– Я выпила твой кофе и теперь хочу ответить любезностью на любезность.
– Нет, спасибо, – просто ответил он.
Мне показалось, что Алекс хотел добавить что-то еще, но тут Генри проорал мне в самое ухо:
– Так, значит, Джил решила похерить своего муженька? Не удивляюсь. Он всегда казался мне недоноском.
Я так и подпрыгнула на стуле:
– Генри, следи за собой! Пожалуйста. Привычка Генри распускать язык доставила
Джил несколько неприятных минут. Чтобы пустить ему пыль в глаза, она разыграла целый спектакль: якобы собирается сделать крупное вложение в недвижимость, вот и пригласила Филипа, чтобы потолковать с ним на этот счет. Выдали ее сущие пустяки: отсутствие Джереми (ведь понятно, что без него никаких крупных вложений она бы делать не стала, иначе для чего тогда выходить замуж за банкира?), а также деланный слащавый голосок, который даже глухого навел бы на подозрения. В своей конспирации Джил дошла до того, что заказала себе и Филипу отдельные такси, сыграла очаровательную сцену прощального рукопожатия и сказала: «Большое вам спасибо за помощь». Во все это верилось не больше, чем верится в какой-нибудь мелодраматичный фарс.
В общем, даже хорошо, что Генри не повелся на этот детский сад. Теперь мне будет с кем обсудить ситуацию. Когда он предложил завалиться куда-нибудь, я согласилась не раздумывая.
– Так это и был новый мистер Джил? – проворчал Генри. – Мне он не понравился. Козел. И пижон вдобавок.
– Почему пижон? – устало промямлила я.
– Ну, знаешь, слишком выкаблучивается, – нетерпеливо отмахнулся Генри.
Под словом «выкаблучиваться» Генри, видимо, понимал следующее: аккуратный отглаженный костюм, гладко выбритый подбородок и галстук без мерзких пятен. Вывернутая наизнанку и сугубо английская щепетильность Генри была неподражаемой пародией на саму себя.
– Джил очень красивая женщина, – изрек он авторитетно.
Я так и видела его развалившимся в огромном кожаном кресле какого-нибудь закрытого мужского клуба, чинно покуривающим трубку. Таким тоном знать обычно говорит о прекрасных молодых кобылках.
– Она достойна большего, – продолжал он.
Про себя я отметила, что Джил вообще-то неплохо устроилась: сначала покладистый банкир, теперь аккуратист риэлтор. Предсказание Мэл, что Филип заплатит за всех в ресторане, с блеском подтвердилось. Он бы заплатил и за Генри (не воротить же нос!), но тот в забегаловке был на особом положении. Зная Генри, можно предположить, что он выторговал себе бесплатную жратву в обмен на доброе мнение о ресторане, но не желал делать этот договор достоянием общественности. Выходя, он просто пробормотал официанту: «Потом сочтемся, ладно?»
– Постарайся не трепаться об этом, Генри, – взмолилась я. – Они только-только успели разойтись. Бедняга Джереми безутешен.
Я надеялась воззвать к его мужской солидарности, и это сработало. Увесистая голова Генри встрепенулась и задумчиво закивала. Он рассеянно повозил пальцем по стойке бара.
– Бедный засранец. Помню, как погано было, когда Дженни бросила меня. Хотя нет, – поправился он, – не помню. Туман.
– Бренди?
– Да все, что завалялось в доме. Потом всякая отрава, которой пичкал меня Нил. Я вырубился на месяцы. – В его горле забулькало нечто вроде подобия смеха. – Почитала бы ты тогда мою писанину. Нет ресторана, который я не облил бы дерьмом. Мне перестали звонить с работы и спрашивать, какого черта я несу, потому что я отправлял их на хер. В конце концов они сделали все за меня. Хорошо сделали… лучше, чем я, – добавил он, видимо впервые осознав эту мысль до конца.
