* * *
Оин перенес Трейна в Гробницу Королей, что была неподалеку. Не зная усталости и не чувствуя хода времени, нашел надгробную плиту и выбил на ней надпись: «Трейн, сын Трора, Государь Мории».
Когда гном вернулся в кузницу Дарина, дверь в сокровищницу все еще была открыта. Каждая клеточка тела молила об отдыхе, но Оин, не колеблясь, подошел к проему и заглянул в него. Несметные сокровища открылись в хорошо освещенном огромном зале. С тяжелым вздохом, не спеша, не подгоняя себя, он принялся за дело. В первую очередь необходимо вынести мифрил, что серебристой горой слитков застыл посреди пещеры. Потом надо заняться оружием, доспехами, украшениями, взять отсюда не просто металл, но работу, талант многих поколений подгорных жителей. А если удастся, то Оин унесет все. А почему бы и нет? Недаром его зовут Неистовым. Он должен, и он сможет, ведь ему подвластно больше сил, чем остальным. Работа предстоит трудная, но она стоит усилий. Двери сокровищницы Дарина открываются не каждый день. Оин теперь уже отчетливо чувствовал, что стоит ему остановиться, как двери закроются и все исчезнет. «Долг новому государю еще не выплачен», — шептали его горячечные губы, и эти слова наполняли тело новой силой.
В углу залы он обнаружил тачку. Это была простая тачка на одном колесе, с деревянным поддоном-корытом и удобными рукоятями. Сначала Оин брал только мифриловые слитки. За раз удавалось увезти двадцать — двадцать пять десятифунтовых серебристых брусков. Для того чтобы не выдохнуться в самом начале работы, гном старался не загружать тачку «под завязку». После тридцати ходок мифрил кончился, и пришла очередь золота. С сожалением оглядев груду самородков и золотого песка, Оин взялся за кожаные мешки с монетами. Каждый такой мешок, сделанный из толстой и хорошо прошитой дубленой кожи, весил полсотни фунтов. Потом пришло время украшений и оружия. Гном в первую очередь брал доспехи, и в основном — мифриловые. Кольчуги, наручи, поножи, шлемы, пояса, щиты — Оин собрал их все и вывез к выходу из Сокровищницы.
Пошла вторая неделя, как он спустился сюда, к кузнице Дарина. За все время ему удавалось поспать лишь дважды. В какой-то момент Оин не выдержал и заснул, прислонившись к стене. Ему казалось, что он закрыл глаза только на минутку, что сейчас встанет, отряхнется, как собака, вышедшая из воды, и с новыми силами возьмется за работу.
Но когда он проснулся, дверь в Сокровищницу была уже закрыта. Оин повернул голову — тачки тоже нигде не было видно. Зато мифрил, золото, доспехи — все осталось. Гном с удовольствием посмотрел на это богатство, потом сунул руку за пазуху, вытащил оттуда кисет и трубку, высек огонь, затянулся дымом.
«Надо будет послать гонцов к Дайну, — думал Оин. Он еще раз взглядом пересчитал кольчуги. — Пусть пришлет две сотни молодых гномов. А с молодыми придут и женщины. Золото пустим в оборот. Сами пахать и сеять не будем — только покупать Так мы привлечем и торговцев, и землепашцев. А пока надо подумать, как я эту тягу наверх потащу. Ах да, у меня же есть трое орков…»
Через несколько часов Оин отпирал дверь в грот. Честно говоря, он ожидал увидеть там три гниющих трупа, потому как оставил оркам еду, но не позаботился о воде. Против ожидания, пленники оказались живыми и даже веселыми. Оин хмуро оглядел помещение и заметил в углу отверстие колодца, а рядом — мятое железное ведро с ворохом привязанных к ручке тряпок-веревок.
— Дела такие, — глухо сказал Оин, сразу переходя к делу. — Пойдем наверх с грузом. Будете хорошо себя вести — я попрошу за вас перед государем Мории. Согласны?
— Согласны, мастер гном, — тотчас отозвался сиплый голос.
Еще через несколько часов три орка и гном медленно брели по бесконечным коридорам Мории. Шедшие впереди орки представляли собой забавное зрелище. Во-первых, гном заставил их помыться, а потом — надеть по паре кольчужных штанов, по три кольчуги, несколько поясов, наручей и поножей, и каждому всучил по пятидесятифунтовому мешку с золотом. Орки шли как механические куклы, шатаясь от тяжести, медленно передвигая ноги в панцирных сапогах. Оин шел замыкающим с двадцатью слитками мифрила в мешке. Время от времени лицо гнома кривилось в усмешке. Вряд ли когда хоть один орк был столь хорошо защищен полным мифриловым доспехом. Единственное, что Оин отказался надеть оркам — это шлемы. Закинув мешок с мифрилом на правое плечо, гном держал топор в левой руке.
Но пленники отчего-то не сомневались, что это ничего не меняет.
