Лишь раз или два они, похоже, немного оживились: когда через стенку донесся громкий голос Кэролайн, спрашивающей гостью: «Какого размера, вы сказали?» А затем, после небольшой паузы: «Правда? Так вы хотите сказать, совсем без ничего… на королевской яхте?» Мы с Гейл переглянулись, затем мило улыбнулись, глядя на озадаченные лица охранников. И начали обсуждать погоду.
Существовала также проблема Имонна, поскольку именно ему приходилось вводить данные в компьютер. И вот в последнее время стал поступать целый поток информации о молодой женщине по имени Дебби и ее муже Гэри, который, похоже, только и знал что проводить время в море или на площадке для гольфа.
– Да он ее трахает не чаще раза в год! И на кой хрен понадобилось ей выходить за такого замуж? – комментировал Имонн, вглядываясь сквозь завесу рыжих волос в экран. – И вообще, есть в нем нечто странное, вам не кажется? Интересно, кого же выдаст ему наш Купидон?
Нам всем было интересно.
– А одного моего приятеля тоже зовут Гэри, – весело защебетала Карен. – И если выяснится, что это он и есть, я его просто убью!
Имонн, похоже, был готов сделать то же самое. Наш юный ирландский Адонис, пожирающий глазами каждую твиггиобразную модельку, заглянувшую в лавку, по всей очевидности, так и не мог добиться успеха у стройненькой и соблазнительной Карен. С каждым месяцем ее мини-юбки становились все короче, и она дразнила и мучила его столь откровенно, что я опасалась, что джинсы у Имонна когда-нибудь просто взорвутся и похоронят Купидона и все находящиеся в нем ценнейшие материалы.
– Интересно, кто ж она такая, эта Дебби? – ворчливо осведомился он.
– Просто женщина. Днем работает, свободна только по вечерам, – ответила я.
Имонн взглянул на меня с укоризной.
– И состоит ее работа в том, что она только и знает, что перепрыгивать из одного бассейна в другой, причем без лифчика. Хотел бы и я получить такую работу.
Мы промолчали.
– Нет, все же сдается мне, она какая-то шлюха, – добавил Имонн, задумчиво взирая на ножки Карен.
Мы с Гейл переглянулись.
– Что ж, возможно, в этом есть доля истины, – согласилась я.
Гейл гневно сверкнула глазами.
Итак, весь день мы терпеливо обслуживали покупателей или допрашивали клиенток, а затем, дождавшись, когда уйдут Карен и Имонн, быстренько запирали магазин и бросались смотреть, что он там напрограммировал.
– А Дебби действительно хочет развода? – как-то в конце недели спросила я Кэролайн. – Или же просто намерена найти ему какую-нибудь даму, в которую он влюбится, чтобы потом выглядеть пострадавшей стороной?
Пожалуй, второе, – устало ответила Кэролайн. Она уже устроилась в кресле с водкой и тоником. Только что состоялся третий визит ее высочества, и в сгущавшихся на Пимлико-сквер сумерках было видно, как королевский «драймлер» неспешно прокладывает себе дорогу в потоке движения в сторону Слоан-сквер. – Да, второе! – оживившись, повторила она. – Но возможно, после этого и разведется, и будет выглядеть чистенькой, как стеклышко, а наш Гэри останется в полном дерьме. – Она одним махом допила водку и поднялась. – О Господи, до чего же я устала! Давайте все по домам!
Я тоже уже давно мечтала покончить со всем этим. Появилось ощущение, что ничем хорошим закончиться это не может, несмотря на легкомысленную болтовню Кэролайн и внезапное превращение Гейл в рьяную роялистку. Нас наверняка ждут крупные неприятности. Одно дело – распространять среди несчастных в браке женщин открытки с надписью «Зачем дожидаться смерти? Расстаньтесь прямо сейчас!» и совсем другое – вмешиваться в личную жизнь дамы, которая замужем за сыном самой королевы. О, если б удалось убедить себя, что все это лишь глупая игра, не более! Но сколько ни старалась, не получалось. К тому же за нами тянулся целый хвост улик – список несчастных жен был впечатляющ. И у меня появилось тревожное предчувствие, что Купидон способен на утечку информации – точь-в-точь как Торквемада способен заставить ее королевское высочество расколоться и начать изливать душу, стоит только запахнуть кофе «Фаундез бленд» из магазина «Хэр-родз». Кстати, все эти магические средства, которые мы освоили, оказались весьма действенными, отрицать нельзя.
Положение усугубилось еще и тем, что все эти идеи изначально принадлежали мне, идеи, казавшиеся на первый взгляд такими невинными. Ну, может, не вполне невинными, но уж определенно не несущими зла. Так, во всяком случае, мне казалось теперь, когда я обрела внутреннюю свободу. Лежа без сна в тишине ночи, я часто размышляла об этом. Я уже начинала подумывать о том, что судьба моя находится в руках некоего наделенного божественной силой фокусника, который против моей собственной воли подталкивает меня к пропасти. В такие моменты я твердила себе, что главной моей целью было найти скромное занятие, которое могло бы заполнить жизнь, осветить серые ее уголки и востребовать мозговые ресурсы, остающиеся неиспользованными в статусе лишь жены и хозяйки. И вот куда теперь меня это завело! Того и гляди брошу мужа!.. Любовник так далеко, что от телефона пользы не больше, чем от морской раковины. А теперь еще грозят неизбежные неприятности из Виндзорского замка. Неудивительно, что я начала страдать бессонницей.
