- Чтобы резидент не чувствовал себя спокойно, - как о само-собой
разумеющемся сказал я. - Чтобы он не думал, что ликвидировав Нэг-Ара, он
ликвидировал опасность.
- А вы считаете, что это был резидент?
- Уверен. Больше некому. Нэг-Ар шел ко мне с каким-то вопросом. Наверное,
что-то из того, что мне может быть известно, что я мог бы ответить Нэг-Ару,
представляло для резидента опасность. Не исключено, конечно, что опасность
эта мнимая, но он предпочел не рисковать.
- Значит, вы считаете, что резидент среди нас?
- Он должен был быть или среди нас, или на Станции. Теперь я уверен, что на
Станции его нет. И это уже хорошо.
- Но почему тогда он не убил вас, Мэг? - спросил Эни Салдо, когда мы уже
подходили к вилле.
- Я думаю, он попросту не нашел меня. Но он может это сделать в любую
минуту.
Я не врал ему. Резидент действительно мог находиться среди нас. Резидентом,
в конце концов, мог быть даже сам Эни Салдо, хотя он и родился на Сэлхе,
хотя он и провел здесь всю свою жизнь. У Метрополии есть разнообразные
способы вербовки, и среди экипажа "Раногоста" вполне мог проникнуть сюда
квалифицированный трансформатор. И резидент действительно мог желать убить
меня. Но этого я боялся гораздо меньше, чем настоящего Эни Салдо, такого,
каким он был, чем остальных - тоже настоящих, живых людей. Они были для
меня сегодня более опасны. Но говорить об этом я, конечно, не стал.
Вся площадка вокруг виллы была залита светом, среди контейнеров со
свезенным сюда добром ходили сосредоточенные люди, некоторые осматривали
содержимое вскрытых контейнеров. Заметив наше приближение, с крыльца
спустился Ансио Пак, первый заместитель Салдо в нашей операции на острове.
- Ну как? - спросил его Салдо.
- Значит, - посмотрев на меня, сказал Пак задумчиво, - это все-таки быдл
Нэг-Ар. Я уж и не думал вас увидеить, Мэг.
- Нашли вы что-нибудь?
- Пока нет. Но ищем.
- Как следствие?
- Какое следствие, шеф? Смех один. Времени у нас сейчас слишком мало, чтобы
серьезное следствие проводить.
- Я спросил - как следствие? - Эни Салдо в упор посмотрел на Пака
неприязненным взглядом, и тот, несколько смутившись, ответил:
- Мы допросили уже пятнадцать человек - из числа тех, кто что-то слышал или
считает, что знает что-то по делу. Сейчас допрашиваем четвертую пятерку. Но
это же смех один, шеф, с нашей техникой сейчас следствие провести - дней
пять потребуется, пока первые результаты получим. А потом еще перекрестные
допросы...
- А вы поторопитесь, Ансио, может и раньше успеете. К тому же, не успеете
закончить здесь - завершим на Континенте, дело стоит того. Работайте,
работайте, Ансио.
Салдо повернулся к нам спиной и зашагал куда-то к дальнему концу площадки.
- А меня-то вы когда вызовете? - спросил я у Пака. Вид у него после
полученного выговора был несколько смущенный, он даже не сразу среагировал
на мой вопрос, потом как бы очнулся, вздрогнул и посмотрел на меня:
- А вы можете сообщить что-то существенное?
- Вряд ли. Правда, мне кажется, что я слышал крик еще до захода солнца, но
я мог и напутать.
- Знаете, Мэг, чуть позже. Я сам вас найду. Сейчас, ей-богу, не знаю за что
и взяться, голова кругом...
Он повернулся и скрылся за дверью. Умница он, этот Пак. Бывший инспектор
образования при мэрии - это что-то наподобие министра в более населенном
мире. Конечно, хорошо, что он уцелел при конфликте, но в такое время, как
сейчас, гораздо больше пользы от заскорузлых фермеров вроде Эни Салдо. Там,
где Пак и ему подобные станут сомневаться, Салдо будет действовать,
организация прочесывания острова - во многом его заслуга.
Пока я раздумывал, чем мне теперь заняться, и не разумнее ли всего отыскать
среди этого содома более или менее тихий закуток и снова завалиться спать,
наплевав и на резидента, и на всех остальных, заработал дминамик,
установленный на метеовышке в дальнем углу площадки.
- Внимание! - раздался голос Эни Салдо. - В связи с чрезвычайным
происшествием сегодня вечером, в отряде вводится осадное положение. С
настоящего момента начинается срочная эвакуация на Континент. Запрещаются
любые отлучки с территории виллы, старшие пятерок отвечают за своих
подчиненных. Прошу всех без исключения собраться перед виллой и разобраться
по пятеркам - немедленно. И пусть старшие групп доложат мне о том, кого
нет.
Я отошел на несколько шагов в сторону, чтобы не оказаться на пути у тех,
кто будет выходить из виллы. И тут раздался взрыв...


* * *


- Ну как? - спросил я, открывая дверь.
Онги пожал плечами.
