Он выглядел таким… живым. Звучит маразматично, но другого слова я подобрать не могу. На нем был потрепанный кожаный пиджак и неизменные вельветовые штаны. Шевелюра наводила на мысль о сражении при Ватерлоо: будь он девушкой, пришлось бы каждое утро усмирять это безобразие целой батареей средств для укладки волос. Каждая каштановая, чуть вьющаяся прядь считала своим долгом придерживаться своего сугубо индивидуального направления, бросая вызов соседкам. Более разительного контраста с аккуратным и ухоженным Йоханом не придумаешь. Вот только почему-то идеальный костюм последнего не зацепил меня так, как колтун на голове Алекса.
Мне срочно требовалось что-нибудь опрокинуть.
– Привет, – сказала я.
– И тебе привет, – дружески ответил Алекс.
Я нарядилась куда лучше Алекса. Что, впрочем, не имеет значения. Мужчины редко выдвигают претензии на этот счет.
– Могу предложить тебе выпить? – чинно спросил он, ногой придвигая для меня стул.
Я сгорала от желания уговорить двойную дозу водки с тоником, но постеснялась в этом признаться. Стиснув зубы, я согласилась на одну порцию вышеупомянутого напитка, недоумевая, откуда такая жажда.
– Как прошел день?
Я втянула побольше воздуха и, запихнув подальше сообщение Джил и хамство Мэл, постаралась захлопнуть за ними дверь. На первом свидании не положено распространяться о проблемах – так можно навеки отшить любого парня.
– Отлично, – легкомысленным тоном пропела я. – Сегодня в модном глянце вышло интервью с моим клиентом. В общем, шикарно.
– Так тебя можно поздравить? Мы чокнулись.
– Кто твой клиент? Расскажи мне о нем, – попросил Алекс.
– Он повар.
Лайам – отличная тема для сплетен. Он поможет нам спокойно миновать пятнадцатиминутный период адаптации. Тем не менее, погрузившись в пересказ своих стандартных баек о Лайаме, я заметила, что на этот раз все как-то иначе. Делясь сплетнями, я обычно делаю паузы для смеха, который вызывают наиболее грязные выходки Лайама. Но Алекс был само внимание. Он слушал с неприкрытым интересом, задавал вопросы, и я вдруг взглянула на Лайама с иной стороны, в полной мере оценив его патологическое желание всегда и везде быть в центре внимания. К слову, на снимках, сопровождавших последнее интервью, наш кулинар был совершенно голым, если не считать связки кабачков, которыми он прикрывал свое хозяйство, непристойно ухмыляясь в камеру. На этих фотографиях Лайам выглядел самым грязным развратником, какого только можно вообразить, – а мне лишь того и требовалось.
– Судя по твоим рассказам, он чересчур завернут на сексе, – заметил Алекс.
– Разве это плохо? – невольно вскинулась я.
– Да так… Я тебя понимаю. С твоей точки зрения, чем больше он сходит с ума, тем лучше, верно? Он же настоящая находка для прессы.
– Точно.
– Просто… понимаешь, его желание воткнуть член во все, что попадается на глаза, напоминает… припадки.
Я рассмеялась.
– Это и есть припадки чистой воды. Он на взводе все двадцать четыре часа в сутки. – По лицу Алекса скользнуло странное выражение. – По-твоему, это плохо?
– Нет. Конечно, нет. Просто любопытно, что он делает, когда остается один?
– Думаю, он старается как можно реже оставаться один. Впрочем, свободное время Лайам убивает за компьютерными играми.
– Понятно, заводит себя, – поставил диагноз Алекс, приканчивая кружку пива.
Я задумалась.
– Знаешь, я прежде не пыталась взглянуть на него с этой точки зрения.
– Да и зачем тебе? – ухмыльнулся он.
– Не знаю. Но теперь мне кажется, что я должна лучше за ним присматривать. Лайам ведь еще совсем мальчишка. Может, стоит попробовать вправить ему мозги?
– Насколько я понял, в этом случае он тебя просто пошлет.
– Тут ты прав. Алекс рассмеялся:
– Да не волнуйся ты так! Я вовсе не хотел, чтобы ты принимала все так близко к сердцу.
– Просто… – из зеркала за стойкой бара на меня глянуло собственное растерянное лицо, – а знаешь, ты ведь прав. Лайам и впрямь заводит себя. И его выходки могут стать совсем дикими.
– Что поделаешь. Тебе же легче. Твой Лайам – готовая звезда.
– Ну да… – рассеянно согласилась я. – Но я волнуюсь. Понимаешь, у меня по отношению к нему комплекс старшей сестры. В общем, я хочу, чтобы он добился настоящего успеха не только потому, что он – моя золотая жила.
О господи. Похоже, Алекс разбередил мое гипертрофированное чувство ответственности. Стиснув зубы, я решила задавить бунт в зародыше. Неужели наряду с Крисом и мамочкой мне придется тащить на себе еще и Лайама? Легче сразу кинуться головой прямо в Босфор, привязав к шее камень потяжелее.
