Что же такое ледник? Под этим словом гляциологи понимают массу льда, образовавшуюся преимущественно из твёрдых атмосферных осадков, принявшую форму потока или купола и двигающуюся под действием силы тяжести. Ледник может возникнуть и существовать лишь при определённых сочетаниях климата и рельефа: снега должно накапливаться в течение года больше, чем может растаять. Поэтому о ледниках иногда говорят, что они представляют собой продукт климата. Ледники играют одну из главных ролей в формировании современного климата, почему их часто образно называют дирижёрами климата.
Однако на земном шаре встречаются и такие ледники, чьи необычно резкие и периодические наступания не всегда удаётся объяснить одним лишь изменением климата. Эти ледники гляциологи называют паводковыми (сёрджи) или пульсирующими. Учёные заинтересовались ими не так давно и уже выяснили некоторые причины их внезапных катастрофических подвижек. Был сделан вывод, что те значительные и быстрые наступания отдельных ледников, которые не зависят от колебаний климата, представляют собой вполне закономерное явление, а не случайное, как полагали ранее. Их ритмичный, пульсирующий характер движения, связанный с увеличением скорости в десятки и сотни раз, объясняется внутренними динамическими причинами.
Пульсирующие ледники есть во многих районах Земли. Сотни их выявлены уже в Северной и Южной Америке, в Исландии и на Шпицбергене, в Альпах и Гималаях, в Каракоруме и Новой Зеландии. На территории нашей страны они имеются в горах Памира, Кавказа, Тянь-Шаня и Камчатки. Наибольшую известность среди пульсирующих ледников получил, бесспорно, Медвежий на Памире. В 1963 и 1973 годах он стремительно наступал вниз по долине реки, и оба раза советские гляциологи были очевидцами этого редкого зрелища. Аналогичные подвижки случались с этим ледником ещё раньше — в 1937 и 1951 годах. Следовательно, промежуток между бурными вспышками его наступания составляет примерно 10— 14 лет.
Человеку пока не под силу борьба с катастрофическими подвижками ледников. Гораздо важнее научиться их предсказывать. Учёные сейчас серьёзно заняты решением проблемы прогноза этих явлений.
Ледники — ценнейшие водные ресурсы планеты. В необычных богатых природных кладовых бережно хранится самая чистая на Земле вода, равная стоку всех рек мира за последние 600-700 лет. И хотя запасы пресных вод в ледниках очень велики — около 30 миллионов кубических километров, они все же не безграничны. Поэтому расходовать их следует разумно.
Человечество пока знает о «хранилищах» твёрдой воды ещё мало. Для решения ряда научных и практических задач необходимо располагать сводкой о количестве, площадях, объёме, особенностях режима ледников.
Советские учёные недавно завершили создание многотомного издания каталога ледников — настоящей гляциологической энциклопедии, в которую вошло много десятков тысяч количественных данных по отдельным ледникам и ледниковым районам, расположенным на территории СССР. В нашей стране создаётся служба постоянных наблюдений за ледниками. Невиданные возможности открылись перед учёными, когда они смогли «увидеть» ледники из космоса. Ценные наблюдения, сделанные членами экипажей орбитальных станций «Салют», и космические снимки — гляциологическая новь!
Сегодня гляциология накопила огромный материал о природных льдах Земли. Вот почему предложение члена-корреспондента АН СССР В.М. Котлякова систематизировать и обобщить его в виде уникалкного Атласа снежно-ледовых ресурсов мира получило широкое одобрение гляциологов всех заинтересованных стран. В настоящее время этот коллективный труд создаётся.
Ныне в белых ледяных пустынях ведут исследования не энтузиасты-одиночки, а научные коллективы — крупные, вроде Советской антарктической экспедиции, и небольшие, вроде нашей Шпицбергенской, организованной Институтом географии АН СССР. Мы — Леонид Троицкий, Володя Корякин, Слава Маркин, Володя Михалёв и автор этих строк — сотрудники отдела гляциологии, созданного в 1957 году, перед началом МГГ. Есть ещё двое негляциологов — Юрий Лаврушин из Геологического института АН СССР и Виктор Шершнев из Научно-исследовательского института геологии Арктики. Все люди бывалые, у всех за плечами нелёгкие экспедиции в наиболее суровые районы нашей страны.
Мы отправляемся в свой новый далёкий маршрут на Крайний Север. Наш курс — Шпицберген!