Я молча цедила очередной «Гранд Марнье», твердо решив свалить, как только он иссякнет. Было не так уж поздно. Мы ушли из ресторана в одиннадцать. Я взглянула на часы: половина первого. Вот и хорошо. В час я буду мирно дрыхнуть. Если, конечно, Генри не втянет меня в опасный марафон под названием «кто кого перепьет».
– Надо отлить, – пробормотал Генри.
Я похолодела от ужаса, когда он начал сползать с высокого табурета. Табурет нещадно скрипел и трясся, а когда ноги Генри коснулись пола, мне показалось, что бедная мебель вот-вот рассыплется в щепки. Однако Генри, изрыгая серию хрюкающих звуков, точным и ловким движением оторвал свой огромный зад от табурета, и тот зашатался с очевидным облегчением.
Без Генри, утопавшего в сортир, атмосфера паба показалась мне вдруг зловещей. Здешние завсегдатаи слов не тратили, лишь время от времени восклицая: «Нил, повтори!»
Я сделала еще один глоток и прислушалась к собственному дыханию. Пьяная йога.
До меня не сразу дошло, что Алекс обращается ко мне.
– Что? – Я повернулась на табурете.
– Я хожу сюда десять лет. Первый раз вижу, чтобы Генри привел девушку.
– Ну, надеюсь, не последний, – ответила я и добавила, в упор глядя на Нила: – Мне эта шарашка по душе.
Внезапно меня озарило. Алекс, да и Нил, уверены, что я – новая пассия Генри! Этакая трещотка из рекламного бизнеса, которую Генри таскает по злачным местам Камдена. Я задумалась, как бы развеять этот миф. Даже если бы я не находила Алекса пусть и слегка зашоренным, но все же единственным нормальным мужиком во всем пабе, мне бы все равно пришлось защитить свое честное имя.
– Мы с Генри друзья, – как бы невзначай заметила я. – Скорее даже коллеги. Встретились случайно в ресторане «Тайский дом».
– А-а, Генри вечно там кантуется, – протянул Нил. – Он говорит, что…
– Знаю, что он говорит, – оборвала я.
Из-за утиного жира и баклажанов в животе начиналась маленькая буря. Последнее, что мне оставалось, чтобы окончательно довести свой желудок, это представить, что именно сейчас происходит с Генри.
– Работаешь где-то поблизости? – спросила я Алекса. В этот вечер я с завидным упорством выдавала одну банальность за другой. И все из-за этого Филипа.
– На набережной, у канала. По дороге домой заглядываю сюда.
С языка, несмотря на все мои усилия сдержаться, слетел очередной кошмарный вопрос:
– Понятно, так чем ты занимаешься?
Я съежилась, но сказанного не воротишь.
– Я архитектор.
– Надо же! – Так обычно восклицают, когда оказывается, что у собеседника достойная, даже требующая некоторого таланта работа.
Очередная банальность уже была на подходе, из последних сил я крепилась, не позволяя губам произнести: «Архитектор! Как это интересно!» Спас меня Генри, вернувшийся из сортира и тем самым удержавший от дальнейшей демонстрации слабоумия. Мозг явно требовал подзарядки, а навыки светской львицы и в лучшие времена не были моей сильной стороной. Пора домой – баиньки.
– С меня на сегодня хватит! – объявила я, приканчивая ликер. – Завтра с утра пораньше на работу.
– Бред сивой кобылы! – провозгласил Генри. Уцепившись за стойку бара, он ловко закинул свой зад на табурет. Оказалось, что сесть куда легче, чем слезть. – Я должен разделаться с этим дерьмом, бы Нил на завтра припас что-нибудь получше.
Степень серьезности, с которой это было заявлено, я оценить не сумела.
– А я на боковую. Завтра дел до черта. Надо, чтобы голова была свежая.
Господи, что со мной? Я отпускаю больше штампов, чем спортивный комментатор.
