Но льды оказались сильнее людей и слабого судна. Гудзон вынужден был вернуться в Англию, где заявил, что проход из Атлантического океана в Тихий невозможен, по крайней мере в этом районе.
На следующий год исследователю удалось достигнуть лишь западного берега Новой Земли, после чего «Московская компания» окончательно разочаровалась в возможности обнаружить Северо-Восточный проход и в дальнейшем отказалась его искать.
В 1610 году, во время поиска Северо-Западного прохода, один из пионеров освоения морских путей Арктики зазимовал с кораблём в большом заливе Северной Америки, впоследствии названном Гудзоновым. Следующей весной, когда залив освободился ото льда, часть экипажа судна, подстрекаемая несколькими преступниками и не желавшая продолжать тяжёлый поиск прохода, совершила подлое злодеяние: командира вместе с его сыном и восемью больными матросами насильно посадили в шлюпку без еды и оружия и бросили на произвол судьбы…
К слову сказать, историческая задача сквозного плавания по Северо-Восточному проходу, или Северному морскому пути, как мы теперь говорим, была решена значительно позже. Это сделал в 1878— 1879 годах известный шведский полярный исследователь профессор Адольф Норденшельд на судне «Вега» с одной зимовкой в пути. Легендарному советскому ледокольному пароходу «Сибиряков» удалось в 1932 году впервые пройти этим путём в Тихий океан всего за одну летнюю навигацию. После этого выдающегося похода, которым руководили знаменитые полярники профессор О. Ю. Шмидт, капитан В. И. Воронин, в Советском Союзе в том же году было организовано Главное управление Северного морского пути, перед которым партия и правительство поставили важнейшую задачу: «проложить окончательный морской путь от Белого моря до Берингова пролива»… Сегодня мы все видим, что этот наказ успешно выполнен — Северный морской путь превратился в нормально действующую водную магистраль нашей страны.
Экспедиции Баренца и Гудзона отмечали, что у берегов Шпицбергена плавает бесчисленное множество китов. Эти морские исполины представляли огромную ценность благодаря наличию в них амбры, китового уса и жира. Англичане, датчане, голландцы, французы, испанцы и немцы незамедлительно включились в великую охоту на китов. Каждое государство пыталось добиться монопольных прав на добычу этих исполинских млекопитающих.
На летний промысел здесь собиралось до трехсот различных кораблей. В водах Шпицбергена разгорелась ожесточённая борьба конкурирующих флотилий. Часто китовая добыча велась под охраной военных эскадр. Порой дело доходило даже до настоящих вооружённых стычек и просто морских сражений. За обладание отдельными удобными островами, заливами и наилучшими местами якорных стоянок происходили целые баталии.
В 1613 году англичане предприняли попытку приобрести суверенитет над Шпицбергеном. Был издан специальный указ короля о присоединении архипелага к английской короне под названием Новая Земля Короля Якова. Согласно этому указу, бой китов у её берегов объявлялся монопольным правом англичан. В том же году Англия направила туда семь кораблей, из них два военных, которые силой прогнали голландцев, а заодно и промышлявших недалеко французских и испанских китобоев. Тогда голландцы, не желавшие признать английскую монополию, послали в район архипелага на следующий год уже четырнадцать китобойных судов и четыре военных корабля. Ещё через год здесь появились датские китобои под охраной своих вооружённых судов, а затем пришли и немцы из ганзейских городов Гамбурга и Бремена. Все они силой оружия защищали своё право промышлять у Шпицбергена. Что же касается злополучной «аннексии» архипелага английской короной, то довольно быстро она оказалась похороненной.
Пришлось заинтересованным странам договариваться о выделении участков на Шпицбергене. В результате соглашения, достигнутого между ними в 1617 году, архипелаг был поделён таким образом, что каждой стране, проводившей бой китов, предоставлялся какой-то определённый промысловый участок. Так, сфера влияния Англии распространилась на лучшие районы западного побережья Шпицбергена от залива Бельсунн до Магдалена-фьорда, голландцы получили на северо-западной оконечности архипелага маленький островок Амстердам и несколько бухточек, датчанам достался лежащий по соседству Датский остров, немцам — Гамбургская бухта, а испанцам и французам, не имевшим поддержки военного флота, — самые неудобные для промысла северные бухты, вроде Бискайской. Совершенно очевидно, что так называемый мирный договор о Шпицбергене был несправедливым. Поэтому, несмотря на соглашение, между конкурентами столкновения продолжались и дальше. Русские в хищническом разделе шпицбергенских вод и земель, так же как и в самом китобойном промысле, не участвовали.