- Пока ничего. Но мы же не знаем, что будет дальше.
- А может быть, все это пустое. И мы напрасно стараемся, - кивнул я в
стророну контейнера, стоявшего в углу.
- Откуда я знаю? Может, и пустое. Меня не учили, что есть такая болезнь.
Это все ваше, из Метрополии.
- Но вы же врач.
- Как врач я вам говорю - признаков болезни пока не обнаружено. И
перестаньте ко мне приставать, в конце концов.
Я закрыл дверь, пошел дальше. Шесть дней прошло - и никаких признаков.
Что-то странно все это. Неужели контейнеры Гэптоков - блеф? А я-то так
радовался, когда их обнаружили. Это было просто подарком, это было самым
надежным способом не оставить на острове никого, кто мог бы нас выдать -
неужели все напрасно? И то, что мы уже шестой день подряд распыляем над
островом вирус, ни к чему не приведет. Тогда плохо дело, тогда вывернуться
будет очень трудно.
И тут я увидел вдали, в конце коридора, у стеклянной стены, выходящей в
сторону сада, Эни Салдо. Казалось, что он просто стоит, любуясь садом -
хотя чем там теперь любоваться, кроме засохших деревьев и зарослей скхина,
достигших уже метровой высоты? Но что-то в позе его настораживало, и я
застыл, не закончив шага, схватился за стену, чтобы не упасть, и замер в
неподвижности. До него было еще метров двадцать - слишком близко, черт меня
подери, слишком близко! - но я не мог почему-то сделать и шага назад. И тут
он оторвался от стекла, в которое упирался ладонями, и стал медленно
поворачиваться в мою сторону. И где-то на середине этого поворота его вдруг
всего затрясло, так, будто чьи-то невидимые могучие руки стали дергать его
безо всякого порядка за многочисленные веревочки, привязанные к разным
частям его тела, и он недолго выдержал эту тряску, не более секунды и не
упал - рухнул на пол, так и не переставая трястись. Только теперь я овладел
собой, повернулся и кинулся назад, в комнату Онги.
Я влетел туда, как таран, захлопнув за собой дверь и привалился к ней
спиной - так, будто Салдо мог за мной гнаться. Онги сидел за столом, и при
моем появлении даже не пошевелился - только поднял на меня глаза. Он сразу
все понял.
- Кто? - спросил он тихо.
- Салдо.
- Где он?
- Там, в конце коридора. Он упал.
- Значит, заражение все-таки произошло. И кто может теперь гарантировать?..
- Шесть дней, как и сказано в инструкции. А он был ближе всех к месту
заражения.
- Теперь это не имеет уже значения, вы же понимаете. Теперь это может
сидеть во всех нас, нам теперь нет дороги на Континент.
Я все еще не решался отойти от двери, хотя и знал - Салдо уже не встанет.
Лихорадка Крепта - я видел, как она действует. Давно, еще на Рикпосте.
Когда это начинается, все происходит стремительно, в течении часа-двух.
Поздно что-то предпринимать, бесполезно. Вирус теперь сидел во всех нас,
даже в резиденте - если он среди нас, если он вообще еще жив. Салдо
оказался ближе всех к месту взрыва - вполне закономерно, что он стал первой
жертвой. Хотя, кто знает, возможно уже есть и другие.
Сначала никто не понял, что случилось - кто-то из дежурных через несколько
секунд погасил все огни, решив, что началась атака. Все, кто был внутри
виллы, высыпали наружу и залегли, кто-то неизвестно зачем сделал несколько
выстрелов. Но атаки не последовало, все было тихо, и через несколько минут
огни загорелись снова. Как выяснилось, мина взорвалась под днищем моей
машины - очень удачно, поскольку она приняла на себя почти всю мощность
взрыва, и теперь лежала, вся искореженная, на боку у дальнего края
посадочной площадки. Остальные машины, стоявшие рядом, почти не пострадали.
И никто из людей не пострадал. Но в моей машине - это стало ясно лишь через
полчаса, когда кто-то вспомнил - уже был установлен контейнер с вирусом,
так как наутро мы начинали заражение острова. И этот контейнер мог дать
течь...
Мы, конечно, провели обеззараживание. Огнем. Мы опалили огнеметом землю
вокруг места взрыва, опалили соседние машины, так что с них послезала
краска, мы спалили то, что осталось от моей машины, и залили все это место
пенопластом. Мы провели тщательную дезинфекцию, сбросили и сожгли всю свою
одежду и переоделись - после мытья всякой гадостью в наспех разбитой
санпалатке - во все новое, добытое из приготовленных к отправке
контейнеров.
И начали заражать остров.
И ждали - ждали, когда вирус начнет действовать среди нас.
Конечно, мы сделали все, чтобы снизить опасность. Мы разделились на группы,
которые не контактировали друг с другом - жили отдельно, питались отдельно,
работали отдельно. Но все это было сделано слишком поздно. Если вирус уже
проник в нашу среду, то наверняка все уже заражены. А вакцину Онги до сих
пор не сумел получить, хотя начал работу еще тогда, когда мы нашли
контейнеры. Неудивительно - лихорадка Крепта создавалась великолепными
специалистами. Создавалась так, чтобы исключить саму возможность защиты от
нее. И исправно служила Метрополии не одно столетие. Везде, где это было
необходимо.