ЗЕМЛЯ ОСТРЫХ ГОР И ЛЕДНИКОВ

В конце вторых суток непрерывного свирепого шторма мутная пелена тумана начала нехотя приподыматься над поверхностью Гренландского моря и медленно удаляться на восток. Когда этот неприятный, пропитанный влагой огромный грязно-серый занавес наконец окончательно поднялся, мы увидели далёкую полоску земли, которая, словно стрелка компаса, указывала путь к Северному полюсу. По мере приближения к неведомой суше она стала постепенно «вылезать» из моря и «вытягиваться» по длине. Наконец на мрачном фоне облачного неба показались отдельные зубцы раздроблённой горной цепи. Через некоторое время мы уже могли различить белые ленты чистых снегов, спускавшиеся с вершин к самым подножиям. С волнением всматривались все пассажиры в приближающийся суровый каменистый берег, в островерхие горы, прикрытые сверкавшими белоснежными колпаками, в большой залив, уходивший далеко в глубь острова, в огромные ледники, сползающие в море и образующие многокилометровые отвесные ледяные берега…
Долгую тишину неожиданно разрезал голос Володи Корякина: — Братцы-гляциологи! Между прочим, эти берега без малого четыре столетия назад нанёс на карту Баренц.
— Тот самый, в честь которого названы море, по которому мы плыли, и рудник, куда путь держим? — живо поинтересовался один из стоявших рядом с нами пассажиров.
— Да, тот самый… Это был очень опытный мореплаватель XVI века. В 1596 году он двигался из Европы на Север и случайно наткнулся на незнакомую ему гористую землю с остроконечными вершинами, почему и назвал её Шпицберген.
…Наш «Сестрорецк» шёл вдоль западного побережья Шпицбергена, обгоняя при этом течение, носящее его имя. Оно продолжало Норвежское течение на север, которое, в свою очередь, представляло собой одно из ответвлений знаменитого Гольфстрима. Пересекая Атлантический океан, воды этого могучего межконтинентального течения, берущего начало из Мексиканского залива, приносят сюда, в Гренландское море, очень далёкое, но ещё тёплое дыхание Мексики, Флориды и Кубы.
Средняя годовая температура воды в Шпицбергенском течении кажется низкой — всего плюс 1-3 градуса. Но как раз благодаря этой тёплой океанской «реке», омывающей западные берега архипелага, климат здесь более мягкий, чем на восточном побережье. По той же причине море у западных берегов довольно часто бывает свободным ото льда даже зимой, в то время как восточные проливы обычно забиты льдом и летом. Не случайно в самый разгар зимы на западе архипелага наблюдались оттепели.
Через несколько часов плавания берег вновь разорвался — корабль проходил широкое горло залива Бельсунн. Мы приближались к цели нашего путешествия.
Где-то давно мне удалось прочитать, что в старых легендах Шпицберген обычно описывался как страна мрака, холода, голого камня и льда, как страна, где жизнь человека невозможна.
Действительно, с палубы теплохода остров казался очень суровым и негостеприимным. И всё же это было только первое впечатление. Я знал, что по сравнению с другими высокоширотными районами Арктики Шпицберген отличается относительно благоприятными условиями для жизни и хозяйственной деятельности человека. Постоянного населения на архипелаге нет. Однако ежегодно здесь живёт и работает свыше трех тысяч человек из Норвегии и СССР. Значительную их часть составляют люди, занятые добычей угля. Трест «Арктикуголь» Министерства угольной промышленности СССР владеет на Шпицбергене земельными участками общей площадью 251 квадратный километр.
Перед ужином по корабельной радиотрансляции вахтенный штурман огласил грозное предостережение: пассажирам временно запрещается ходить по верхней палубе, чтобы не оказаться смытыми за борт. И действительно, волны стали перекатываться с одного борта на другой, и порой «Сестрорецк» напоминал скорее подводный корабль. После ужина показался узкий гористый остров Земля Принца Карла, вытянувшийся вдоль Западного Шпицбергена на 90 километров между 78-м и 79-м градусами северной широты. К юго-востоку от него начинался какой-то крупный залив. Это был знаменитый Ис-фьорд (по-русски — Ледяной залив). Вскоре в небольшом, чуть мутноватом круге иллюминатора нашей каюты показались высокие стреловидные мачты с нанизанными на них нитями антенн, серебристый резервуар и одинокие строения, затерявшиеся среди однообразной предгорной равнины, густо усыпанной белейшим снегом.
— По-видимому, это Кап-Линне, по-нашему значит мыс Линнея, — разъяснил Корякин, — и норвежская метеостанция «Ис-фьорд радио», расположенная на нём.
«Сестрорецк» вошёл в Ледяной залив. Путь по нему оказался недолог. Вот уже теплоход поравнялся с небольшим скалистым островком, высоко поднявшимся на самом стыке Ис-фьорда и его первого рукава — Грён-фьорда, устремлённого прямо на юг. На плоской вершине мы заметили торчащую белую свечку — маяк, выключенный на долгое светлое время, но крайне нужный в темноте.