Промышлявшее в 1630 году одно английское китобойное судно направилось в Грён-фьорд. Недалеко от того места, где ныне расположен Баренцбург, высадились восемь матросов, чтобы заготовить мясо оленей для экипажа. Ночью поднялся ураган, который сорвал о якорей корабль и угнал его. Наступил сентябрь. Ожидать спасения было неоткуда. Моряки остались на непредвиденную зимовку. Англичане расположились в большом сарае, построенном «Московской компанией» на берегу фьорда. Затем они натаскали сюда толстых брусьев и камней и соорудили из них внутри сарая небольшую хижину. Из шкур убитых оленей и белых медведей матросы сделали себе тёплую одежду и постели. К несказанной радости зимовщиков, в следующем году они увидели своих товарищей и судно, пришедших за ними.
Эта драматическая история рассказывалась в самых различных вариантах в Европе. Дельцы лондонской «Московской компании» возили восьмерых матросов по кабакам, безуспешно надеясь завербовать добровольцев для запланированной зимовки на Шпицбергене. После долгих уговоров наконец удалось в Голландии подобрать группу из семи человек. Их доставили в Hyp-фьорд — одно из северных разветвлений Ис-фьорда. Прибывшее на следующий год судно никого уже не застало в живых: всех скосила безжалостная цинга. Так первая добровольная зимовка на архипелаге, организованная европейцами, оказалась и последней.
В 30-х годах XVII века нескольким английским каторжникам, приговорённым к смерти, по просьбе купцов «Московской компании» казнь заменили зимовкой на Шпицбергене. Когда эти несчастные увидели безжизненную картину суровых каменистых берегов и остроконечных гор, покрытых льдом и снегом, они взмолились, чтобы их не оставляли здесь, на острове, а увезли бы назад в Англию. Каторжники предпочли вернуться на родную землю, где их ждала смерть, нежели сохранить себе жизнь ценой зимовки на полярном архипелаге.
Китовый промысел у берегов полярного архипелага голландцы называли золотыми россыпями Севера. В XVII веке на острове Амстердам находился самый северный город за всю историю Земли. Своё необычное название — Смеренбург (в переводе с голландского «город жира» или «ворванный город») он получил благодаря наличию в нём больших котлов, в которых вытапливался китовый жир.
Жил этот необыкновенный город только летом, когда вёлся промысел, а зимой население покидало его. На плоском низменном берегу юго-восточной части острова некогда стояли товарные склады, жилые дома, сараи, мастерские, кузницы, трактиры, игорные притоны и даже церковь. С началом промысла все они оживали. Здесь, на 80-м градусе северной широты, высаживались тысячи голландских китобоев, рыбаков, салотопов, грузчиков, зверобоев, купцов и приказчиков.
Хищничество привело к тому, что киты начали постепенно исчезать в водах Шпицбергена. Промысел их заметно стал уменьшаться. Исследователи полагают, что Смеренбург вынужден был прекратить своё существование уже через пятьдесят лет.
Первое известное описание Шпицбергена сделал в 1761 году гамбургский естествоиспытатель и судовой врач китобойной экспедиции Филипп Мартенс, который посетил значительную часть западного побережья архипелага. В 1761 году учёный побывал на том месте, где находился Смеренбург, и засвидетельствовал в своей книге, что этот город давно уже покинут людьми и разрушается безжалостным временем.
У европейцев надолго пропал интерес к архипелагу. Поморы хотя и не промышляли китов, но продолжали ходить сюда часто. Как и раньше, их занимала главным образом добыча моржа, а также тюленя, белухи, медведя, песца и оленя, сбор гагачьего пуха.
Наибольший интерес поморы проявили к Груманту в начале XVII века. В то время специально перевели на русский язык голландскую работу под названием «Историческое описание края Спитзберга, его первое издание, положение, натура, звериё и прочая оказующее». Это интересное описание вошло в так называемые хронографы — памятники древней письменности, содержавшие историческую хронику.
Есть все основания полагать, что именно в то время как раз и возникли на Шпицбергене первые постоянные промыслы поморов. В отличие от голландцев и англичан, посещавших архипелаг только летом, они часто оставались здесь и на зиму. В XVII-XVIII веках русские промышленники были единственными круглогодичными обитателями Груманта.