– Пожалуй, стоит поговорить с ним начистоту, – хмуро добавила я. – Пора ему сбавить обороты.
Внезапно перед глазами отчетливо всплыло вчерашнее ресторанное секс-шоу.
– Господи, кого я пытаюсь обмануть?! – невольно выдохнула я.
Алекс с любопытством посмотрел на меня.
– Пошли ужинать. Расскажешь мне о его очередной выходке, о которой ты только что вспомнила.
И мы направились в итальянский ресторанчик, находившийся сразу за углом. Я в него ни разу не заглядывала, но Алекс заверил, что еда там отличная, и оказался прав. Я питаю слабость к богемным заведениям с претензией на дизайнерский стиль, поэтому этот скромный итальянский ресторанчик до сих пор старательно обходила стороной – он буквально вопил о своей ортодоксальной традиционности. Ветер перемен сделал лимонное сорго, авокадо и невиданный гибрид мандарина и грейпфрута главными кулинарными хитами года, но это заведение, пригнувшись, увернулось от модных веяний и все так же предлагает посетителям, живущим по соседству, простую, но вкусную итальянскую еду. Я бы назвала его «Траттория, забытая временем».
Мне вдруг подумалось, что мы с Алексом болтаем как старые друзья, которые давно не виделись. Или как двое приятелей, выудивших друг друга в Интернете, а теперь решившихся на очную ставку… Звучит абсурдно. Я уткнулась в меню. Карпаччо и эскалоп из телятины. Так-то лучше.
– Тебе наверняка это кажется пресноватым, – заметил Алекс, когда официант удалился, прихватив с собой меню.
– О чем ты?
– Должно быть, ты привыкла к дизайнерским штучкам, я прав? Едва ли тебя часто заносит в местную тратторию.
– Только в те редкие дни, когда я провожу вечер дома, – откровенно призналась я. – Моя местная траттория – это продолжение супермаркета. У меня весь дом трещит по швам от поваренных книг, и все они называются «Как приготовить вкусный обед за тридцать минут». Однако я, сгорая от стыда, несусь в местный «Маркс и Спенсер» за готовой картошкой.
– По-моему, это не повод сгорать со стыда, – заметил Алекс, пока официант наполнял наши бокалы.
Я упомянула об этом вскользь, а он опять, как и с Лайамом, сделал из этого Откровение. У Алекса были карие, чуть раскосые глаза и широкое лицо с неожиданно высокими скулами – словно привет от далеких татарских предков. Несмотря на основательность, лицо отнюдь не выглядело тяжелым или угрюмым. Напротив, каждая морщинка улыбалась мне вместе с губами и глазами. Будь Алекс из красавцев, я бы держалась настороже, решив, что он меня откровенно соблазняет. Но его простая манера держаться и открытая дружеская улыбка усыпили мою бдительность.
– Честно говоря, у меня иногда случаются приступы патологического чувства вины, – неожиданно для себя произнесла я. – Особенно когда речь идет о моей семье. Это все мама! Она мастерски умеет тянуть из меня жилы.
Алекс понимающе кивнул.
– Прости, – сказала я, залпом опустошая половину бокала. – Я не собиралась плакаться.
– Нет, нет, не извиняйся, – произнес он так простодушно, что я ни на секунду не усомнилась в его искренности. – Я предпочитаю слушать, что люди рассказывают о себе, чем обсуждать… ну не знаю, последний голливудский боевик, например.
– Хотя и это не так уж плохо, – оживилась я.
– Конечно, нет, – улыбнулся он. – Моя мать, например, зациклена на моих прошлых грехах.
Я издала глубокий и протяжный вздох облегчения. О своих родственниках я редко решаюсь кому-нибудь рассказывать, это мое больное место. Алекс же произнес это таким тоном, как будто банальнее вещи на земле и нет.
– Не верю, чтобы твоя мама тебя шпыняла, – призналась я. – Ты такой взрослый.
Я не спрашивала, сколько Алексу лет, но, скорее всего, он несколько старше меня. Седые волосы серебрились даже в тускловатом свете траттории, а вокруг глаз, когда он улыбался, собиралась сеточка морщинок.
– Взрослый! – рассмеялся Алекс. – Тебя послушать, так ты тинейджер.
Ну, если принять во внимание мою эмоциональную неустойчивость, так оно и есть. Однако Алексу я этого не сказала. И так уже кучу всего наговорила, надо бы оставить пути к отступлению.
Но благими намерениями… Через несколько минут, торопясь и захлебываясь, я уже выкладывала про Джил.
Вопреки ожиданию, Алекс не кинулся утешать меня и воздержался от тех банальностей, что лепечут обычно в подобных случаях. Напротив, он задумчиво выслушал меня, а затем кротко сказал, что моя подруга была обязана рассказать все сама, но у нее не хватило духу разрубить узел одним ударом. Следовательно, она должна быть благодарна, что кто-то сделал это за нее. Даже несмотря на то, что вышло не особо красиво.
Я ошеломленно смотрела на Алекса. Такой поворот мне и в голову не приходил.
Он пожал плечами: неторопливый, почти тяжеловесный жест.
