Сентиментальные мысли. Только сентиментов мне еще и
не хватало.
Собственно говоря, удивляться было нечему. Все развивалось логично и
естественно, и это можно было предвидеть. Всем давно известно, что
коенцентрат из листьев гла-у может быть исапользован для производства
весьма эффективного галлюциногена длительного воздействия. И всем было
столь же хорошо известно, что он давно и в достаточно широких масштабах
именно для этого и используется, исчезая под разными благовидными
предлогами из технологических циклов при производстве лекарств фирмами, его
закупающими. Раньше на это предпочитвали закрывать глаза, поскольку
наркотики - выгодная отрасль производства и удобное средство массированного
воздействия на опредленные слои населения. Теперь об этом решили вспомнить.
Вспомнитьь просто для того, чтобы выбить почву из-под ног экономики Сэлха.
Сухим канцелярским языком в сообщении говорилось, что в последнее время
Департаментом общественного здоровья отмечено значительное увеличение
потребления определенных производных концентрата гла-у. В связи с этим
движимое интересами общества правительство Метрополии берет под строгий
контроль ввоз концентрата в Метрополию, его переработку и использование
готовой продукции. Концентрат гла-у переводится из числа товаров
двенадцатой категории импорта в число товаров категории импорта 2А (хорошо
еще, что не в первую категорию, хотя для производителей разница невелика).
Это означает, что импорт гла-у ограничивается определенной, устанавливаемой
правительством квотой, а цены на концентрат на внутреннем рынке Метрополии
значительно повышаются. Повышаются, естественно, и закупочые цены, но,
учитывая размеры пошлины на товары группы 2А, а также еще не установленные
размеры квоты ежегодного ввоза концентрата в Метрополию (которые наверняка
составят не больше двадцати-тридцати процентов от нынешнего его
производства), можно было с уверенностью предсказать, что Сэлх терял
практически все возможности получения прибыли за счет экспорта в Метрополию
своей монокультуры. Экономика Сэлха теперь обречена, на планете оставалось
лишь одно богатство - реенгрит.
Меня поразило, что мэр нисколько не удивился. Он взял у меня листки с
сообщением, пробежал глазами по первой странице, пролистал остальные - не
столь важные, содержащие лишь различные дополнения и уточнения, и сказал
совершенно обыденным тоном:
- Ну что ж, я ждал этого.
- Вот как?
- Конечно, Мэг. Это просто логически вытекало из первого сообщения.
Метрополия крепко нас держит.
Он сунул листки в щель приемника, потом немного посидел молча, барабаня
пальцами по матовой поверхности стола.
- Все очеень просто, Мэг, все очень просто. Они хотят исключить малейшую
возможность того, что мы сами будем разрабатывать реенгрит. И они ее
исключили. Черта с два мы теперь получим какие-нибудь кредиты!
- Странно устроено общество. Вроде бы, такое богатство на Сэлх свалилось -
а большинство населения оно чуть ли не по миру пускает.
- Да, многим теперь ничего не остается, кроме как включиться в разработку
месторождений реенгрита. И условия будем диктовать теперь не мы, а те, кто
получит право на разработку. С самого начала нам навязали этот гла-у в
качстве монокультуры, и рано или поздно все равно взяли бы нас за горло. Я
удивляюсь только, почему они нас вообще так долго не трогали.
- Наверное потому, что Сэлх не имел раньше никакого значения.
- Да, наверное именно поэтому.
Из мэрии я пошел в контору Службы Связи. Раньше это помещение почти всегда
пустовало - мало кому здесь требовались мои услуги. Но теперь именно сюда
стекались все послания, что хотели отправить в Метрополию местные жители.
Раз в сутки я заходил сюда за накопившейся корреспонденцией и относил к
себе на Станцию Связи. Нелепый старинный обычай - писать все послания на
бумаге, придавая им тем самым, как учили нас в Академии, силу документов.
Наверное, именно из-за своей нелепости этот обычай и дожил до наших дней.
В конторе я достал из ящика послания и разложил их по порядку. В основном
это оказались заказы, попалось также несколько запросов на кредиты и еще
какие-то бумаги о банковских операциях. И одно личное послание - это было
серьезно, над этим стоило подумать.
Я сложил бумаги в папку и побрел к себе на холм. Туда ко мне обычно никто
не поднимался, поскольку в помещение Станции мог входить лишь один человек
на планете - я сам. Даже если бы я захотел пригласить кого-то к себе,
Станция не пропустила бы его внутрь. Это железный, нерушимый обычай Службы
Связи Метрополии. Как нерушим был и ответ планет - членов Ассоциации,
которые пользовались услугами нашей службы - ни один из нас, носящих ее
мундиры, никогда не мог ступить в зал заседаний местного органа власти. Я,
по идее, тоже не имел права вступать в зал, вход в который был расположен
справа от двери в кабинет мэра, но я еще ни разу не видел, чтобы местные
жители воспользовались этим помещением.
