Почему после того, как она сообщает, что виделась с врачом, Макмаллен говорит, что все становится на свои места? Что у них за планы?
– Не знаю, возможно, он имеет в виду нас. Свою беседу с Дженкинсом, обращение к прессе. Потому что доктор действительно не очень вяжется с…
– Может, и не вяжется. Просто так прозвучало.
Люди, которые хорошо знают друг друга, часто укорачивают фразы, мысли, зная, что собеседник все равно их поймет. В любом случае не обращай пока на это внимания. Поехали дальше.
Остаток записи они дослушали в молчании. Когда пленка закончилась, Джини посмотрела на Паскаля.
– Не знаю, что думаешь ты, но, по-моему, все это подтверждает то, что Макмаллен рассказывал Дженкинсу.
– Ты имеешь в виду то, что она говорила о воскресеньях?
– Конечно. Кроме того, я уверена, что это Лиз Хоторн и что она вне себя от страха.
– Согласен. Иначе пришлось бы признать, что голос на пленке принадлежит великой актрисе.
– Мне это не показалось игрой, Паскаль.
– Мне тоже.
– В таком случае… – Джини почувствовала, как возбужденно забилось ее сердце. – В таком случае, может оказаться правдой то, что…
– Знаю, знаю. Мне самому с трудом во все это верится. Неудивительно, что Николас Дженкинс так себя вел. Можешь представить, что начнется, если мы раскрутим эту историю? И здесь, и в Америке…
– Даже слишком хорошо представляю.
– И все же, – Паскаль сделал предупреждающий жест, – мы не должны торопиться с выводами. Нужно двигаться вперед постепенно, шаг за шагом. Кое-что в этой записи кажется мне непонятным, тут есть какие-то странности. Прокрути еще раз тот кусок в конце, где они с Макмалленом договариваются о встрече.
– Подожди, прежде взгляни на это.
Порывшись в ворохе ксерокопий у себя на столе, Джини вытащила одну, маленькую, из колонки светских сплетен, напечатанной в «Дейли мейл».
– Видишь? Все, о чем говорится в последней части записи, подтверждается. Лиз и впрямь регулярно посещает остеопата на Харли-стрит. У нее проблемы со спиной. Кажется, много лет назад она не очень удачно упала с лошади во время охоты. Эта травма до сих пор не дает ей покоя.
Быстро прочитав вырезку, Паскаль поднял глаза.
– Что ж, все совпадает. Несомненно. Поставь еще разок эту часть, а потом двинемся в путь.
Джини перемотала пленку вперед. Вся запись беседы занимала шесть минут, причем большую часть этого времени Макмаллен утешал Лиз. То место, где речь шла об остеопате, была последней. После нее запись резко обрывалась.
– Утром я должна быть на заседании благотворительного комитета по оказанию помощи больницам. Это, конечно, не очень здорово, но зато на следующей неделе, во вторник… он проведет целый день в Брюсселе. После обеда я поеду лечить спину. В три часа, как всегда. Я буду сама за рулем.
– Значит, все, как раньше, милая? А как же Фрэнк?
– Не беспокойся, в этот день он выходной, и будет работать его сменщик. Я как-нибудь избавлюсь от него. Пошлю его хотя бы за покупками.
– Ты это серьезно? За покупками? И что же он должен будет купить, очередную порцию одежды?
– Он не посмеет отказаться, особенно если Я буду настаивать. А может, отошлю его куда-нибудь с мальчиками. Если ты сможешь ждать меня на том же месте…
– Ты не должна рисковать, особенно теперь.
– Все будет в порядке. Там безопасно. Я выскользну от врача через черный ход, а машину оставлю, припаркованной на Харли-стрит. Если даже они начнут вынюхивать, то увидят машину и подумают, что я еще у доктора. Ну пожалуйста, Джеймс, ведь уже почти Рождество, а на рождественские каникулы он заставит меня уехать за город. У нас не будет возможности увидеться еще несколько недель.
– Хорошо, я приду. Только не расстраивайся. Ты ведь знаешь, я готов пройти пешком весь мир, лишь бы побыть пять минут рядом с тобой.
– Если мы станем соблюдать осторожность, у нас будет гораздо больше, чем пять минут…
– О, моя милая, какой у тебя замечательный смех! Мне так хорошо, когда ты смеешься!
– Просто я счастлива, оттого что увижу тебя, вот и все. Жди меня на прежнем месте, я накину на голову косынку. Мы сможем пойти в тот… Ой, извини, кому-то понадобился телефон. Итак, остальные члены комитета не имеют никаких возражений? Конечно. Замечательно. В таком случае встретимся с вами на следующем собрании. Чудесно. До свидания.
Джини остановила пленку, Паскаль встал, подхватив два мотоциклетных шлема. Выходя из дома, он молчал, но вид у него был озадаченный, будто он до сих пор пытался проанализировать услышанное.
– Странно, – произнес он, остановившись возле черного огромного и сверкающего мотоцикла. Взгляд Паскаля был задумчив. – Лиз Хоторн и Макмаллен – любовники? Что скажешь?