– Ну, я просто предположил.
– Спасибо! Ты меня здорово успокоил! И впрямь, как гора с плеч.
– De nada, – с улыбкой ответил он. – О, смотри. Вот и наш заказ. Наконец-то, а то я совсем оголодал.
Воспользовавшись паузой, чтобы осмыслить его слова, я принялась за еду. Что ж, а в таком раскладе есть определенный смысл. Мне еще не доводилось использовать парней для успокоения собственной совести. Барт вечно мне сочувствовал. Он бы заявил, что Мэл – корова, а Джил совсем охренела, и мы бы дружно налакались. Это утихомирило бы мое эго, но не совесть.
Алексу же удалось добиться этого с помощью двух-трех простых фраз, что ужасно смахивало на чудо.
Еда оказалась очень даже ничего. Время от времени я отрывалась от протеиновой благодати своего эскалопа и хищно тянулась к тарелке Алекса за жареной картошкой. Мы болтали о моей маме, о Крисе, о родителях Алекса, которые со скандалом расстались, о его сестре. Разговор то и дело уходил в сторону, когда кто-то из нас вскользь ронял первое, что приходило в голову. Тогда болтовня совершала крутой вираж, напоминая американские горки; мы болтались в воздухе, тряслись от страха и наслаждались скоростью, чувствуя, как ветер играет в волосах.
Вчерашний обед с Йоханом в сравнении с нынешней трапезой казался мне волшебным воплощением идеального свидания: красивый мужчина, шикарный ресторан, все как положено, и я разыгрываю вариацию на тему собственной личности – как в ролевой игре. С Алексом же не было никакой нужды распускать перья и корчить из себя черт-те что. С ним я была собой. Бедняга. Странно, что еще не напился до беспамятства.
А я напилась. Возможно, ударная доза алкогольного допинга понадобилась мне из-за того, что я пустилась в такие откровения с мужчиной. Довершила катастрофу щепотка коки, прятавшаяся у меня в сумочке. Ею я собиралась восстановить баланс и слегка прочистить мозги. Пару раз я удалялась в заведение для девочек и оба раза возвращалась оттуда ясноокой и энергичной. Говоря языком метафор, верткой как белка. Оба раза Алекс, заслышав мои шаги, оборачивался. Я бы так никогда не поступила. Обычно я старательно изображаю изумление, когда мой спутник возвращается из туалета, – словно даю понять, будто мне настолько приятно побыть с собой наедине, что у меня ненадолго отшибло память. Алекс же встречал меня улыбкой, нетерпеливой и радостной, что ужасно льстило и в то же время выбивало из равновесия. Поэтому мне приходилось с новой силой накидываться на спиртное, а потом опять тащиться в сортир, чтобы прочистить мозги. Все это походило на заколдованный круг.
– Этот ресторан прекрасно бы устроил Лайама и Фелисити, – заметила я, когда, нанеся в туалет второй визит, плюхнулась на стул.
Я успела посвятить Алекса в интимные подробности их вчерашнего рандеву. Никакой опасности в этом не было – вариации на эту тему уже появились в парочке таблоидов. Господи, придется брать дело в свои руки как можно скорее.
– Здесь меньше пронырливых газетчиков? – предположил Алекс.
– Нет, скатерти подлиннее.
Розовые скатерки спадали до самого пола, а сверху столик накрывался белой салфеткой, которая менялась после каждой трапезы. Старомодно, но внушает доверие. Как и вельветовые штаны Алекса.
– Да, здесь есть где разойтись, – похвалил он. – Можно положить ноги к собеседнику на колени, даже не придвигая стула. – Он посмотрел на меня: – Попробуем?
– Слишком долго стаскивать сапоги, – ответила я с нервным смешком, тут же разозлилась на себя и схватила бутылку. И что за хрень творится со мной? Обычно мне нет равных в искусстве грязных намеков.
– Надеюсь, у тебя проблем не будет? – спросил Алекс, и на долю секунду мне показалось, что он предлагает поработать ногой у него в паху.
Рука дрогнула, и я пролила немного вина. Не столько, чтобы попросить официанта заменить скатерть, однако достаточно, чтобы почувствовать себя неврастеничкой, да еще страдающей эпилепсией.
– Я о слухах, которые уже поползли. Они не помешают тебе? – продолжал Алекс, Как бы между прочим промокая пятно салфеткой.
– А! – выдохнула я. – Ну, может быть. Я не сторонница философии, что любая огласка хороша. Понимаешь, если бы это произошло после того, как шоу вышло в свет, то мы имели бы бурю в стакане. А так… Наверняка станут галдеть, что Фелисити выудила из своей постели мужика и теперь пропихивает его. Лайам так молод, что мысль о блате просто напрашивается сама собой. О чем и поспешили написать газеты.
– А на самом деле? Я покачала головой:
– Фелисити отнюдь не дура. Она не станет пускать насмарку свою блестящую карьеру лишь потому, что ей приспичило прыгнуть к Лайаму в койку. Разумеется, он нравится ей, но так и должно быть – это гарантия того, что он понравится и зрительницам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45