Я подошел к двери Станции, и она пропустила меня внутрь. В центральном зале
под куполом по-прежнему стояли в углу неубранные блоки, оставшиеся от
последнего ремонта - никак не доходили руки заняться ими. Я подошел к
пульту, вынул из папки принесенные бумаги, и, не садясь в кресло, стал
проставлять на них символ отправления. Личное послание лежало последним в
стопке. Да, личное послание - штука серьезная, этим придется заняться,
подумал я. Это как-то совершенно не входило в мои планы. Никак не
предполагал, что здесь, на Сэлхе, у кого-то могут сохраниться хоть
какие-нибудь личные связи с Метрополией. Хотя почему бы им и не
сохраниться? Ведь есть же здесь новые поселенцы, и "Раногост" тоже
прилетает регулярно. Может быть, это послание кому-то из бывших членов его
экипажа?
Я повертел в руках листок, покрытый цифрами. Нет шифров, которые не
разгадываются. И все же это потребует времени, возможно, немалого времени.
А время сейчас очень дорого. Знать хотя бы, кто мог отправить личное
послание - было бы легче. Но и на выяснение этого понадобится немало
времени...
Вводить послание в память Станции для дешифровки было бы опрометчиво.
Следовало помнить о возможных последствиях, ведь непременно будет
расследование. Воспользоваться мощностями библиотеки мэра? Опасно.
Поработать в библиотеке кого-нибудь из местных, Арно, например? Но кто
знает, не он ли - автор послания. Вот ведь влип, подумал я, вот ведь
угораздило! Все хорошо, если на это послание не затребован срочный ответ -
тогда у меня в запасе может быть неделя, даже две. А если затребован? Если
уже завтра его отправитель будет ожидать ответа - что тогда?
Я вдруг вспомнил, что все еще стою перед пультом, не зная, что делать. Нет,
так не пойдет, одернул я себя, надо собраться. Так не пойдет. Я положил все
бумаги на полку, рядом с остальной корреспонденцией, что поступила в
последние дни, и прошел к себе в комнату. Сел за стол. Расслабился.
Закрыл глаза.
И стал анализировать ситуацию.
Быстро и четко - как учили нас в Академии.
Как думают машины - безошибочно.
Все стало просто и понятно.
О послании можно пока забыть. Забыть, пока отправитель не напомнит о нем
сам. Возможно, это произойдет нескоро. Возможно, многое успеет измениться к
тому времени. Возможно, ему самому в конце концов станет не до ответа на
свое послание. Если только он - не Резидент. Но все равно - теперь я буду
настороже, и сумею вовремя выявить отправителя. И тогда он будет уже
неопасен. Даже если он и Резидент, в чем я вообще-то сильно сомневался.
Не стала бы Метрополия держать Резидента на Сэлхе. Слишком далеко, слишком
незначительно. Незачем. Здесь хватает и одного Офицера Связи - меня. Им
должно хватать и моих донесений, которые я отправляю каждую неделю. Им
совершенно не нужен кто-то еще.


* * * И тем не менее, несмотря на почти полную уверенность в отсутствии на
Сэлхе еще одного представителя Метрополии, кроме меня самого, через три
дня, вновь сидя в приемной мэра, я ощущал нарастающую неуверенность, если
не сказать большего - страха. Потому что бумага, что я принес с собой,
шансов для отступления не оставляла.
Прошли времена, когда мэр появлялся на своем рабочем месте не раньше
послеобеденного отдыха, а иногда и совсем мог не заходить в мэрию неделями.
Теперь с раннего утра он уже был за работой. Скорее всего, он и ночевал в
кабинете. Мне пришлось прождать в приемной около получаса, пока за дверями
кабинета продолжалось какое-то обсуждение. Наконец дверь открылась и оттуда
вывалилась целая толпа разгоряченных людей, среди которых выделялась
старуха Гэпток, вдова адмирала Гэптока, лет двенадцать назад, после своей
скандальной отставки переселившегося на Сэлх. Еще в Метрополии, изучая
материалы о будущем месте своей службы, я обратил внимвание на эту весьма
примечательную семью, резко выделявшуюся среди прочего населения планеты.
Если бы даже никто другой на Сэлхе не был заинтересован в разработке
реенгрита, Гэптоки, купившие на острове участок с весьма значительными его
запасами, сумели бы использовать свои старые связи в Метрополии для того,
чтобы оказать на правительство серьезный нажим. Правда, своими связями с
этим семейством никто в Метрополии не стал бы похваляться, но, по слухам, в
случае необходимости они могли раскрыть кое-какие факты из прошлого многих
ответственных чиновников, что привело бы к большим скандалам и
перестановкам в управляющем аппарате. Только этим многие и объясняли, что
адмирал, после раскрытия своих афер, смог отделаться отставкой и потерял
лишь весьма малую долю своих капиталов.