– Не знаю. Я и сама только что об этом думала. Джини отвела взгляд, гоня прочь воспоминания о некоторых телефонных звонках, которые когда-то делала сама.
– Вина не доказана, – шутовски подытожил Паскаль. – Полагаю, тебе больше нечего сказать на этот счет. Это, конечно же, не является типичным разговором любовников, однако учитывая все обстоятельства…
Он стоял, сосредоточенно глядя в одну точку.
– Они, разумеется, осторожничали… И все же он называет ее «дорогая» и «милая», причем буквально в каждой фразе.
– А она говорит о дружбе и называет его другом.
– Точно! Он в нее по уши влюблен – вот что я тебе скажу, – констатировал Паскаль, взглянув на Джини.
– И его любовь взаимна.
– Н-да, ответное чувство, может быть, и есть, но во всяком случае не настолько испепеляющее, как его любовь.
Эта мысль, похоже, встревожила Паскаля. Задумавшись на пару секунд, он дернул плечами, словно сбрасывая с себя наваждение.
– Да черт с ним! Не будем пока думать об этом. – Он протянул своей спутнице блестящий мотоциклетный шлем с забралом. – Надень и застегни покрепче. Когда я буду наклоняться, наклоняйся и ты. Сейчас четверть двенадцатого, еще через пятнадцать минут мы должны быть в квартире Макмаллена.
– Неужели? Может, скажешь еще, что уже придумал, как туда попасть?
– А как же, – с упреком взглянул на нее Паскаль. – Мы взломаем ее. Никаких проблем, ведь дом оснащен сигнализацией.
Глава 10
Дом, в котором находилась квартира Макмаллена, представлял собой типичное строение девятнадцатого века и стоял прямо на берегу Темзы. Он был огромным и похожим на крепость. Семь лет назад, во время тэтчеровского бума, его с огромным тщанием, не жалея денег, перестроили.
Паскаль остановил мотоцикл, не доезжая нескольких кварталов, и повел Джини по ветреным, выложенным брусчаткой улицам, где вдоль тротуаров стояли «рейнджроверы», «ягуары» и дорогие немецкие машины. От фасада с вычурной решеткой и декоративными деревьями в кадках Паскаль потащил ее в большой внутренний двор, к черному ходу, приговаривая:
– Через парадный вход нам сюда соваться пока рановато.
Взяв Джини за руку, он нырнул за угол, и они оказались на маленькой, выложенной булыжником дорожке, затененной с обеих сторон огромными двенадцатиэтажными домами. Дорожка вела к ступеням, спускающимся к самой Темзе.
Прилив только начинался. Джини вздрогнула, ступив на прибрежную грязь и гальку. Здесь был совсем другой Лондон – тот, рядом с которым она работала и которого в то же время совершенно не знала. У ее ног плескалась серая плоть реки, с левой стороны блестел шпиль Кэнари-Вэрф. Справа по течению реки виднелся мост и приземистые каменные стены Тауэра. Мимо них по Темзе проплыли катер речной полиции и баржа, однако Паскаль не удостоил их даже взглядом. Он не сводил глаз с дома Макмаллена, глядевшего на них высокими стрельчатыми окнами.
– Вон она – квартира Макмаллена, – ткнул пальцем Паскаль, – там, посередине, на самом верхнем этаже.
Джини посмотрела вверх, и у нее закружилась голова. Отвесная кирпичная стена вздымалась на двадцать метров над водой, а по ней змеилась черная пожарная лестница, нижние ступени которой нависали над самым берегом. Паскаль обернулся с улыбкой.
– Отлично. А теперь слушай меня и делай в точности так, как я скажу. Ты должна поговорить с консьержем. Он же по совместительству и охранник. Отвлеки его минут на пять. Я уверен, у тебя это получится. – Улыбка Паскаля стала еще шире. – Обычно я действую один, но совершенно очевидно, работа на пару с такой восхитительной блондинкой имеет свои плюсы.
Пропустив его слова мимо ушей, Джини спросила:
– А что потом?
– Услышишь сигнал тревоги. Это сработает сигнализация. Побудь там еще пять минут, а потом уходи. В этом же здании, справа от главного входа, есть кафе в американском стиле. Буду ждать тебя там.
– Паскаль, ты думаешь, это сработает? Ведь тут установлены телекамеры, я видела их со двора.
– Конечно, как им не быть! Если в них есть пленка и если они работают вообще, камеры должны держать под наблюдением вход, вестибюль, лифты и коридоры. И, естественно, пожарную лестницу. Вот я и говорю: очень хорошо, что ты блондинка.
Не пытаясь больше понять хоть что-то, Джини пошла обратно. На секунду остановившись, она подкрасила губы – у нее всегда была при себе помада «на всякий пожарный», вроде этого случая. Затем пересекла внутренний двор и вошла в вестибюль. В углу, за столом, сидел консьерж. Перед ним было видимо-невидимо всякой аппаратуры: несколько телефонов, система интеркома, диспетчерский пульт, а позади – целая шеренга видеомониторов. На одном из них застыло зернистое изображение пожарной лестницы. Пустой пожарной лестницы. Консьержу было около тридцати, он был одет в синюю униформу. Приветливо поздоровавшись с ним, Джини согнала с лица меланхоличное выражение, усилила свой американский акцент и принялась врать напропалую.
