– Хоторн, казалось, был удивлен. – И вам нравится эта область исследований?
– Нет, совершенно не нравится. – Джини помолчала и подумала, что такое направление беседы может оказаться небесполезным. Она пристально посмотрела ему в глаза. – Пока что я просто прослушиваю магнитофонные записи, которые проигрываются по этим линиям.
– Вы находите их занятными?
– Нет, однообразными. То, что говорят эти девицы, чрезвычайно скучно Они описывают свои тела, свое нижнее белье…
– Неужели?
– Периодически они включают вибратор. Мне кажется, я смогла бы написать куда лучший текст.
– Правда? И почему же вы так считаете?
– Ну, может быть, я и ошибаюсь. Я женщина, а эти тексты рассчитаны на мужчин. Возможно, я просто не понимаю, что в них заводит мужчин.
– Наверняка понимаете. Вы же не дурочка.
До этого он, казалось, поддразнивал ее, но сейчас его голос прозвучал очень резко.
На секунду Джини показалось, что сейчас Хоторн скомкает и прекратит разговор. Он посмотрел в другой конец комнаты, где теперь сидели Лиз и Паскаль, но тут же, к удивлению Джини, повернулся к ней и продолжил уже гораздо более серьезным тоном:
– Любой мужчина, который прибегает к услугам таких телефонных линий, одинок. Он набирает этот телефон, желая получить нечто вполне определенное, вы согласны? Для того, чтобы обеспечить им это «нечто», проводились сотни исследований того, как мужчины реагируют на порнографию, и вам это должно быть хорошо известно. В отличие от женщин, реагирующих в основном на слова, мужчины откликаются на картинку, на зрительный образ. Таким образом, главная задача, которая стоит перед телефонными секс-линиями, заставить мужчину именно увидеть. Перед его глазами должно возникнуть то, что описывает женщина, и оно вовсе необязательно должно быть оригинальным. Порнография вообще не бывает оригинальной, в том-то вся и штука. Помимо того, – нахмурился Хоторн, – я полагаю, что мужчины, звонящие по этим телефонам, Испытывают два вполне определенных типа возбуждения. Во-первых, они, несомненно, выступают в роли подслушивающих, а подслушивание сродни подглядыванию. А во-вторых, – пожал он плечами, – мне кажется, то, что они звонят, дает им некую иллюзию власти, превосходства. Они ведь сами выбрали телефонный номер, а следовательно, и девушку. В любой момент этого общения они могут прекратить его, повесив трубку. Удовлетворение, не требующее никакой самоотдачи и хлопот. Секс на условиях мужчины. Секс с абсолютно незнакомым человеком.
Хоторн нетерпеливо взмахнул рукой.
– Многие мужчины нашли бы это весьма привлекательным для себя. Я предполагаю, что такие телефонные линии будут здесь процветать точно так же, как и в Америке, откуда они родом. Они не прогорят, это уж точно.
Джини опустила глаза. Интересная речь, выдержанная в безличном тоне, словно он читал лекцию перед аудиторией. Свои слова Хоторн сопровождал короткими прямыми взглядами, а под конец стал проявлять явное нетерпение, – то ли ему надоел предмет разговора, то ли собеседница.
– В любом случае это не та тема, над которой вам бы стоило работать, – сказал он так неожиданно и резко, что Джини даже вздрогнула. – Мэри часто говорила мне об этом, и она совершенно права. Дженкинс специально подсовывает вам такие темы, хотя вы гораздо лучше справились бы с другими.
– Это не раз приходило в голову и мне.
– Вот и отлично, – улыбнулся Хоторн. – Вы знакомы с Генри Мелроузом? Вам следовало бы поговорить об этом с ним и ясно рассказать ему о ваших предпочтениях.
Джини смотрела на Хоторна, не веря своим ушам. Генри Мелроуз – лорд Мелроуз – являлся владельцем «Ньюс».
– Нет, я никогда не встречалась с лордом Мелроузом, – сухо ответила она. – Репортеры его вообще редко видят. Когда он присутствует в здании, что, кстати, случается не часто, то все время находится у себя на Олимпе – на пятнадцатом этаже.
Хоторн снова улыбнулся Джини.
– Так встретьтесь с ним где-нибудь еще. Это не так уж сложно устроить. Вам он понравится. Генри Мелроуз необыкновенный человек. Во-первых, он очень умен, что не так часто встретишь среди владельцев газет, и ему далеко не безразлично, о чем пишут в его газетах. В отличие от Дженкинса, он прекрасно умеет отличить способного человека от бездаря. Кроме того, ему принадлежат несколько газет – и здесь, и в Америке. В конце концов, если вы будете разочарованы работой тут, зачем вам вообще оставаться в Лондоне? Почему не вернуться в Вашингтон, Нью-Йорк?
– Там я никогда не работала, – ответила Джини, – только в качестве внештатного автора. С тех пор, как я закончила школу, я работаю в Лондоне.
– Вот и измените это. Вырвитесь отсюда. Я уверен, что отец смог бы вам помочь. У него огромные связи.