— Не остров, а настоящая крепость, созданная природой, — удивился один из пассажиров.
— А он, между прочим, так и называется, — заметил проходивший по палубе штурман Владимир Авдюков, — Фестнинген — крепость!
Вдруг на крутом восточном берегу Грён-фьорда среди царства белых снегов мы различили в этой арктической пустыне настоящий оазис. Это и был Баренцбург -самый большой советский угольный рудник на Шпицбергене. Его появление заставило сильнее забиться наши сердца, ведь мы приближались к своей главной базе.
Судно начало неторопливо поворачивать по большой дуге на юг, далеко обходя большое ожерелье опасных подводных камней, окружавших Фестнинген. Волнение моря стало меньше, и почти все пассажиры высыпали на палубу, чтобы взглянуть на место, где им предстояло жить и работать. Вместе с ними мы расположились на самом носу корабля. Я был давно наслышан о заполярном городе Баренца, однако совершенно не представлял, каков он.
Перед рудником возвышался непривычный для окружающей природы тёмный конус террикона. Над его вершиной нехотя вились голубовато-серые струйки дымков. Правее, на ступенчатом горном склоне, спускавшемся к берегу несколькими морскими террасами, прилепилось множество различных строений. Ближе к заливу стоял нестандартный двухэтажный дом розового цвета. Над острым скатом его крыши выглядывала башенка, а за ней ощетинились нацеленные в небо антенны, с помощью которых аэрологи следят за полётом радиозондов.
— Сразу видно, что здесь хозяйство моих коллег — аэрологов и метеорологов, — авторитетно поведал наш климатолог Маркин.
Вдоль берега вытянулись прямоугольные «коробки» складских помещений. Правее их стояла громада теплостанции, называемой здесь всеми просто ЦЭС (Центральная электростанция). Над ближним причалом вздыбилась эстакада конвейера. С её макушки свисала длинная гибкая труба, сочленённая из многих бездонных конусов образных бочек. С моря этот металлический хобот вместе с эстакадой можно было принять при некотором воображении за какое-то доисторическое животное. Подняв глаза, я увидел большой чёрный холм добытого за зиму на руднике угля.
Немного выше аэрологической станции расположились ровной линией четыре небольших финских домика. За ними красиво смотрелся самый большой вто время дом Баренцбурга. Чуть выше, подымаясь по склону горы, выстроились друг за другом, словно на параде, нарядные двухэтажные деревянные дома-общежития, похожие, как братья-близнецы. Хорошо, что они были выкрашены в разные яркие цвета. На крутом потемневшем боку нависшей над посёлком горы вытаяли огромные буквы, выложенные, по-видимому, белыми камнями: «Миру мир!»
На самом верху посёлка примостилось зелёное здание с балконом на втором этаже. Над ним развевался алый флаг нашей Родины. Авдюков тут же приходит на помощь:
— Это консульство СССР на Шпицбергене.
Оттуда сбегала к самому порту — где круто, где полого — неширокая дощатая лестница-тротуар, ограждённая в наиболее опасных местах перилами. Из центра посёлка к эстакаде углеперегружателя протянулся рельсовый путь бремсберга — устройства, напоминающего фуникулёр. По нему вагонетки подымают из порта в посёлок различный груз.
Тем временем «Сестрорецк» медленно приближался к северному пирсу. Полуночное солнце было явно недружелюбно настроено к нам. Оно скрылось за непроницаемой стеной многоярусных облаков. Дул сильный порывистый и холодный ветер. Густой мокрый снег смешивался с мелкими каплями бесконечного дождя. Несмотря на промозглую погоду, весь Баренцбург встречал первое в 1965 году пассажирское судно, пришедшее с Родины. Самые отчаянные баренцбуржцы ухитрились забраться на ферму эстакады и крышу ближайшего портового склада. То и дело до нашего слуха долетали звуки музыки, исполнявшейся духовым оркестром. Бодрый маршевый мотив заглушали восторженные крики встречавших. Временно оторванные от родного дома и отчизны, от своих близких и друзей, полярники не могли скрыть переполнявших их через край радости и волнения от этой встречи.
Вдруг над крышей ЦЭС взметнулся белый шипящий столб пара и весь Грён-фьорд оглушил сиплый рёв гудка, трижды приветствовавший приход нашего судна в Баренцбург. Едва утих последний длинный гудок теплостанции, как тут же раздался натруженный басовитый «глас» флагмана местного рудничного флота буксирного парохода «Донбасс». Его дружно поддержали пронзительными сиренами и свистками катера и самоходные баржи, стоявшие неподалёку.
Так полярники салютовали кораблю и людям, прибывшим с Большой земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34