Немного посидев, я тоже вылез наружу. Метрах в пятидесяти от нашего БТРа стояли машины командира и комбата. Командир что-то говорил ротному, рядом стояли комбат с замполитом, там же недалеко стояли Туркмен, Урал, Сапог и пацаны с машин командира, комбата и ротного. Некоторое время спустя комбат махнул рукой и один из бойцов его БТРа побежал к машине и вывел из нее пленного чабана. Пастух этот, судя по всему, уже оклемался, он подошел к командиру уверенной, твердой походкой. Ротный взял его за локоть и повел в сторону своего БТРа, они проходили мимо меня, потому как машина ротного стояла с другой стороны.
— Вы поедете в кишлак менять духа? — спросил я ротного, когда они приблизились.
— Да, я поеду.
— С духами уже связывались?
— Они сами с нами связались, иначе, чего бы я туда поехал, — ответил ротный, проходя мимо меня.
— Кого вызволять будете, Грека? — задал я вопрос вдогонку.
— Почему ты так решил? —ротный остановился, повернувшись в мою сторону, продолжая держать духа за локоть.
— Да я уверен на сто процентов, что командир вам так сказал.
— Плохо ты думаешь о командире. Он просил спасти, кого смогу.
—Ну а вы сами-то как решите? — не унимался я, хотя понимал, что это глупый вопрос, разве может ротный сказать, кого он выберет, если, конечно, такой выбор у него вообще будет.
— Кого духи отдадут, того и придется забрать, там не базар, — ответил ротный, коротко и ясно.
— А может духам предложить бакшиши какие-нибудь, чтоб двоих отдали?
— Перепробовали все, но с той стороны заявили конкретно, одного и точка. И то благодаря тому, что этот дед доводится родственником одному из членов банды, а иначе бы они не отдали никого.
— А где духи, в кишлаке?
— Нет, не думаю, хотя обмен произойдет в кишлаке. Ну ладно Юра, нам пора, потом все узнаешь. Ты успокойся немного, чайку своего похлебай, мне сдается, что он помогает в подобных ситуациях, — загадочно проговорил ротный, и дернул духа за локоть, они пошли дальше, а я стоял и смотрел им вслед.
Последние слова ротного меня слегка озадачили. «Неужели он все знал про чай? Если знал, то это значит, что я не совсем хорошо знаю ротного». Но мне сейчас было не до этого, знает там ротный чего, или нет, поэтому я тут же выкинул эту мысль из головы.
Ротный с духом залезли в БТР, их было только двое; ротный сам сел за руль и повел машину, а я еще долго смотрел им вслед, пока они не скрылись за сопкой. В данный момент мне не хотелось общаться с кем-либо, а хотелось побыть одному. Да и пацаны не спешили ко мне подходить, скорее всего, ротный или Туркмен сказали им, чтоб те какое-то время не тревожили меня.
Сейчас оставалось только ждать, и прав был механик из фильма «В бой идут одни старики» — тяжелее всего — ждать. И тяжесть ожидания усугубляется еще тем, что ждешь не автобус на остановке, и не «чижа» с пайкой из столовой, а ждешь, когда из плена вернется друг, где варианты благополучного исхода пятьдесят на пятьдесят, а может и того меньше.
В моей памяти возник мулла, говорящий про суд совести, его видение стояло перед моими глазами, как будто я встречался с ним пять минут назад. И еще вспомнился давнишний, забытый разговор с Баптистом. Илья в то время только недавно попал из учебки в Афган, но все уже знали о его религиозных наклонностях, «солдатский телефон» работал быстро. Помню, как-то сидели с ним в курилке на лавочке, и я спросил его, так просто, для прикола. Я как раз в тот момент был накуренный, как удав:
— Илья, вот ты веришь в Бога, а ты его видел?
— Нет, — ответил он.
— Я вот, например, никак не могу прикинуть. Ну как ты можешь так уперто верить в то, чего не видел?
— Не обязательно Бога видеть, главное верить.
— Ну ладно, тогда скажи мне, а почему Бог этот, ну, не появится, к примеру, и не покажется людям, раз он есть, может, тогда все люди и поверят в него? Он че, до этого додуматься не может, что ли?
Илья загадочно так улыбнулся, и сказал:
— Бог появиться не может, он внутри каждого из нас.
Илья встал и ушел, а я остался сидеть в раздумье, и никак не мог понять, как же Бог может быть внутри нас?
И только сейчас до меня понемногу стал доходить смысл этих слов. Прав Илья, бог внутри нас, но кроме бога, там сидит еще и дьявол. Всю жизнь идет бесконечная борьба между этими двумя противоположностями, которые мы несем в себе. А все, что вокруг происходит, есть результат этой борьбы.