Впоследствии она с трудом могла вспомнить, какую именно чушь несла в те короткие минуты: какую-то путаную историю о друге, который снял здесь квартиру и порекомендовал ей сделать то же самое. Она долго выясняла, можно ли снять квартиру сейчас, и если да, то в какое агентство недвижимости следует обратиться… Войдя в положение Джини, консьерж буквально распластался у ее ног, а она стояла, не смея взглянуть на телеэкраны за его спиной. Он как раз был занят поисками телефона агентов по недвижимости, когда сработала сигнализация.
От испуга Джини чуть не подпрыгнула на месте. За стойкой заверещал зуммер, на пульте замигали красные лампочки, из отдаления, скрадываемый огромными размерами здания, донесся прерывистый звук самой сигнализации.
Однако консьерж отреагировал самым неожиданным образом. Выругавшись, он тут же извинился:
– Простите, мисс, у нас только что установили новую охранную систему. Высокая технология, только вот, кроме неприятностей, никакого толку. Подождите секундочку…
Стоило ему отвернуться, Джини впилась взглядом в центральный телемонитор. На нем по-прежнему было изображение пожарной лестницы. Пустой пожарной лестницы.
Сверившись с инструкциями, консьерж взглянул на мигающий лампочками пульт.
– Двенадцатая квартира. Снова у мистера Макмаллена. Нет, ну надо же, а? Второй раз за неделю! С ног собьешься, а у нас и без того людей не хватает. Вот вам адрес, который вы искали, мисс. Через минуту здесь будет полиция, а я пока должен сейчас же подняться и проверить…
– Полиция? – переспросила Джини.
– Сигнал поступает прямиком в отделение полиции, а оно находится тут через улицу. Только время теряем – и я, и они. Знаете, отчего в половине случаев срабатывает эта штука? От тепла. От тепла и насекомых, черт бы их всех побрал. Все эти «волшебные глаза», как их называют, представляют собой детекторы тепла и движения, а насекомые их просто обожают: забираются в них, устраивают себе там уютные гнездышки, вот сигнализация и срабатывает… И все же мне нужно сходить наверх. Может, там кошка совершила кражу со взломом, как полагаете? – Он ухмыльнулся.
Поблагодарив консьержа, Джини вышла.
В безлюдном кафе играла негромкая музыка. Возле входа в него располагалась пустая терраса со сложенными друг на друга столами и стульями. Паскаль расположился таким образом, чтобы через зеркальное окно видеть, что творится и на улице, и во дворе. Он читал газету и курил, на столике стояли две чашки кофе. В дальнем углу, навалившись на стойку, со скучающим видом читала книгу официантка Джини села.
– Паскаль, – начала она, понизив голос, – по-моему, нам самое время смыться. Сейчас сюда нагрянет полиция.
Паскаль взглянул на часы.
– Разумеется, нагрянет, в том-то все и дело. Сиди спокойно. Мы должны ждать.
– Может, прикажешь и вести себя как ни в чем не бывало?
– Было бы неплохо.
– Ты понимаешь хоть, как бросаешься здесь всем в глаза? Под два метра ростом и говоришь с безобразным французским акцентом.
– Отвергаю это обвинение. Мое произношение безупречно.
– Да тебя любой запомнит, черт побери! Ты торчишь над всеми. Тебя консьерж опознает, вот эта самая официантка Они и меня запомнят.
– Ну и что из того! У меня преступного прошлого нет, так что мне бояться нечего. А у тебя как с этим?
– Это просто чудо какое-то, что ты с твоими фокусами до сих пор не обзавелся преступным прошлым! Ползком на брюхе проникаешь в частные владения, скачешь там по кустам, вламываешься в чужие квартиры… – Она умолкла. Паскаль не обращал на ее скороговорку ни малейшего внимания. – В таком случае, – продолжила Джини, наклоняясь над столом, – тебя, возможно, заинтересует тот факт, что мы далеко не первые, кто вознамерился залезть в квартиру Макмаллена? На этой неделе сигнализация в его квартире срабатывает уже второй раз.
– Ты уверена? Откуда тебе об этом известно?
– Консьерж сказал. При осмотре они не обнаружили видимых следов взлома. Консьерж списывает все на механические неполадки. Он, похоже, ни капли не беспокоится на этот счет.
– Tais-toi. – Паскаль накрыл своими руками ее ладони. – Смотри лучше. А вот и полиция.
Во двор въехала белая машина, и из нее выбрались два констебля в форме. Судя по всему, они не считали свое задание делом первостепенной срочности, поскольку направились в ворота почти прогулочным шагом.
– Пять минут, – сказал Паскаль. – Через десять минут выйдут. Подождем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52