– Я тебя провожу, – заплетающимся языком пробормотал Генри, разрываясь между желанием разделить остаток ночи с бутылкой бренди (весьма мужественное занятие) и неожиданным порывом галантности – чем он хуже, например, Берти Вустера?
– Не стоит, Генри. Тут пять минут ходу. Но все равно спасибо, – добавила я, напоследок бросив кость рыцарскому духу Генри.
Долго уговаривать его не пришлось. Я и на минуту не допускала, что Генри напрашивается ко мне домой на чашечку кофе. Репутация у него, конечно, подмоченная, но, как я догадывалась, не без стараний самого Генри. Как и большинство мужиков, он вряд ли станет выкобениваться, если я разденусь догола и примусь умолять его трахнуть меня, но, в сущности, никаких планов насчет меня он не строил. Иначе я ни за что не стала бы пьянствовать с ним среди ночи.
– Тебе в какую сторону? – спросил вдруг Алекс, ставя на стол кружку.
– В сторону Чок-Фарм.
– Если хочешь, могу тебя проводить. Я живу неподалеку.
– Спасибо, – ответила я, слегка изумленная.
– Эй, ты что, его так хорошо знаешь? – всполошился вдруг Генри, когда я слезла с табурета и стала натягивать плащ. – Что это тебе взбрело в голову?
– Генри! – Я попыталась предостеречь его, но тот явно примерялся к роли моего любящего опекуна.
– Ты что, пойдешь на улицу в ночь с первым встречным? Да этот засранец чертовски подозрителен, если тебя интересует мое мнение!
– Не интересует, – ответила я. – Даже не воображай.
– Я знаю Алекса долгие годы, – вмешался Нил, проплывая мимо нас с грязной посудой. – Он еще никого не изнасиловал. Насколько мне известно.
Мы с Алексом посмотрели друг на друга и чуть не расхохотались. Невероятно, но Генри после слов Нила угомонился.
– Ну, если Нил тебя рекомендует, тогда ладно, – с истинным благородством сказал он.
– Но Нил точно не знает, – встряла я, но тут Алекс взял меня за локоть и подтолкнул к выходу.
Нил уже отпирал замок.
– Вот шизанутая девка! – пробормотал он. – Ты что, хочешь, чтобы вся эта комедия началась по новой?
– «Насколько мне известно…» – процитировала я и согнулась от хохота, когда дверь захлопнулась за нами. Похоже, я упилась до того состояния, когда даже самая невзрачная шуточка кажется уморительной до смерти.
– Нил умеет успокоить, правда? – Алекс понимающе улыбнулся. Вокруг его глаз собрались морщинки, но это его не портило, скорее наоборот. – Мог бы еще добавить, что вина моя ни разу не была доказана.
Мы свернули на Чок-Фарм.
– Смотри, – сказала я, когда мы проходили мимо обнесенного оградой ресторана на углу. – В «Проклятой дыре» требуют новое жертвоприношение.
– А знаешь, за все те годы, что я здесь живу, я ни разу туда не заходил. Тут в округе шестнадцать ресторанов, и ни в один из них я ни разу не зашел.
– Еще бы, это же «Проклятая дыра». От нее исходит зловещая аура.
Я обмотала шею шарфом. Не то чтобы было холодно, для конца ноября погода держалась на удивление теплая, просто надо было чем-то занять руки. Алекс прятал их в карманах, что служило прекрасным объяснением того, почему штаны у него были такими обвислыми. Должно быть, застарелая привычка.
– Где ты познакомилась с Генри? – спросил он, когда мы переходили дорогу.
– Я партнер в рекламном агентстве. – Скромняга Джульет не преминула выставить напоказ свои заслуги. Меня все еще здорово заводило слово «партнер», но сейчас я, кажется, слегка перегнула палку. – Мы специализируемся на продуктах питания. Поэтому мы с Генри просто обречены встречаться чуть ли не на каждой вечеринке.