Наконец, я оторвался от двери. Я весь дрожал, зуб на зуб не попадал. Но это
была не лихорадка Крепта - нервное. Офицеры Связи не умирают от боевых
вирусов - перед выпуском нам делают прививку. Интересно, прививали ли
вакцину резиденту?
- Что будем делать? - спросил я.
- Ждать. Что еще?
- Может, я ошибся.
- Проверь.
- Ну нет, туда я не пойду. Надо вылезти в окно.
- Надо, во-первых, предупредить другие группы.
Интересно, когда он почувствовал? Я так и не узнал этого. Но, во всяком
случае, когда это началось, во взгляде его не было удивления. Он попытался
встать - и не смог. Рука его - кажется, левая - как-то нелепо дернулась
вперед. Вся, начиная от плеча, так, будто хотела отделиться от тела. С
хрустом ударилась о край стола. И в мгновение вернулась на место.
- Вот ведь черт... - только и произнес Онги искривившимися губами. Больше
он ничего не сказал. На лбу его выступил пот, все лицо исказилось, но
некоторое время он еще просидел спокойно, в полной неподвижности. Потом -
сдался.
Я не представлял, что это будет так страшно...
Я думал, что уже видел все это, что уже привык. Но тогда, наверное, я
воспринимал это по-другому. На Рикпосте я еще не был Офицером Связи, я мог
бы заболеть точно так же, как тысячи и тысячи других, да и вообще я был еще
слишком мал, чтобы понимать. Мне просто повезло тогда - сам не понимаю,
почему. Иммунитета у меня, конечно, еще не было, иммунитет мог появиться
лишь у тех, кому вживили действующие клетки крептоломы. Я думал, что всего
нагляделся, что после того, как мы, наравне с федеральными войсками - людей
остро не хватало, и к работам привлекли тогда даже штабников - расчищали
развалины порта в Бухте Дьявола, мне уже нечего страшиться, что самое
жуткое я уже видел.
Оказалось - нет.
Оказалось, я побывал лишь где-то на середине спектра страданий, и только
теперь опускался на самое дно.
И я вдруг понял, насколько же легко тем, кто стоит на другом полюсе,
насколько легче одним словом, одним приказом, одним нажатием кнопки обречь
на смерть миллионы людей, для тебя совершенно чужих, людей - символов,
людей - цифр в отчетах, чем вот так, как я сейчас, наблюдать смерть
одного-единственного, конкретного человека. Человека, которого знал.
Но страшнее всего оказалось увидеть его взгляд. Потому что - правда, лишь в
самом начале - в нем было не страдание, не мольба о помощи, не отчаяние и
не гнев. Я мог, конечно, неверно истолковать его, но я увидел во взгляде
Онги жалость - жалость ко мне, который, как он думал, должен был умереть
точно так же. До сих пор я временами вижу во сне этот его взгляд и
просыпаюсь - чтобы не спать уже до утра.
Я просидел рядом с ним до темноты. Временами я слышал крики, несколько раз
- выстрелы. Никто не проходил мимо нашей двери, ни одна машина не взлетела
со стоянки. Когда наступила ночь, бояться, видимо, было уже некого. Из всех
нас могли уцелеть лишь я и резидент - если он был среди нас.
Ночью я перебрался к ангару. Охрана была мертва - как и все остальные. Но
Салдо не зря поставил ее. Перед ангаром лежал человек, опознать которого я
так и не сумел - половина головы у него была снесена выстрелом в упор.
Возможно, это и был резидент. Но тогда он слишком поспешил.
Я взял из ангара пять энергоэлементов и установил их в машину, вторую с
края, чтобы не рисковать понапрасну. Все эти дни мы, по распоряжению Салдо,
летали над островом на разряженных элементах, чтобы никто не мог унести
заразу на Континент. Однажды моя машина еле-еле, на последнем дыхании
дотянула до виллы. Если бы я приземлился на зараженной местности, меня
расстреляли бы с воздуха.
Я отогнал машину в сторону, посадил ее у края площадки и надолго задумался.
Нет, я не мог заставить себя сделать этого. Я знал, что буду еще жалеть об
этом, что сомнения и запоздалые сожаления не дадут мне покоя, но я не мог
больше оставаться здесь. Ни одной лишней минуты. А тем более, оставаться до
утра, до света, чтобы проверить, действительно ли все погибли. Я знал, что
мысль о резиденте, которая мучила меня с самого начала, вскоре может
превратиться в манию, что мне не будет теперь покоя от этой мысли. Но нет,
я не мог ходить среди мертвых и искать его. Нет, не мог.
Но я все же не улетел сразу. Я все же вышел из машины и пошел снова в
ангар, где хранилось все, что требовало охраны. Я старался не смотреть на
погибших, я старался отвлечься, думать только о деле. Но все равно не мог
унять нервную дрожь - это я, который считал когда-то, что способен на все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23