Джини удалось разглядеть, что там располагалась маленькая спальня. Прямо на полу лежал матрас, на нем несколько простыней. Паскаль вошел в спальню. Джини слышала, как он открывает и вновь закрывает дверцы шкафа. Сама она встала на колени возле трупов. Запах то и дело вызывал у нее позывы к рвоте. Она пригляделась к перстню на пальце одетого мужчины и заставила себя всмотреться в черты его лица, обезображенные разложением. Задрав рукав его пиджака, девушка увидела на его запястье золотой браслет и тут же заметила на руке обнаженного трупа в точности такой же. Негромко застонав, Джини встала на ноги.
Паскаль не услышал ее стона. Он вошел обратно в комнату и открыл дверцы шкафчика. Там был электрический чайник, немного черствого хлеба, несколько чашек и тарелок. Паскаль захлопнул дверцы.
– Где же посылка? – нетерпеливо спросил он. – Она наверняка была доставлена, но кто ее получил? Обертка и упаковочная бумага от нее до сих пор валяется на полу в спальне. Коробка пуста.
– Я знаю, что они прислали ему, Паскаль, – тихо произнесла Джини. – Вон там, на полу, рядом с одеждой. Тот, кто их убил, использовал это. Смотри. Они ее использовали…
Ее голос дрожал. Издав невнятное восклицание, Паскаль нагнулся и поднял с пола небольшой золотой предмет. Он открыл крошечную его крышку.
– Губная помада? Они прислали Макмаллену губную помаду?
– Думаю, да. Взгляни, они разукрасили ей лицо этого человека. Как ужасно, Паскаль! Посмотри.
Паскаль нагнулся и осторожно приподнял голову обнаженного мужчины. Кто-то накрасил его рот ярко-красной губной помадой, нарисовав ему губы сердечком. Этой же помадой были нарумянены его щеки. Красные пятна помады придавали лицу покойника сходство с женским. Его синие глаза все еще были открыты. Паскаль едва слышно выругался.
– Кто же это сделал? Кто этот человек? Если одетый – Макмаллен, то кто же этот?
– Это не Макмаллен, – отвернулась в сторону Джини. – Я знаю, кто это. Я знаю обоих. Тот, который одет, Джонни Эплйард, а второй, по-моему, его дружок, Стиви.
– Стиви? Не может быть! Ты же разговаривала с ним всего два дня назад, и он был в Нью-Йорке.
– Думаю, это именно он. Взгляни, лента немного закрывает их запястья, но на них совершенно одинаковые браслеты. Это что-то вроде символов взаимной любви. Сам посмотри, Паскаль, на них выгравированы их имена и сердца, пронзенные стрелой. Джонни и Стиви. Стиви через «еу». Это он.
Лицо Паскаля окаменело. Он молча осмотрел браслеты и выпрямился.
– Надо обыскать квартиру, – сказал он. – Как можно тщательнее. Макмаллен мог здесь быть. Это вполне мог сделать он сам. Не исключено, что он дошел и до этого. Джини, подожди меня снаружи.
– Нет, – стараясь не глядеть на мертвецов, она пересекла комнату. – Я еще раз осмотрю спальню. Вдруг ты что-нибудь упустил.
В спальне она ничего не обнаружила. Джини приподняла матрас и простыни с пола, но под ними ничего не было. От белья пахло сыростью и грязью. Позади спальни располагалась примитивная ванная комната: унитаз, верхний душ, треснувшая раковина. Ни полотенец, ни мыла.
Девушка вернулась в комнату. Паскаль стоял на коленях возле мертвого Эплйарда. Засунув руку во внутренний карман его пиджака, он достал оттуда бумажник. Почувствовав, как к горлу вновь подступает тошнота, Джини снова отвела глаза и подошла к шкафу, который перед этим уже осмотрел Паскаль. Электрочайник, засохший хлеб, чашки, тарелки – все вымытое. Наверху, на двух маленьких полочках, выстроились какие-то, прикрытые крышками банки.