Я стоял как истукан, предаваясь воспоминаниям и размышлениям, в то же время не отводя глаз смотрел на сопку. В голове периодически возникала одна и та же мысль: «Кого же ротный привезет, Грека или Хасана? Прапора и офицеры у духов ценится больше, чем срочники, а значит, еще есть надежда, что духи отдадут Хасана». Пусть Грек простит меня за эти мысли, но я ни чего не мог с собой поделать, Хасан мне все-таки ближе.
Прошло примерно около часа, хотя мне показалось, что прошла целая вечность. Я даже не заметил, как подошел Туркмен, он молча стоял рядом, а остальные пацаны сидели на земле, расположившись рядом с машинами командира и комбата, и о чем-то оживленно беседовали. О чем они говорили, догадаться было не трудно, тема была сейчас одна — обмен пленными. Комбат с замполитом сидели на броне командирского БТРа, самого командира видно не было, скорее всего, он сидел на связи. Машины взводного я тоже рядом не заметил, укатил, наверное, от греха подальше. Тут к БТРу командира подкатила «таблетка», и из нее вылезли знакомый мне капитан, и еще пара каких-то медиков, которых я не знал, они уселись под гусеницу тягача, и тоже стали ждать вместе со всеми.
— Давно здесь стоишь? — спросил я Туркмена.
— Только что подошел.
— Странно, почему ротный один поехал, без прикрытия?
— Почему без прикрытия, три БМПэшки стоят рядом с кишлаком.
— О чем там треплются большие командиры, ничего интересного не слышал? — поинтересовался я.
Туркмен был пацаном внимательным, с посторонними болтал мало, больше предпочитал слушать. А меня сейчас интересовал один вопрос, может, ротный неправду мне сказал, может, на самом деле они хотят вытащить Грека.
— Много я там интересного услышал, рассказать — хрен поверишь. Я с водилой командира поболтал по душам, мы с ним вместе в учебке были. Рассказал он мне, конечно же, не все, но достаточно, чтоб ох-еть от этого.
— Чего он тебе рассказал? — я оторвал взгляд от сопки, и уставился на Туркмена.
— Ротного не спроста заслали провернуть обмен, против него духи наверняка подлян не будут делать.
— Это еще почему?
— Он спас много мирных из кишлака, я тебе рассказывал, и духи об этом знают, хоть они и враги, но добро все же помнят.
— Откуда духи могут об этом знать? — у меня начал пробуждаться интерес к рассказу Туркмена.
— Духи пеленгуют наш базар по рации, поэтому основные приказы о проведении операций полкач доводит командирам подразделений лично, когда вызывает их к себе, а по радиосвязи уже идет второстепенный треп, или что-нибудь экстренное, когда нет возможности передать устно.
— Интересно, а мы еще удивлялись, нахрена командир всех «шакалов» к себе постоянно дергает, можно ведь и по рации сказать. Оказывается вон оно что.
— Так вот, оказывается, если не считать потери, то, не смотря на весь бардак, наш полк завершил операцию успешно. Как тебе это?
— Ты шутишь?
— Да какие там шутки. Уничтожить этот кишлак — это и была изначальная цель операции. Кишлак этот примерно год был союзным, они регулярно оповещали наших о проходе через расщелину духовских караванов.
— И че, духи не могли этот кишлак «расколоть»?
— Ну, наши тоже не дураки, они, я думаю, не сразу громили караваны, а пасли их до определенного места, а после разведка, якобы случайно, нарывалась на караван и его брали.
— Ну и на…я тогда размочили кишлак?
— Предположения такие, что кишлак начал работать в пользу духов. Недавно в районе Шинданта появились «стингеры», начались потери в авиации, отсюда следует, что караваны проходили через эту тропу, а из кишлака ничего не сообщали. К тому же недалеко от этой расщелины, на территории Ирана, появилась духовскае базы. Шинданские как раз и бучкались с наемниками, когда мы сюда на блоки вставали. Опять же решили, что наемники прошли через эту расщелину. Так что, у нас с самого начала была задача уничтожить этот кишлак, и завалить расщелину. Что мы и сделали. А эти запарки, которые произошли, только добавили поводу для разгрома кишлака. Вот такие вот дела.
— Ну так и разх..ярили бы этот кишлак сразу, чего было ждать, пока не случится вся эта херня. И ваще, как это операция, могла стать успешной, если столько потерь? Нехило мы преуспеваем. Я думаю, что этот кишлак с самого начала работал на два фронта, а до наших это только сейчас доперло, — высказал я свое предположение.
— Юра… Мне вот кажется, что взводный выстрелил из гранатомета в сторону озера не спроста, я думаю, что кто-то дал ему такое указание. То, что вы там с Бабаем шарахались, он, конечно же, не знал, но выстрел все-таки был не случайным.
— Ты хочешь сказать, что нужен был повод, чтоб разх-ячить этот кишлак?
— Все может быть. А то, что случилось после, это просто случайность.
— Ну ни х-я себе случайность! Духам и воевать с нами не надо, мы одними случайностями перех-ярим друг друга.
