходится взирать на нее откуда-то из задних рядов.– Да, моя дочь затащила меня туда, – он сделал паузу перед тем, как продолжить. – Но на меня представление не подействовало… почему-то.Последнее словечко он выделил с подчеркнутым сарказмом.– Я рада, что таких, как вы, было немного.Поединок глаз и улыбок продолжился.Она наклонилась, чтобы взять бокал с водой, разрез на ее костюме распахнулся еще шире. Роберт глазами устремился туда. Он не мог удержаться, так же, как и Ливингстон, устремивший взгляд на другую грудь. Обе груди сразу охватить взором было невозможно.– Что за слухи о том, что ты, Франсиско, продаешь «Сансет»? – вступила в разговор Барбра Стрейзанд.– О, Барбра, с тобой нельзя соревноваться на аукционе. Ты подхватываешь на лету все, что таится лишь в мыслях. Я собирался произнести по этому поводу несколько слов в конце ужина. Моя речь будет испорчена, если я вытащу из шляпы кролика раньше времени.– В таком случае я скажу, что есть очень симпатичные люди, которые нацелились на покупку. Я не вынесу, если наш «Сансет» станет еще одним звеном в цепи безликих отелей.Она со всем своим актерским мастерством показала, как это будет ужасно.– Почему бы нашему милому Плутарху не приобрести его? Я уверена, что он ничего здесь не изменит, и мы будем по-прежнему приходить сюда, как в родной дом. Мы даже забальзамируем тебя, Франсиско, и поместим за стойкой, а каждый раз, когда придем сюда ужинать, будем касаться твоей ноги, как прикладываются ради удачи к копыту конской статуи игроки в «Отель-де-Пари» в Монте-Карло.Ледяное молчание воцарилось за столом. Плутарх занялся изучением своей салфетки. Улыбка скорпиона застыла на губах у Киркегард. Роберт Хартфорд так сжал губы, что они образовали тонкую черту на его окаменевшем лице.Смех Франсиско, нарушивший молчание, был вкрадчивым, но совсем не добрым. Он отвлекся, встречая новоприбывших гостей.– Как раз вовремя, Дональд, – сказал он, привстав. – Барбра прямо за столом уже проводит аукцион по продаже моего отеля. Ты как раз успел, так что принимай участие. Йована, ты, как всегда, очаровательна. Конечно, все знакомы с супругами Трамп, потому что супруги Трамп знакомы со всеми.Каролин мысленно оценивала свои шансы. Плутарх уже стал ее собственностью. Она требовала от него отель, и он обещал, но все-таки последние остатки здравого смысла удерживали его от этой сделки. Пока Ливингстон не назвал свою цену, но на встрече накануне поздней ночью Плутарх внутренним чутьем проницательного бизнесмена угадал, что у него есть конкурент, и причем серьезный. Каролин намеренно не разделяла с ним его тревог. Однако сомнение шевельнулось в ней, когда она узнала, что Дональд Трамп – есть та персона, которая заинтересована в покупке отеля. Он владел отелями везде, по всем меридианам и параллелям земного шара, но внедриться в Беверли-Хиллз ему пока не удалось. «Сансет-отель» стал бы жемчужиной в его императорской короне.Вслед за парочкой Трампов подошли еще двое гостей, и были они тем удивительны, что были совершенно безлики.– Познакомьтесь, Генри и Фреда Копе-Кокс. «Кокс и Плейфер» – лучшая адвокатская фирма Западного побережья, по моему непросвещенному мнению. Фреда и Кокс пришли последними, но это не означает, что они последние в нашей компании.Таким неуклюжим каламбуром Ливингстон ясно показал собравшимся истинное положение в списке «последних» гостей.Все пришли к единому заключению – Франсиско продает отель. Покупатели собрались здесь за столом. По этому поводу приглашен и стряпчий с супругой. Но неужели Великая Сделка свершится именно здесь, в разгар праздника?Следующая реплика Франсиско развеяла все сомнения.