Она стала открывать их по очереди: растворимый кофе, пакетики с чаем, сахар, соль, рис, макароны. Джини смотрела на все это, прикидывая что-то в уме. Значит, кто-то собирался жить здесь в течение некоторого времени. Если ты хочешь провести в квартире одну или две ночи, не будешь же ты запасаться рисом и макаронами! Может быть, Макмаллен собирался пожить здесь какое-то время, но потом спешно изменил планы? Джини чуть-чуть передвинула коробку с отсыревшей солью и вдруг заметила позади нее книгу в бумажной обложке.
Взяв ее в руки, она смотрела на книгу не отрываясь. «Потерянный рай» Мильтона. Та книга – та самая книга! – которая лежала на письменном столе в лондонской квартире Макмаллена.
Дрожащими пальцами девушка стала листать ее, но не нашла между страницами никакой спрятанной записки, никаких надписей на полях или обложке, никаких имен, никаких пометок. Ничего.
– Джини, – негромко окликнул ее Паскаль из соседней комнаты. – Иди сюда. Взгляни. – Когда она вошла, он стоял на коленях возле аккуратно сложенной одежды. – Бумажники обоих на месте, со всеми деньгами и кредитными карточками. Я думал, что ничего больше не обнаружу, но затем нашел вот это. Она лежала под кучей одежды. Взгляни.
Он протянул ей что-то маленькое и блестящее. Это была медная пуговица, возможно, от военного мундира или из тех, что пришивают к блейзерам. На ней был выдавлен узор в виде венка из листьев.
– Военная?
– Вполне возможно. По крайней мере, она не от их пиджаков и принадлежит кому-то еще. Вероятно, тому, кто их убил. – Тут он заметил книгу в руках Джини и спросил: – А это что такое?
Джини ответила ему, но когда Паскаль услышал, что внутри книги нет никакого послания, то моментально потерял к ней интерес и склонился над сумкой со своими фотокамерами.
– Постой в коридоре, Джини, – велел он. – Не двигайся. Извини, но это необходимо сделать.
Джини послушалась. Выйдя в коридор, она прислонилась к стене, крепко сжала в руках книгу и закрыла глаза. Ей казалось, что пол под ней плывет, от тяжелого, пропитанного запахом гниения воздуха у нее кружилась голова. Сквозь прикрытые веки она видела вспышки от фотоаппарата Паскаля. Она понимала, что это было необходимо, но от вспышек ее начинало тошнить еще больше. Паскаль работал быстро. Буквально через пару минут он уже стоял рядом с ней.
– Ну вот и все, – сказал он. – Теперь у нас есть кое-какие доказательства. Уходим. Пошли, Джини.
Джини отпрянула.
– Уходим? – спросила она. – Мы не можем оставить их так. Мы должны что-то сделать. Позвонить в полицию…
– Мы уже ничего не можем сделать для них. Они мертвы. Врачи, «скорая помощь», полиция – для этих ребят уже ничто не имеет значения.
– Мы не можем оставить их! Так нельзя! Это ужасно, это невозможно! Кто-нибудь должен здесь остаться…
Паскаль стал подталкивать ее к арке, ведущей к выходу.
– Если мы вызовем полицию, то окажемся замешанными в это дело. Нас станут допрашивать, мы вынуждены будем задержаться на несколько дней в Венеции. А может быть, даже на несколько недель. Как мы тогда сможем раскручивать эту историю дальше? Неужели тебе не хочется найти тех, кто их убил, Джини? Если мы им что-то и должны, то именно это.
– Да, но все-таки это неправильно – просто бросить их здесь вот так. Это так жестоко, Паскаль, и так грустно.
– Пошли отсюда, – решительно сказал Паскаль и, погасив свет, начал подталкивать девушку по коридору. Уже в дверях он остановился.