– Именно поэтому я и не хочу там работать. Не желаю выезжать на репутации моего отца, а на Лондон она не распространяется.
– Простите.
Видимо, она говорила достаточно жестко, поскольку вновь почувствовала на себе оценивающий взгляд посла. Джини казалось, что за несколько минут до этого она немного упала в его глазах, может быть, потому, что не была знакома с Мелроузом, может, из-за своей застенчивости, но теперь ее акции снова пошли вверх. По крайней мере, голос Хоторна потеплел.
– Я понимаю вас, – начал он. – Сэм бывает просто невыносим, и мы все об этом знаем. Возможно, это касается всех отцов. К примеру, моего собственного… – Хоторн немного помолчал и продолжил: – Когда я был помоложе, мне приходилось с ним очень несладко и время от времени приходится до сих пор. В первую очередь из-за его грандиозных планов в отношении меня. Тем не менее мне повезло. Теперь я знаю, как строить с ним отношения. И, конечно, в этом мне очень помогла Лиз.
Хоторн улыбнулся и взял Джини под руку. Она вздрогнула, почувствовав прикосновение его пальцев к своему обнаженному локтю, но от нее не ускользнул оценивающий взгляд, которым он окинул ее платье.
– Кстати, у вас чудесный наряд, – сказал Хоторн. – Это тот самый рождественский подарок от Мэри, о котором она столько говорила?
– Да, он самый.
– Ее выбор оказался очень удачным. Цвет выгодно оттеняет ваши волосы. Теперь вам следует побеседовать с Лиз. Ей-то, я знаю, не терпится с вами поговорить. Мэри рассказывала вам эту историю – как она якобы уговорила меня сделать Лиз предложение? – Хоторн состроил удрученную гримасу. – Конечно же, полная чепуха Мой отец, в свою очередь, приписывает эти лавры себе. На самом деле я сам все решил, но предпочитаю не говорить об этом Мэри. Меня забавляет то, как она гордится собой, – улыбнулся он. – Мне очень нравится ваша мачеха. Знаете ли вы о том, что мы встретились с ней впервые, когда мне было всего десять лет? Она еще тогда начала меня безжалостно дразнить и продолжает заниматься этим до сих пор. Тому уже почти сорок лет.
Продолжая держать Джини под руку, он стал легонько увлекать ее в сторону. Теперь его лицо было повернуто в том направлении, где находилась его жена. Лиз сидела на диване, весьма возбужденно беседуя с Паскалем. Джини внимательно посмотрела на Хоторна. Он, как и большинство присутствовавших здесь мужчин, был в смокинге. Его светлые волосы лежали естественно, легкий загар покрывал кожу, мужественное лицо было абсолютно непроницаемым. Точно так же он выглядел и в тот момент, когда появился в этой гостиной, и тогда, когда она встречалась с ним, еще будучи ребенком. «Я не продвинулась ни на шаг, – удрученно подумала девушка. – Я ничего не сумела разузнать».
Затем она заметила, что Хоторн нахмурился, и проследила за его взглядом. Он смотрел на Лиз и Паскаля, которые сидели на диване, с головой погруженные в разговор. Паскаль выглядел свободным и раскованным гораздо в большей степени, чем на протяжении всех предыдущих дней. Глаза его были устремлены на Лиз, в них читалось пристальное внимание.
– Нет, – донеслись до Джини его слова, брошенные в ответ на какую-то реплику Лиз. – Нет. C'est impossible.
Женщины любят такие предсказания. И, возможно, кое-кто даже верит им. Но только не вы.
Лиз засмеялась. Она подалась вперед и снова заговорила Хоторн остановился. Некоторое время он неподвижно стоял, наблюдая за своей женой, а затем повернулся к Джини.
– Возможно, сейчас не лучший момент прерывать их беседу. Судя по всему, Лиз оседлала одного из своих любимых коньков.
– И что же это?
– Астрология, карточные гадания, судьба, рок… – посмотрел он на Джини. – И всякая прочая чертовщина. Если ваш друг не проявит осторожность, – а судя по всему, он ведет себя неосмотрительно, то примерно через… – Хоторн взглянул на часы, – примерно через три минуты Лиз предложит ему погадать по ладони.
– Она часто это делает? – неуверенно взглянула на него Джини.
Хоторн не казался ни раздраженным, ни смущенным. Теперь он отпустил руку девушки и смотрел на нее как-то по-другому, упрямым и внимательным взглядом. Она видела, как его взгляд скользит от воротника ее платья к волосам, затем исследует ее рот, глаза. Внезапно он ослепительно улыбнулся и, словно повернув какой-то выключатель, обрушил на нее всю лавину своего легендарного обаяния и шарма. «Значит, вот как это делается, – подумала Джини. – Когда его жена флиртует, начинает флиртовать и он».