Мне нужен был Джош. О Господи, как же он был мне нужен! Его тело, его любовь, его смех, его здравый смысл наконец. Я ждала его, как ждут рыцаря в сверкающих доспехах, который приедет, спасет, увезет меня от всего этого. И пусть будет он не на белом коне, а на маленьком желтом самолетике, части которого кое-как скреплены бечевками. А я буду испытывать оргазм за оргазмом, пока он проделывает одну мертвую петлю за другой на бескрайней постели из пышных облаков.
Вот какая жизнь мне нужна, а вовсе не эта! Боже, целых два месяца я не занималась любовью!..
Было первое мая. Рассвет прокрадывался в спальню, где я снова промучилась без сна почти всю ночь. Пять утра… кто ж встает или просыпается в это время… Я лежала и проклинала серый свет, сочившийся сквозь шторы. И вдруг твердо решила, что сегодня же приступлю к активным действиям. Перестану наконец заниматься бесплодными мечтами и планированием будущего. Пора начать воплощать их в жизнь, в конце-то концов! Первое мая – прекрасный день для начинаний!
Я перевернулась и в сумеречном свете взглянула на прикрытое одеялом тело, лежавшее рядом на двуспальной кровати. Ральф… Я почувствовала, что во мне вскипают злоба и отвращение. Какого черта я должна делить постель с мужчиной, которого больше не люблю и не хочу?.. Мы жили так месяц за месяцем, соблюдая вечерний ритуал – укладывались спать, вежливо пожелав друг другу доброй ночи, после чего поворачивались друг к другу спинами и мечтали о своих возлюбленных, с которыми хотели быть. Да это просто оскорбительно, абсурдно наконец! Этому пора положить конец.
После долгих месяцев колебаний я действовала решительно и быстро. Магдалена была в Португалии, поехала навестить больную мать. И вот я взяла халат, ночную рубашку, еще кое-какие мелочи и перебралась в ее каморку. Но что будет, когда Магдалена вернется? Об этом думать не хотелось. Во всяком случае, еще пару недель, а то и больше, эта клетушка в полном моем распоряжении. Возможно, размеры ее оградят меня от эротических сновидений – любой, даже самый ловкий любовник должен был бы держаться за стенку, иначе существовала опасность вывалиться в коридор. Едва протиснувшись между узкой койкой и стулом, я свалила на него свои вещи. Затем пошарила в сумочке и нашла записку Ральфа к Хизер Кларидж, которую Рик выкрал из квартиры этой дамочки. Слова «Спокойной ночи, дорогая!» были едва различимы в утреннем свете. Прокравшись в спальню, я разгладила свою подушку и тихо положила на нее записку. А после минутного размышления придавила ее пачкой презервативов, которые Ральф держал в верхнем ящике туалетного стола.
Казалось бы, есть все основания быть довольной собой, но я ничего похожего не ощущала. Я вдруг испугалась. Мы с Ральфом всегда относились друг к другу с безукоризненной вежливостью и уважением, и я была вовсе не уверена, что хочу затевать с ним скандал. Что я скажу? Как он будет реагировать? И как, в конце концов, я сознаюсь ему, что люблю Джоша? Я на цыпочках спустилась на кухню, приготовила себе чашку кофе и стала ждать дальнейшего развития событий.
Первый вариант, театральный… «Ральф, негодяй, ты меня предал! Как ты мог? После всех этих лет, наших мучений, борьбы, страданий, доверия, которое между нами существовало!.. Я ненавижу тебя, ненавижу! И между прочим, тоже последние несколько месяцев пребываю в любовной связи. И трахаюсь с этим мужчиной не реже трех раз в неделю, вот! Ты уж прости».
Нет, не слишком убедительно. Я попробовала другой вариант, умеренный. «Ральф, давай посмотрим правде в глаза. Мы должны расстаться. Мы уже практически разошлись. У нас разные цели, потребности, мечты, судьбы, наконец! Так давай же расстанемся по-хорошему, мирно и без взаимных оскорблений. Лично я просто счастлива за тебя. Рада, что ты трахаешь это белобрысое насекомое без грудей, о котором еще ни один человек не сказал доброго слова. Надеюсь, ты тоже будешь счастлив слышать, что и меня трахают каждый день во время ленча, на полу. А также в постели, на обеденном столе и еще в аэроплане, на высоте пяти тысяч футов!»