– Неужели ты ничего не понимаешь, Джини? Когда мы пришли сюда в первый раз, дверь была закрыта и заперта. Вечером мы вернулись, и она уже была открыта. Пока мы полвечера гонялись по Венеции, кто-то сюда приходил. Вернулся, отпер дверь и оставил ее открытой. Оставил для нас! Ну ты идешь? Или хочешь подождать, покуда они снова заявятся?
Они спустились по лестнице, пересекли пустынный двор и остановились возле канала. Джини тихонько вскрикнула. Где-то в отдалении раздалось пронзительное завывание.
Звук отражался от воды и оттого казался еще громче. Выла сирена. Вглядываясь во тьму, они видели, как по воде, пробиваясь сквозь дымку, к ним приближаются огни.
– Конечно. Ну конечно же! Какой я болван!.. – Паскаль схватил девушку за рукав и повлек ее вдоль темной улицы, подальше от этого места. – Ты хотела вызвать полицию, Джини? – прошептал он. – Неужели не видишь, нам было вовсе необязательно это делать? Кто-то уже позаботился об этом, очень точно рассчитав время. Нам дали ровно столько, сколько было нужно, чтобы подняться в квартиру и сделать то, что мы сделали. А затем нам дали время, чтобы уйти. Смотри.
Огни приближались все ближе, из-за туманной дымки свет их расплывался, лишенный строгих очертаний. Вскоре до их слуха донеслись крики. Паскаль крепко прижал ее к каменному парапету набережной. С этого места они смотрели, как у набережной напротив Палаццо Оссорио появился светлый силуэт катера. Внезапно, словно вынырнув из дымки, свет ослепил их глаза, и Паскаль оттащил Джини еще на несколько шагов – туда, где темнота была гуще. Они услышали, как на пристань полетели причальные концы и по набережной гулко загрохотали ботинки полицейских, бегом направившихся во двор здания. Они прогремели по каменным ступеням и стали затихать, пока, наконец, не наступила тишина.
Паскаль слушал все эти звуки с сосредоточенным выражением лица.
– Почему же они рассчитали время именно так? – еле слышно спросил он самого себя. И тут же его лицо прояснилось. – Ну конечно же, конечно, – пробормотал он. – Они не хотят, чтобы нас арестовали или задержали для допросов. Мы крайне полезны для них. Я понимаю, Джини. Я начинаю понимать…
Снова повисла тишина, нарушаемая только свистом ветра и шлепками, которые издавали волны, разбиваясь о гранитные бока канала.
Джини закрыла глаза. Она так устала. Пусть дождь умоет ее лицо.
Паскаль проводил девушку в ее номер. Она никак не могла успокоиться, ее до сих пор трясло, и Паскаль укутал ее в пуховое одеяло. Затем он спустился вниз и уговорил портье достать для них немного бренди и что-нибудь поесть – супа и хлеба. Принеся все это наверх, он запер дверь номера. Вдобавок к этому Паскаль хотел закрыть жалюзи, но Джини попросила его:
– Не надо, оставь их открытыми. Я хочу видеть луну, воду и небо. Мне это помогает.
Паскаль обернулся и посмотрел на девушку. Комнату освещала лишь одна тусклая лампа, тени от нее распластались по потолку. Из окна по полу протянулась дорожка лунного света. Под глазами Джини залегли темные круги, лицо ее было бледным. Она все еще дрожала Паскаль неслышно подошел к ней и, проявив некоторую твердость, заставил ее поесть. Налив бренди в маленький стаканчик, он заставил девушку выпить его содержимое.
– Вот так-то лучше. – Он сел напротив нее, взял ее ладони в свои и стал их растирать, возбужденно глядя ей в лицо. – Так гораздо лучше. Тебе все еще холодно, но хотя бы щеки чуть-чуть порозовели.
Поколебавшись, Паскаль привлек ее к себе.