– Очень часто, – ответил Хоторн. – Боюсь, Лиз на полном серьезе верит во всю эту чепуху. У нас обоих дни рождения в январе. Когда мы впервые повстречались, она сказала мне, что это предзнаменование… Тогда мы были еще такими молодыми. Кстати, что касается дней рождения, то до моего осталась пара недель. В нашем доме в Оксфордшире состоится прием. Там будет и Мэри, и Генри Мелроуз. Вы обязательно должны прийти, Джини. Теперь, когда нам с вами наконец удалось познакомиться по-настоящему, мы должны компенсировать потерянное время. Ага, вот видите? Ровно три минуты…
Он показал в сторону Лиз, которая уже держала ладонь Паскаля в своей руке и показывала ему на какие-то линии. Паскаль, казалось, воспринимал все это совершенно серьезно.
– Специально для этого сюда прилетают и мой отец, – продолжил тем временем Хоторн, – и мой брат Прескотт, и мои сестры. Вы непременно должны прийти, я скажу об этом Лиз. Ей будет только полезно, если в Лондоне у нее появятся друзья помоложе. – Он снова взял Джини под руку и повлек ее вперед. – А то все эти официальные приемы и расшаркивания на самом деле не в ее вкусе. Да и не в моем тоже. К сожалению, мне приходится с этим мириться, и свободного времени у меня остается в обрез. Слишком много встреч, всех этих чертовых выступлений. Сейчас, конечно, учитывая все то, что творится на Ближнем Востоке…
– А вы не находите это обременительным? Я имею в виду все, что связано с обеспечением вашей безопасности. Ведь вы, похоже, ни на минуту не можете остаться в одиночестве?
– Наоборот. Это как раз напоминает мне о том, насколько я одинок.
Тон, которым были сказаны эти слова, заставил их прозвучать совсем по-иному – искренне и глубоко, но уже в следующую секунду он стал прежним – напористым, властным и лишенным эмоций.
– Как бы то ни было, к этому привыкаешь. Это неотъемлемый элемент занимаемого мной положения.
Они уже подошли к дивану, на котором сидели Лиз и Паскаль. Паскаль поднялся. Рядом с ними вновь возникла Мэри. Лиз Хоторн также встала и тепло поздоровалась с Джини. Она крепко сжала ее руку и посмотрела на девушку взглядом, который той показался смущенным и даже каким-то странным.
– О, я так рада наконец познакомиться с вами по-настоящему! – сказала она своим мягким, с придыханием, голосом. – Я так много слышала о вас. От Мэри, конечно же, и от Джона.
Хоторн улыбнулся.
– Боже Милостивый, – сказал он, – да Джини даже и не вспомнит о тех временах, когда мы с ней встречались. Это было так давно! Но мы с вами, Джини, однажды действительно встречались. В Кенте, в доме у Мэри. Вы как раз собирались возвращаться в школу.
– Я помню, – кивнула Джини.
Лиз отпустила ее руку. Стоя рядом с ними, Мэри пыталась представить друг другу Джона Хоторна и Паскаля. Когда ей удалось наконец привлечь к себе внимание посла, он в упор посмотрел на француза и крепко пожал ему руку.
– Ламартин? – задумчиво переспросил он. – Знакомая фамилия. Ах да, конечно же, я видел ее в утренних газетах. Простите, ради Бога!
Он уже отворачивался. На лице Мэри появилось странное выражение, будто она почувствовала себя виноватой. Лиз так крепко сжала в руках свою крохотную сумочку, что костяшки ее пальцев побелели.
– Лиз, – бросил ей муж через плечо, – боюсь, у нас осталось всего пять минут. Нам пора домой. Я только перемолвлюсь словечком с Мэлоуном.
И с этими словами он бесцеремонно развернулся к ним спиной.
Ровно через пять минут Хоторны направились к выходу. Джини хотела задержаться, чтобы успокоить Мэри, но Паскаль покачал головой и взял ее под руку.
– Нет, – сказал он, – пошли сейчас. Я хочу уйти одновременно с ними.
В прихожей набилась уйма народу. Там была Мэри, Хоторны, там были двое артистов, тоже собравшихся уходить. Возле двери возвышался огромных размеров телохранитель, попискивание портативной рации раздавалось и снаружи.
– Мэлоун, – обратился к верзиле Хоторн. Охранник кивнул, приоткрыл дверь и, буркнув туда что-то неразборчивое, снова закрыл ее.
Хоторн помогал жене надеть шубу. Джини замерла и чуть не вскрикнула, но Паскаль предупреждающе сжал ее руку. Лиз застегнула шубу и с улыбкой повернулась к Мэри.
– Ну разве она не божественна! Джон подарил мне ее на день рождения. И ожерелье тоже. – Она повернулась к мужу и наградила его благодарным поцелуем. – Он так балует меня!
– Ничего подобного, дорогая, – улыбнулся он ей в ответ, – ты заслуживаешь и большего.
Хоторны еще раз поблагодарили хозяйку, пожали руки двум артистам и откланялись. Прихожая пришла в движение, после чего Мэлоун открыл входную дверь и быстро вышел. Двинулись еще две тени, стоявшие до этого на нижних ступенях крыльца. Снова послышалось попискивание их раций. Паскаль и Джини смотрели, как Хоторны в сопровождении двух теней спустились по ступеням и сели в свой длинный черный лимузин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52