Нет, язык мой – враг мой. Я попробовала еще раз слезливый вариант: «О, Ральф, это несчастнейший день моей жизни! Я изо всех сил старалась сохранить семью, и, знаю, ты тоже. Но наступает момент, когда человек должен признать свое поражение. Мы должны сказать друг другу „Прощай!“. Я всегда буду любить тебя, всегда буду с нежностью вспоминать о днях и годах, проведенных вместе. Но увы, самыми живучими пока что являются воспоминания о той белокурой сучке, которой ты пишешь любовные записки. И о моем любовнике, который пребывает в состоянии вечной эрекции и слизывает персиковый сок с моих грудей!»
Нет, тоже не пойдет. Возможно, мне мешают моя искренность и непосредственность, а может…
Но я так и не узнала ответа, потому как просто заснула, сидя на кухонном стуле. И разбудила меня Рейчел, ровно в восемь.
– Ты в порядке, а, мам?
Я пробормотала нечто невнятное, затем, терзаемая чувством вины, принялась готовить дочери завтрак, который та приняла неохотно. А потом крепко стиснула ее в объятиях, что она также восприняла неохотно.
– Ты уверена, что ты в порядке, мам?
Тут на улице послышался гудок автомобиля. Рейчел схватила рюкзачок, запихнула в него школьные принадлежности и пулей вылетела из двери со словами:
– До свидания, милое создание!
В доме настала тишина. Я сварила себе еще кофе и принялась ждать, когда проснется Ральф. Мне страшно хотелось принять ванну. Останавливала мысль о том, что Ральф, сжимая в руке записку к Хизер Кларидж, может ворваться туда и застать меня голой в мыльной пене.
Мне хотелось одеться, но мысль быть застигнутой в одних лифчике и трусиках тоже останавливала… Самый неподходящий вид для признания в адюльтере. А потому, набравшись терпения, я сидела на кухне и ждала. Я решила, что просто должна пройти через все это. Что если пройду, то выживу. Доживу до того дня, когда приедет Джош. А он должен приехать через три дня, и тогда мы сразу начнем строить новую жизнь. О Господи, как же я по нему соскучилась! Ожидание казалось просто невыносимым. Проснись же, Ральф, ради Бога, проснись!
Он вошел в кухню, как входят хорошие актеры – на нужной реплике. Как раз в тот момент, когда вдруг зазвонил телефон. Я схватила трубку и рявкнула в нее: «Да!» Это была Кэролайн, которая разразилась целым потоком слов:
– Послушай меня, Анжела. – Я пыталась заявить, что не желаю слушать, но ее, что называется, уже несло: – Я должна рассказать тебе, должна, иначе просто рехнусь! – продолжала она. – Ты просто не поверишь, Анжела! Если ты настоящий мне друг, то просто не поверишь! Хуже ничего еще в моей жизни не случалось! Никогда! – Тут настала короткая пауза, и я услышала, как Кэролайн глубоко затянулась сигаретой. – Вчера решила посидеть подольше, добить наконец эту программу по Патрику. Подумала: пора бы наконец узнать, кто для него идеальная женщина. И что, как ты думаешь, выдал Купидон? Попробуй догадайся! Ну давай, попробуй, скажи!.. Ну ладно, так и быть, сама скажу, но ты просто не поверишь! О Господи, какой же стыд и позор! Отвратительно! Так вот… Это я!
Я понимала, что смеяться не должна, но не сдержалась. И в ответ услышала клятвы Кэролайн, что она никогда ни за что не будет больше со мной разговаривать. Как можно быть столь бессердечной? Такой тупой, глупой коровой? Ведь именно мне принадлежит совершенно идиотская идея установить эту гребаную машину! И в ответ – даже ни тени сострадания. Неужели я не понимаю, что разрушила всю ее жизнь?..
После всего этого я услышала щелчок. Кэролайн бросила трубку. Я стояла и почти рыдала от смеха. Все вокруг казалось нереальным. Бред какой-то! Я стою на кухне, невыспавшаяся, неумытая и неодетая, в одном халате. А рядом стоит Ральф – босой, с полотенцем, обернутым вокруг бедер, и сжимает в руке записку к Хизер Кларидж. Вот он, наш момент истины! Момент, когда гладиаторы должны вступить в схватку. Финал наших отношений, конец нашему браку. А чем я занимаюсь? Хохочу до слез. О, да благослови тебя Бог, Кэролайн! Ты заслужила самый большой в мире стакан водки с тоником, путь даже и решила не разговаривать со мной до конца своих дней!
Мы с Ральфом глядели друг на друга. И чем дольше ничего не говорили, тем понятнее становилось, что и говорить-то, пожалуй, не о чем. Телефонный звонок Кэролайн выбил меня из колеи. Снял необходимость объяснений, взаимных упреков и разоблачений. Я знала, и Ральф знал… Все равно что оказаться вдруг выброшенной на пустынный берег моря, без долгого путешествия, без шторма и кораблекрушения.
– Ты ее любишь? – с трудом выдавила я наконец.
Сперва Ральф удивился. Потом улыбнулся. Когда он улыбался, то становился просто неотразимым! Эдаким самоуверенным и ослепительным красавцем, как в тот день, когда вошел в бутик в Челси и увидел меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52