2.3
Балин проснулся в хорошем настроении. Он с наслаждением потянулся, замечая, как отдохнувшие мышцы перекатываются под кожей. Кровь, разогретая несколькими резкими движениями, теплыми толчками запульсировала по телу, ударила в голову. Балин вышел из комнаты «при полном параде», как он сам любил говаривать, голодный, веселый. Смех и шутки окружили его. Он с удовольствием обглодал целую свиную ляжку, запил мясо тремя пинтами пива, рассказал кучу новостей и в перерывах успел надавать прорву заданий, которые на данный момент считал важными.
— А я проведаю, что делают люди, — открыл свои планы Балин.
Фрар, бывший здесь за старшего, попытался возразить:
— Они плохие люди. Грабят караваны. Устроили вертеп в древней сторожевой башне. Я бы не стал ходить туда один. Государь, возьми с собой хотя бы Лони и Нали.
Балин прищурился. Фрар советовал взять с собой двух молодых гномов, великолепных бойцов, прошедших суровую школу Оина.
— Я иду туда не драться. Сила здесь ни к чему. А мои телохранители, — в голосе Балина прозвучал смех, — пусть лучше займутся делом.
Он надеялся, что сумел ответить беззаботным и успокаивающим тоном. На самом деле ему становилось не по себе, когда он представлял будущую встречу с Борпом. Балин не привык верить слухам, но худые вести из лагеря людей у подножия Баранзи-бара не раз подтверждались.
Балин принял из рук Фрара мешок с провизией и направился к Северным воротам, стараясь не отвлекаться и никого не отвлекать по дороге. Однако он с удивлением отмечал, что все, кого бы он |ни встретил, приветствовали'его. Балин поначалу даже озирался, слыша: «Приветствую вас, государь». Некоторые пытались завести беседу. Гном знал, что ни один разговор не начинается просто так. Он уже давно решил, как надо себя вести в данном случае.
Царь гномов не будет прерывать разговор, но должен уметь поторопить, заставить сказать главное. Государю Мории не стоит говорить: «Пустяковое дело. Нечего меня отвлекать». Государь Балин скажет: «Простое дело. Ты можешь справиться сам». А настоящую проблему необходимо сначала обдумать, рассказать другим, посоветоваться и решать только по справедливости. Чтобы справиться с обилием мелочей, которые сопровождают любое мало-мальски серьезное дело, государь Мории должен все время иметь с собой бумагу и перо, не рассчитывая только на свою память.
Но к изумлению Балина, никто и не пытался жаловаться. Каждый из окликнувших его желал доброго здоровья и успехов в делах. О проблемах и лишениях говорилось лишь вскользь либо в прошедшем времени.
С горделивой радостью Балин выходил из ворот Казад Дума. Гордость за свой народ и радость от проделанной работы владели им. С улыбкой он продолжил свой путь по огромным ступеням лестницы, а затем и через перевал, к старой сторожевой башне у подножия Баранзибара — туда, где в глубокой пещере начинается серебряная жила, пролегающая по дну ручья Комер Кошлак, в переводе с даэрона — Серебряная ложка.

* * *
Огромный человек с остервенением дробил породу тупоносой киркой. На Балина он только оглянулся и работу не прекратил.
«Хороший знак», — подумал гном. Без смущения он разделся и, взяв одну из валявшихся рядом кирок, присоединился к работе.
Некоторое время они работали, все убыстряя и убыстряя темп, пока человек не сбился. Балин усмехнулся, а здоровяк бросил кирку. Не со злостью — просто пришло время долить воды в чугунную колоду. Из последнего ведра человек напился сам и предложил остаток воды Балину. Тот отрицательно покачал головой. Молодец вновь взялся за инструмент. Рубаха на спине пропиталась потом, промокла и, облегая тело, бугрилась от проступающих сквозь ткань мышц. Работа закипела вновь.
— Зовут как? — буркнул гном, словно сердясь.
— Йолмер, — проворчал в ответ богатырь.
— Роханец?
— Роханец.
— Как же здесь оказался?
— Долгая история. Начавшийся было разговор прервал тощий высокий человек, что явился с новой порцией породы. Тощий неодобрительно поглядел сначала на гнома, затем на Йолмера. Роханец успокоительно кивнул в ответ, и тощий ушел.
— Много вас здесь? — снова начал Балин.
— Четверо.
— И много получается?
— Так себе.
— Унции три хоть есть?
— Есть! Литок серебра, зато каждый день. Поначалу вообще один Скринок работал. А уж потом, когда увидали, сколько он в попоне серебра упрятал, и другие пошли.
— А Борп?
— А что Борп? Что он сделает? За уши, что ли, оттащит? Да я сам кого хочешь за ухо возьму. — Роханец сжал огромные кулаки.
— Слушай, — сказал Балин, будто извиняясь, что не может и дальше работать бок о бок с Иолмером. — Я посмотрю, что с рудником. Может, что подскажу, как-никак разбираюсь.
— Иди, — легко согласился гигант. Теперь он не чувствовал недоверия к гному, как вначале. — Постой. Как хоть зовут тебя, сударь?
— Балин, — коротко ответил гном.