Все были настолько разгорячены, что прошли мимо, даже не заметив моего
присутствия. Я разобрал лишь обрывки фраз, среди которых выделялись слова
вдовы Гэптока: "На что нам нужен такой мэр, который...". Затем наружная
дверь закрылась, и в приемной воцарилась тишина. Я поднялся и вошел в
кабинет.
Мэр сидел за столом, с отсутствующим видом глядя прямо перед собой. Он не
сразу заметил мое присутствие, затем поднялся и протянул руку.
- Такие вот дела, Мэг, такие вот дела... - сказал он, опускаясь обратно в
кресло.
- Я думаю, сэр, что все это не стоит особого беспокойства, - ответил я.
- Вы в самом деле так думаете? - в голосе мэра прозвучала ирония.
- Да. Есть вещи гораздо боле серьезные.
- Интересно, какие же?
- Вот, прочитайте, - я выложил на стол перед ним общий циркуляр, полученный
сегодня утром. - Этот циркуляр вам придется прочитать.
- Да? - мэр помрачнел еще больше, протянул руку за бумагами. - В последнее
время, Мэг, всякое ваше посещение означает новые неприятности.
- Это не моя вина.
Я отвернулся к окну и стал смотреть на поселок. Сегодня было ветрено, и
листья шаруков трепыхались, почти горизонтально вытянувшись по ветру. По
сообщениям метеоспутника, надвигался ураган. Первый для меня ураган на
Сэлхе. К вечеру ветер достигнет скорости в сорок-пятьдесят метров в
секунду, пойдет дождь с грозой, океан покатит гигантские валы на
северо-западные пляжи. В такие дни все жители острова должны работать на
сведение возможного ущерба до минимума. Но уже не все считают себя
обязанными делать это. Что значит ущерб от урагана для тех, кто обладает
реенгритом?
- Да, Мэг, - сказал мэр у меня за спиной. - В последнее время вы приносите
недобрые вести.
- Для меня во всем этом тоже мало радости. Как-никак, я Офицер Службы
Связи, я служу Метрополии.
- Вы что, серьезно думаете, что они могут захватить Сэлх?
- Все может быть.
- Конечно. Все может быть. Но Сэлх они захватывать не стануть. Сэлх им не
нужен. И не в этом опасность. Вы это понимаете не хуже меня, Мэг. Опасность
в нас самих, в тех, кто здесь живет.
- Вы вправе не рассекречивать содержание циркуляра.
- Лишь до очередной сессии, Мэг, лишь до очередной сессии. А она состоится
завтра.
- Так скоро?
- А почему вы удивляетесь? Я же говорил, что мне недолго теперь удастся
удержать свой пост. В общем, все уже предрешено. И завтра так или иначе
двадцать советников будут знакомы с этим циркуляром. Так что тянуть
бессысленно.
- И что вы думаете предпринять?
Мэр не ответил, лишь облокотился на стол, с тоской глядя в окно.
- И этот ураган еще! Как назло - именно сегодня! - вдруг сказал он со
злобой.
Снаружи заметно потемнело, тукчи сгустились.
- Я, пождалуй, пойду, -- сказал я, вставая. - У вас не будет никаких
сообщений?
- Были. Теперь нет. Теперь это неважно. Дайте подтверждение приема, и все.
Идите, Мэг, а то через полчаса вам и не пройти будет к своей станции.
Он вяло махнул мне рукой на прощание, и я вышел. Остановить дальнейшие
события было уже не в моей власти. Теперь я мог лишь подхлестнуть их.
Снаружи ветер уже валил с ног. За годы жизни в Метрополии я совершенно
отвык от этого, и в первый момент почувствовал нечто вроде испуга. Но
потом, зайдя за угол здания мэрии, несколько успокоился и огляделся. Весь
горизонт затянулся тучами, но небо над головой было еще светлое, хотя уже и
не голубое, а какое-то белесое. Я вдруг вспомнил, что так всегда бывало
перед грозой на моем родном Рикпосте. Так же свистел ветер, поднимая пыль,
так же чернел горизонт. Но тогда нам не было страшно, мы не осозновали еще,
что пыль, несомая ветром с отвалов, смертельна, и родителям стоило большого
труда загнать нас в убежище. Здесь пыль не смертельна. Пока не смертельна.
И ветер здесь просто сильный ветер, а не ветер-убийца. Я вышел из-за угла
мэрии и зашагал навстречу ветру к Станции Связи. Лишь однажды за всю дорогу
я снова испугался, когда что-то темное вынырнуло откуда-то сбоку и обвилось
вокруг моих ног, едва не повалив меня на землю. Но это оказался всего лишь
пятиметровый лист шарука, сорванный ветром.
Внутри Станции все было как обычно. Тишина, полумрак, мигание индикаторов
на пульте. Я прошел к себе в комнату, сел на койку и включил свет над
изголовьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23