Как правило, поморы высаживались на острова летом, когда позволяли навигационные условия, а через год за зверобоями и их богатой добычей приходили из Поморья небольшие промысловые суда. Иногда же охота шла настолько успешно, что промышленники возвращались домой в то же лето. Но нередко случалось, что они вынуждены были оставаться на острове два года и более. Поморы обычно старались захватить с материка припасы на долгое время. Провиант промышленников состоял из ржаной и ячменной муки, разных круп, толокна, мёда, растительного и животного масла, солёной трески, небольшого количества солёной говядины, топлёного молока в бочках, сосновых шишек, морошки. Морошка и молоко считались самыми лучшими средствами от цинги.
Усиление деятельности поморов на Груманте с первой половины XVII века связано помимо ряда причин ещё и с тем, что царь Михаил Фёдорович издал в 1620 году указ, который запрещал беломорцам и другим жителям Поморья ходить на восток, к устьям Оби и Енисея. Это обстоятельство вынудило поморов устремить свой взор на более далёкий западный Север. Развитию промыслов на Шпицбергене никто помешать не мог: сборщики пошлин туда не ездили.
В те времена на архипелаге имелось достаточно большое количество русских изб и хижин, удалённых друг от друга в среднем километров на двадцать, что давало возможность добираться от одного дома к другому за несколько часов. Несомненно, это говорит о значительном масштабе освоения поморами Груманта.
Каким же надо было обладать мужеством, терпением, выдержкой, умением и силой, чтобы преодолевать многочисленные опасности, грозившие груманланам буквально каждую минуту их пребывания на архипелаге.
Часто зимовки заканчивались трагически — сказывалось влияние плохого или недостаточного питания, тяжёлого климата и связанной с этим страшной болезни — цинги. Длинная полярная ночь с её многодневными ветрами и метелями, сбивающими человека с ног, морозами, студившими кровь, бесспорно, ослабляла организм, подтачивала его здоровье. Не случайно у груманланов были популярны песни вроде:
Ты, Грумант-батюшка, страшён,
Весь горами обвешён,
Кругом льдами обнесён,
На тебе нам жить опасно,
Не пришла бы смерть напрасно…
Чтобы не поддаться коварной болезни, возникавшей обычно при отсутствии в пище витаминов и сопровождавшейся слабостью и кровоточивостью дёсен, мужественные груманланы старались проводить долгие тёмные вечера и дни в весьма интенсивной работе. То они ходили проверять расставленные капканы и часто вытаскивали из примитивных ловушек белых и голубых песцов, то вязали рыболовные сети или верёвки, то выделывали шкуры белых медведей и нерп, то шили себе верхнюю меховую одежду из оленьих шкур, то мастерили что-нибудь из принесённого морем дерева — плавника — или коротали время за пошивом обуви. У промышленников практиковалась даже такая оригинальная борьба с навязчивым сном, как вязание узлов на верёвках и их развязывание, а также спарывание с овчинных полушубков заплат и нашивание их заново…
Свои плавания груманланы совершали на небольших парусных судах — ладьях (лодьях). Их команда состояла примерно из двадцати человек, которых возглавлял опытный мореход — кормщик. Как правило, выходили в море с началом очередной навигации — в конце весны или начале лета. Промышленники отправлялись на Грумант и Новую Землю из Архангельска, Онеги, Кеми, Колы, Мезени…
Известно, что мезенские моряки очень часто ходили на Грумант, сначала посетив Новую Землю. Этот путь был намного длиннее, чем, например, от Колы прямо к Шпицбергену. Такое плавание обычно занимало около двух месяцев, но оправдывалось его безопасностью: двигаясь от новоземельских берегов к западу вдоль кромки льдов, суда были защищены от сильных северных ветров в Баренцевом море. Следует вспомнить, что поморы пользовались примитивными самодельными картами и компасами.
Плавания на Грумант в те времена поморы совершали часто. Вместе с тем в русских документах XVI-XVII веков данных о них нет. Чем это можно объяснить? Профессор М. И. Белов считает, что новоземельский вариант плаваний на Грумант как раз отвечает на вопрос об этом. Учёный полагает, что многие северные архивы погибли и поэтому до нас дошла только таможенная документация XVI-XVII веков. Так как таможню не интересовал точный маршрут следования мореходов, она лишь отмечала Новую Землю и не ставила целью уточнять дальнейший их путь от её берегов.
Документальным свидетельством использования новоземельского пути на Грумант в начале XVII века служит старинная голландская навигационная карта 1619 года, выполненная на небольшой деревянной доске. На ней показан морской путь от Новой Земли к острову Медвежьему и от него на Шпицберген. Известно, что голландцы в то время не ходили указанным маршрутом, если не считать единственного плавания Баренца в 1596 году от Медвежьего до северного острова Новой Земли, да и то значительно южнее пути, отмеченного на карте 1619 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34