Разговаривая с Туркменом, я немного отвлекся от тяжких ожиданий.
Вдруг кто-то из пацанов выкрикнул:
— Бэтэр едет!
Это был Петруха, водила ротного, он показывал рукой в сторону кишлака. Все как по команде глянули сначала на него, потом туда, куда он показывал. Вдалеке виднелась полоска пыли, сомнений не было, это машина ротного. Все в одно мгновение замолчали и замерли в ожидании, командир выскочил из люка своего БТРа, комбат с замполитом спрыгнули с брони. Минут через пять томительных ожиданий БТР ротного подкатил, и резко тормознул между нашей машиной и БТРом командира. Через пару секунд откинулся водительский люк, и оттуда высунулся ротный, вытирая рукавом пот со лба, за ним следом откинулся командирский люк из него показался Хасан.
— Хасан! — выкрикнул я, и бросился к БТРу, за мной подбежал Туркмен, с двух сторон в ту же секунду нарисовались Сапог с Уралом, а за ними все остальные. Все пацаны были рады возвращению Хасана, и не скрывали этого.
Когда Хасан спрыгнул с брони, мы все окружили его, вид у Хасана был мрачный, в глазах не видно было радости от благополучного исхода.
— Хасан с тобой все нормально? — я тряс его за плечи, разглядывая с ног до головы. — Они ни чего с тобой не сделали? С тобою все нормально?
— Они Греку башку отрезали на моих глазах, как барану. И после трясли этой башкой у меня перед мордой, и говорили, что сейчас с тобой будет то же самое. Мне несколько раз запрокидывали голову и приставляли нож к горлу. Как ты думаешь Юра, со мною все нормально? — выговорил хриплым голосом Хасан.
— Пошли в машину, Хасан, — предложил я.
Все пацаны расступились, и мы с Хасаном зашагали к своему БТРу, чтоб там не произошло, но я был безумно рад встречи с другом. За нами следом последовали Туркмен, Урал и Сапог. Я оглянулся, ротный в это время что-то говорил командиру, рядом стояли комбат и замполит. Когда я пригнулся, чтобы залезть в десантный люк, то заметил, как из машины ротного медики вытащили тяжелый мешок и переложили в «таблетку», я приостановился и, развернувшись, посмотрел в сторону отъезжающей «таблетки».
— Прощай, Грек, хороший ты был мужик, — шепотом произнес я, и залез в БТР.
Протиснувшись в отсек, я присел рядом с Хасаном, напротив нас расположились Сапог с Уралом, Туркмен плюхнулся в водительское и повернулся к нам, в отсеке стояла гробовая тишина, все моча смотрели на Хасана. Через минуту послышалась команда комбата:
— По машинам!
В командирском люке появилась голова ротного.
— Ну как мужики, все нормально?
— Да, командир, мы в порядке, — ответил я.
— Ну и прекрасно, рад видеть вас вместе.
— Куда на этот раз покатим? — спросил Туркмен.
— Все кончено, уходим, — отрезал ротный.
— А что, кишлак громить не будем? — поинтересовался я.
— Нет, оставим в покое, духи отдали тело Саши в залог того, что мы не будем громить этот кишлак. Да и смысла нет, кишлак пустой. Хватит уже, и так достаточно здесь погромили.
— Обратно едем так же? — спросил я.
— Нет, сейчас едем в Шиндант, а оттуда по бетонке домой. Давай, Нурлан, готовьтесь, колонна уже выстраивается.
Голова ротного исчезла, Туркмен запустил движки, и мы тронулись с места. Пристроившись за БТРом ротного, Туркмен остановил машину, и мы стали ждать, пока вся техника выстроится в одну колонну. Минут через двадцать тронулись. Мы еще долго молчали, слушая лишь гул моторов.
Сапог сидел напротив меня, — наблюдая за ним, я заметил, как Сапог изменился. Он больше не опустится, и не даст себя в обиду. Он кое что в жизни понял.
— Юра, тебе подсказать, или, может, сам догадаешься? — неожиданно раздался голос Хасана.
— Хасан, какой базар, уже делаю! — с радостью отозвался я, и быстрым движением достал из кармана пачку сигарет и чарс.
Мы все обрадовались и оживились после траурного молчания, которое, если честно признаться, всем изрядно поднадоело.
— Чего зря убиваться, ведь дембель неизбежен, как крах империализма, — произнес Хасан.
Хотя сказал он это без радости и улыбки до ушей, как он обычно делал раньше, но все-таки чувствовалось, что Хасан выходит из стрессового ступора.
— Да, но пока существует империализм, наш дембель в опасности, — дополнил Туркмен излюбленную фразу советского солдата.
Все возвращалось на круги своя — раз Хасан захотел курнуть, значит перед нами все тот же Хасан, а это значит, что мы снова вместе.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44