– То, что мы обнаружили сегодня, меняет все, – начал он тихим голосом. – Ты должна уяснить это, Джини. Сначала все выглядело мерзко, неприятно, и все же… Но сейчас… – Его голос напрягся. – Сейчас это уже убийство. Кто-то хладнокровно прикончил тех двоих. И все было рассчитано так, что их найдем именно мы. Я в этом уверен.
Он помолчал, не отрывая взгляда от девушки.
– Я был прав, Джини, кто-то постоянно идет по нашему следу. Нас используют. Возможно, они считают, что со временем мы приведем их к Макмаллену. Так вот, довольно! Больше я не позволю тебе заниматься этим делом. Завтра я собираюсь поговорить с Дженкинсом и сообщить ему об этом.
Ничего не ответив, Джини опустила взгляд. Пусть все немного уляжется. Кроме того, ей было не под силу думать о завтрашнем дне, о Дженкинсе, о редакции. Все это казалось призрачным и нереальным. Перед ее глазами неотрывно стояла комната, из которой они только что бежали.
– Кто их убил, Паскаль? – спросила она – Кто мог сделать это? Эплйард был всего-навсего газетным сплетником, а Стиви вообще ни к чему не имел отношения. Что мог выиграть убийца от их смерти?
– Молчание, – ответил Паскаль, отпустив ее руки, поднявшись и меряя комнату шагами.
– Я думаю, кто-то хотел заткнуть им рот, это очевидно. Эплйард, должно быть, о чем-то знал, а они решили, что он вполне мог все рассказать Стиви. Поэтому для убийц было бы проще, если бы эти двое умерли…
– Но почему именно таким образом? – Джини наклонила голову и закрыла лицо руками. – Если они хотели убить Стиви, то зачем заманивать его сюда и делать это именно так? Зачем было привозить его в ту квартиру, усаживать рядом с трупом человека, которого он любил? Зачем раскрашивать ему лицо? Это же так жестоко! Это чудовищно, Паскаль!
– Жестокость во всей этой истории самое главное, – Паскаль сжал руки девушки. – Ты же знаешь это, Джини, ты сама все видела. Унижения, стремление подчинить своей воле. Секс, а теперь – смерть. Кто бы за всем этим ни стоял, ему доставляет удовольствие причинять боль. Неужели ты хоть на секунду усомнилась в этом, увидев, что они устроили в твоей квартире? Когда ты прослушивала пленку в машине? Или сегодня вечером, в той квартире?
– Нет, – ответила Джини, – конечно же, нет. Я в этом не сомневаюсь. Но видеть доказательства этого воочию… Этот несчастный раздетый мальчик, его сложенные вещи… Они лишили его лица!
– Они сделали его похожим на женщину. Точнее, на пародию женщины. – Казалось, что лицо самого Паскаля высечено изо льда. Он пристально посмотрел на Джини. – Это сделал тот, кто ненавидит гомосексуалистов, женщин и секс и в то же время испытывает ко всему этому непреодолимую тягу. Ответ тебе известен Джини. Кто это может быть?
– Хоторн?
– Вот и я так думаю.
Джини попыталась что-то ответить, начала было спорить, но Паскаль резко оборвал ее:
– Ладно, ладно, я знаю все, что ты собираешься сказать: ничего еще не доказано, это всего лишь предположения и так далее. Конечно. Но прислушайся к логике, коли уж нет ничего иного. – Паскаль поднялся и зашагал по комнате. – Кто-то очень хорошо обо всем осведомлен, согласна? Он знал, что мы будем раскручивать эту историю, еще до того, как об этом узнали мы сами. Он знал, в какой момент твоя квартира окажется пуста и как туда попасть. Он знал, что мы поедем в Венецию, и сделал так, что мы оказались в этой квартире в удобный для него момент. За нами действительно следят, ходят по пятам и подслушивают, Джини. Теперь у меня на этот счет уже не осталось никаких сомнений. Теперь задумаемся, кто мог организовать операцию с подобным размахом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52