Йолмер лишь неопределенно мотнул головой и снова взялся за кирку. И только когда подгорный житель скрылся в проходе шахты, рассмеялся. А ведь этот Балин совсем неплохой парень, даром что царь.
Человек оглянулся через плечо.
«Надо же, — подумал он. — Ведь знал, к кому пришел, а кольчугу с поясом здесь оставил. А может, так проверяет меня? Да только все равно не возьму. Я честный воин, беру свое стрелой и мечом. Все равно чудно. Думал, все гномы жадюги и скупердяи, ан сам царь работать не стыдится и платы не просит. А если попросит, так найду, чем ответить».
Человек нахмурился, далеко сплюнул и вновь взялся за кирку.

* * *
Молодой безусый парень в грязной холщовой рубахе грубой выделки и таких же портах сидел на голом камне, положив ручное сверло на колени. Грудь его тяжело вздымалась, русые волосы на голове слиплись от пота. Ему было жарко, несмотря на холод, царящий вокруг. Две масляные лампы едва освещали пещеру. Скринок, черноволосый пузатый коротышка, долбил стену. Тощий, словно привидение, возникал тут и там, подбирая осколки породы и выметая искрящуюся пыль из щелей в полу специальной метелкой.
— Все, — хрипло проговорил Скринок, бросив кирку. Даже в слабом свете было видно его раскрасневшееся, разгоряченное работой лицо.
— Дай я, — сказал Балин.
Скринок отошел, а гном, нешироко размахнувшись, ударил по стене. Человек только охнул от удивления, увидав, как подгорный житель первым же ударом отвалил от поверхности, которая до этого казалась монолитной стеной, целый пласт. Балин с уханьем продолжал работу, и пара обломков у его ног скоро превратилась в небольшую горку. Парень с ручным сверлом встал, с удивлением и даже страхом глядя на коренастого гнома.
— Столько мы за день не делаем, — нерешительно произнес он.
— Потому что плохо сверлишь, Белый.
— Хорошо я сверлю, — огрызнулся безусый парень, которого Скринок назвал Белым.
— Ладно, все. — Балин оторвался от стены. Нельзя сказать, что работа ему далась легко. Даже для гнома непросто найти в монолите скальной породы слабые места, чтобы потом точно и с нужной силой ударить туда киркой. Сейчас он показал трем начинающим старателям, как работают виртуозы, у которых за плечами не одна сотня лет и лиг прокладки тоннелей. Долго работать с таким напряжением сил и чувств Балин не смог бы.
Тощий с нескрываемой радостью собирал обломки в тачку.
— Еще раз приеду, — произнес он сипло. — А вы, господин Балин, надолго к нам?
— Нет, — усмехнулся тот в ответ. — Ненадолго.
— Ладно, — проворчал Скринок. — Пошли на выход. Белый, возьми еще мешок, а я твое сверло понесу.
Безусый хотел было возразить, но потом махнул рукой и принялся безропотно собирать обломки.

* * *
— Не понимаю я, как в монолите могла жила оказаться, — жаловался Скринок Балину по дороге. — Ручей по расселине течет, в шахте сухо, намыть сюда ничего не могло. Вокруг сплошной гранит, иногда базальт, даже крепежа не надо. Откуда серебру взяться…
— Вы тут не увлекайтесь, без крепежа-то, — проговорил Балин, оторванный от собственных дум. — Гранит — гранитом, но пошевелится гора — искать будет нечего. А жила вглубь идет, скоро может миф-рил объявиться.
— Мифрил? — сдавленно и недоверчиво произнес Белый, придавленный тяжестью наплечного мешка.
— Ну да. Серебро ведь идет не жилой, а жилками, будто протекло сквозь камень. И большая мифрило-вая жила в Мории также идет жилками. Только там порода куда мягче, глина одна. Поэтому Комер Кошлак и забросили. Не думали, что так глубоко заберемся и разбудим Подгорный Ужас…
Все замолкли, словно боясь неосторожным словом пробудить зло в окружающей темноте.
— Ладно, — засмеялся гном, рассеивая странный морок, охвативший всех. — Вы лучше скажите, почему так друг друга зовете: Белый, Тощий… Скри-нок — это тоже не имя.
— Не имя, — легко согласился человек. — Привыкли. Удобно. У гномов имена короткие, их легко запомнить. К тому же в бою не будешь кричать: «Бренделаль, прикрой спину». Крикнешь: «Брен, прикрой!» — и все ясно. А еще легче, если «Брен» на «Хрен» переделать.
Скринок захохотал. Гном неодобрительно покачал головой.
— Ладно в бою. Но зачем постоянно? Клички как у собак. Не обижайся только, — предупредил Балин начавшего было хмуриться Скринка. — Вот тебя как зовут?
— Харвлан.
— А меня — Твиррел, — потянулся к гному паренек.
Гном от души пожал крепкую, в твердых мозолях ладонь.
— Вот и познакомились, — с удовольствием сказал он.

* * *
Когда Балин на следующее утро покидал маленький лагерь, примостившийся двумя палатками возле входа в рудник, люди провожали его как своего.
Напутствия и добродушные шутки неслись вслед гному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39