– У меня появилась идея, – заявил он после того, как десять серебряных вазочек, заполненных белужьей икрой, одновременно опустились на скатерть и десять официантов склонились, наливая в рюмку «Столичную» из запотевших бутылок.– Почему бы нам немного не пофантазировать? Пусть все поочередно выскажутся, что намерены сделать, если «Сансет-отель» станет их собственностью. Я, естественно, в игре не участвую.Он сделал эффектную паузу и вызвал первого игрока:– Барбра?– Я вышвырну всех постояльцев и буду пользоваться отелем в одиночестве. Меня устроит, если персонал, неплохо обслуживающий четыреста гостей, сосредоточит внимание на мне одной.Все рассмеялись с чувством облегчения. По крайней мере, она не серьезный соперник.– Каролин?– Я буду проводить здесь семинары нашего движения и просвещать постояльцев отеля. «Сансет» станет центром новой вселенной.– Дэвид?– Подписываюсь под словами Каролин…– Йована?– Я бы оставила все, как при вас, Франсиско. У меня не поднялась бы рука тронуть то, что есть само совершенство.– Спасибо, дорогая. Дональд?– Я не прочь бы заиметь недвижимость в Калифорнии. При условии, что продавец не заломит бешеную цену.– Генри?– Я единственный за этим столом, кто материально не в состоянии участвовать в торгах. Я лишь специалист, нанятый следить, чтобы ни одна нежелательная запятая не проникла в будущий контракт и чтобы воля мистера Ливингстона была в нем отражена ясно и четко и не искажалась впоследствии.Супруга адвоката опрошена не была. Ее пропустили.– Кристина?– Заранее согласна с мнением отца, – произнесла она после паузы, но взгляд ее был прикован к Каролин.Настал черед Роберта. Он старался мысленно отделить реальность от вымысла. Была ли это действительно игра или Франсиско был вполне серьезен? Трудно сказать. Старик любил всякие выкрутасы и был не прочь ради забавы поставить в трудное положение даже своих любимых друзей. Сделав глоток водки и подержав жгучее спиртное на языке, Роберт вдруг успокоился и начал ровным голосом:– Я имею за своей спиной всем вам известного Уинти. Он уже представляет, как преобразить наш любимый «Сансет». Я не выгоню Франсиско на улицу, как только что с юридическим изяществом намекнул его адвокат. Я специально построю для него дом на участке земли, отведенном отелю, и он будет постоянным консультантом во всех вопросах функционирования отеля до конца дней своих.– И обещай, что будешь молиться, чтобы он прожил долго-долго, – подсказала Каролин шепотом, который был слышен всем присутствующим, несмотря на шум в зале.– Ты же не веришь в абсолютную смерть, – отпарировал он громко.– Смерть означает перевоплощение.– Надеюсь, кто был дерьмом, дерьмом и останется, – Роберт отбросил всякую вежливость.Франсиско Ливингстон притворился, что не слышит этой перепалки. Он восседал на своем стуле, как птица на жердочке, – старая мудрая сова; ложка, полная черной икры, поднесенная ко рту, подрагивала возле синеватых старческих губ. Он углубился в размышления.Каролин почувствовала, что энергия переполняет ее. Она собралась дать бой. Франсиско, старый хрыч, действует наверняка и продаст свою собственность, без сомнения, Трампу. Она все знала об этом нью-йоркском дельце, но этого знания, к ее сожалению, было недостаточно. Она не знала, в чем его слабое место. Плутарх будет плясать под ее дудку и выложит денежки за отель, если, конечно, Ливингстон не взбесится и не назначит невероятную сумму. Что касается Роберта Хартфорда, то его нелепые притязания она воспринимала как застольную шутку. Он, может быть, и обладает каким-то влиянием в Голливуде, но денег у него раз-два и обчелся. Он игрок из низшей лиги, кинозвезда, возомнившая себя профессионалом на чуждом ему поприще, а по существу, жалкий дилетант. Он одержим сексуальными комплексами, и, если дать ему отпор, красавчик станет смешон, как Микки-Маус.