Последняя из таких встреч живо всплыла у меня в памяти в полном формате и со стереозвуком в системе «долби». Я споткнулась и тут же приказала себе ни в коем случае не приглашать Алекса нюхнуть кокса. Мужики так податливы в подобных обстоятельствах!
– Просто удивительно, что он так здорово пишет, – заметил Алекс. – Я хочу сказать, принимая во внимание, сколько он выпивает. Случается, днем я прочту его блестящий обзор, а вечером вижу надравшимся в дым и падающим со стула, как два дня назад.
– А при чем тут зад? – спросила я, недоуменно представив увесистый зад Генри.
– Я сказал «два дня назад». И часто ты так напиваешься? – спросил он не без сарказма.
Я чуть не подпрыгнула от возмущения. Вот козел! Да как он смеет? Я же не умоляла его тащиться за мной. К тому же я вовсе не собиралась подкалывать его. Просто не врубилась.
– Как получилось, что ты видишь Генри чуть не каждый день, а он тебя в упор не замечает? – Я решила совершить акт возмездия. – Ты такой неприметный?
– Я всего лишь мирный обыватель, – ни капли не обидевшись, ответил Алекс. – А Генри трудно не заметить. Нил невероятно гордится им, читает все его заметки. Да и кроме того, едва ли Генри замечает что-нибудь кроме бутылки бренди.
Это на все сто совпадало с моим собственным мнением о Генри, поэтому я не удержалась и одобрительно рассмеялась. Правда, смех получился до жути смахивающим на хрюканье.
– А ты как будто не любитель пабов, – выдавила я первое, что пришло в голову, лишь бы только заглушить эхо моего хрюка.
– Так и есть, не любитель, – ответил он спокойно. – Я иногда засиживаюсь на работе. Все идут домой, а я прихожу сюда, чтобы посидеть и подумать с полчасика и чтобы вокруг кто-то был.
Кажется, его ответ вызвал раздражение у нас обоих. Меня почему-то взбесило, что мой небрежный вопрос задел его всерьез и ответ последовал столь обдуманный и обстоятельный. Мне казалось, что я выгляжу полной дурой. Когда мы подошли к моему подъезду, я пропела голоском «мисс Оскорбленное достоинство»:
– Ну, вот я дома. Спасибо, что проводил. Надеюсь, это тебя не слишком затруднило.
– Пустяки. Всегда пожалуйста. Возникла неловкая пауза.
– Ну, пока, – сказал он, вынув руку из кармана и нарисовав в воздухе что-то похожее на прощальный жест.
Я надеялась, что он попросит мой номер телефона или хотя бы спросит, зайду ли я еще в паб. Если нет, какого черта ему понадобилось набиваться ко мне в провожатые? Я ждала, когда до него наконец дойдет. Но до него все не доходило, и молчание становилось неприличным. Поэтому я сказала:
– Так. Ладно. Ну, спокойной ночи. Снова пауза.
– Спокойной ночи, – ответил он, опять изобразив рукой что-то невразумительное. Затем повернулся и двинулся прочь.
Я стояла, провожая его взглядом. Кожаный пиджак плотно обтягивал не только плечи, но и задницу – верный знак, что он опять сунул руки в карманы. На одежду ему, похоже, плевать. Я бы наверняка пустила слезу умиления, если бы не была так зла.
Что же произошло? Он все-таки хотел спросить номер телефона, но мои маразматические попытки поддержать разговор отбили у него охоту? Шагал он не спеша. Но не скрывалось ли за его размеренным шагом желание пуститься наутек со всех ног? Какого черта меня это так волнует? Мне что, нужно перетрахать всех самцов в Лондоне, чтобы утолить свой голод? Последнее время я не в форме, но, господи, почему я должна сходить с ума из-за какого-то нечесаного архитектора в вельветовых штанах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45