Каролин заглотнула полную ложку икры, и ей показалось, что она так же поглотит и деньги, которые сейчас пачками банкнот и вожделенными чеками будут выброшены на черную скатерть. Ей даже захотелось протянуть руку помощи человеку, который когда-то ее смертельно обидел.– Ваша дочь прелестная девушка.Роберт насторожился.– Она часто посещала мои собрания. Вам это известно?– Да. Я считаю, что они поучительны. Вы можете быть довольны собой. Нищим и неудачникам нет места в царстве будущего! Вполне актуальный лозунг. Не упомянуты лишь освенцимские печи!– Но ведь Кристина никакая не неудачница. Не так ли, Роберт?– У нее нет собственных денег.– Зато есть богатый отец.– Займись своей семьей, Каролин, если ты вообще родилась нормальным способом от мужчины и женщины.Она хихикнула так мерзко, что его пронзило электрическим током.– Туше! Ты попал в точку, Роберт! Но семья – лишь обуза для такой, как я.Ее слова почему-то настроили Роберта на философский лад. Каждый человек выбирает себе путь в жизни, подчас неосознанно, но этот выбор уже навсегда, до смертного порога, определяет его судьбу. Кто-то ползет тихо и медленно, как улитка, огибая препятствия, кто-то бездумно через них скачет, а кто-то взлетает и летит над мусорной кучей, которую представляет собой жизнь. Каролин предпочла последний вариант, рискуя шлепнуться с высоты в дерьмо, но ведь таков же и он, Роберт Хартфорд. Оба они – грешные, тщеславные, неуемные души. Разница лишь в том, что он парит (как ему казалось) в светлом небе, а она чертит виражи в мрачных грозовых тучах. Власть Роберта над людьми зижделась на сексуальном обаянии. А на чем строит свою карьеру она? Как раз на антиобаянии. На болезненной, постыдной, но также сексуальной тяге подсознания к уродству. И на огромной силе воли, наглой энергии, страсти подчинять и властвовать.Каролин смотрела на него и догадывалась, о чем он думает. Она обладала чувствительной антенной, которая улавливала исходящие от него волны. Но точно такая же антенна была и у него, и на эту антенну наваливалась ее враждебная сила.Она была так громадна, так красива и так безобразна одновременно, так страшна своими мускулами и своим строго направленным в определенную точку безумием, своей изощренной хитростью и ледяной жестокостью. Смог ли бы он ее трахнуть? Насильно, с воплями, с борьбой, а потом с криком наслаждения – хотя бы один раз, чтобы избавиться от гадкого наваждения.«Нет, не сможешь, – передал ему ее взгляд, – но попытайся, попробуй. Такая схватка была бы забавна. Но ты ничего не добьешься и будешь унижен».Вслед за черной икрой на столе появился морской язык, выловленный утром в Северном море и проделавший стремительное путешествие из Европы на сверхзвуковом лайнере. А чуть позже подан был бифштекс «а-ля Веллингтон» и соус «Старый моряк» – секрет кухни «Сансет-отеля». Франсиско Ливингстон привстал со стула, и тотчас людской гул стих.Даже стоя Ливингстон лишь чуть-чуть возвышался над головами сидящих – щуплый, безупречно одетый старик, но голос его сохранил властные патрицианские интонации.– Дорогие друзья! Дорогие мои друзья! – лгал он. – Спасибо вам, что вы откликнулись на мое приглашение. – Он сделал паузу, подобно гончей, вынюхивающей след лисицы. – Мы столько справляли здесь праздников, столько устраивали приемов за эти долгие годы, но сегодня я с грустью говорю, что этот вечер последний.Словно ветер в ивах, шелест пробежал по залу.– То, что я собираюсь сказать, наверное, удивит некоторых из вас. Вы можете подумать, что я без нужды драматизирую ситуацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46