- Я понимаю. У вас и без меня забот хватает.
- Да. И нам было бы совсем некстати именно сейчас потерять связь с
Метрополией, да еще навлечь на себя расследование. Сколько осталось до
прилета рейдера?
- Тридцать шесть дней. Если ничего не случилось. Пока о нем не было никаких
новых сообщений.
- Долго. Черт подери, продержаться бы эти дни, а там - будь что будет!
Не удержаться вам, мэр, не удержаться. И вы это знаете, и я это знаю. Да и
значения это уже особенного не имеет - все равно вы теряете контроль над
событиями.
- Скажите, мэр, оставаться на Станции - это приказ или пожелание?
- Пожелание. Я не могу вам приказывать. Но если вы его не примите во
внимание, вам придется сидеть где-нибудь под надежной охраной.
- А возможна ли сейчас надежная охрана?
- В том-то и беда, что вряд-ли. Так что уж лучше вы не выходите наружу. По
крайней мере, дня два.
- Да мне, собственно говоря, и незачем вроде. Разве что на пляж слетать.
Мэр грустно улыбнулся, потом снова стал серьезным.
- Еще одно. Я просил вас перегнать машину со стоянки - вы этого не сделали.
- Ну?
- А если завтра какой-нибудь идиот рванет там заряд, и вся стоянка
разлетится в клочья?
- Тогда я останусь без машины - только и всего. Но никто не помешает этому
же идиоту рвануть машину и неподалеку от Станции. Никакой разницы. Никто не
предполагал, что на Сэлхе возможно такое - иначе на Станции имелся бы
ангар.
- На Сэлхе такое было невозможно, Мэг. Это все от вас, от Метрополии.
Ладно, я буду у себя. Если придет что важно - вызывайте.
Он отключился, а я еще долго сидел, глядя на пустой экран. Нет, мэр, это не
все от нас. Тут вы заблуждаетесь. Тут вы глубоко заблуждаетесь. Если бы
сегодня, прямо сейчас, я бы исчез - ну хотя бы взорвался вместе со Станцией
- если бы через тридцать шесть стандартных суток не пришел бы рейдер из
Метрополии, если бы в положенное время не прибыл "Раногост", и вообще если
бы Ассоциация Свободных Миров забыла бы просто-напросто о вашем
существовании - ваши проблемы все равно бы остались на Сэлхе. Это было бы
слишком просто - все объяснять внешеними воздействиями, в истории не счесть
примеров подобных попыток. Но внешние воздействия исчезали, а проблемы
оставались. Потому что существовали они не где-то во внешнем мире, а в
самих людях, внутри любого человеческого общества, в связях между людьми.
Если бы Метрополия забыла о вас, Сэлх бы, наверное, не погиб. Он бы выжил,
хотя прошло бы немало времени и пролилось бы немало крови, прежде чем все
бы успокоилось. На первых порах жизнь стала бы труднее - ведь слишком
многое на планету ввозилось извне. Машины и энергоэлементы к ним,
электроника и медицинские препараты, новые знания и новые заблуждения. Но
Сэлх бы выжил. Это не авангардный мир, враждебный человеку и населенный
лишь постольку, поскольку из него можно что-то извлечь. Это самый настоящий
рай. Минуло бы лет сто - и планета вновь стала бы на ноги и за несколько
поколений сумела бы проделать путь, пройденный остальным человечеством за
десятки тысяч лет, потому что информация, накопленная людьми, была бы в
распоряжении обитателей планеты. Прошла бы тысяча-другая лет, и космический
флот Сэлха вышел бы в Галактику, и Метрополия столкнулась бы с мощным и
энергичным соперником. Именно этого, а не чуждых цивилизаций, больше всего
боятся в Метрополии, именно поэтому на окраинах исслдедованного мира
курсируют, обследуя все пригодные для жизни планеты, могучие галактические
эскадры. Именно поэтому так строга эмиграционная политика и под таким
контролем находятся все транспортные перевозки. Именно поэтому организована
Служба Связи.
В нашем уставе сказано, что Служба связи существует для того, чтобы был
возможен обмен информацией между всеми человеческими мирами. Но для этого
вовсе не нужна никакая служба - для этого достаточно лишь знать принципы
работы субрезонаторов и уметь их собирать. Но принципов работы не знаем
даже мы - Офицеры Связи. Я знаю лишь то, что буквально через два
десятилетия после открытия Бьюрга были разработаны средства мгновенной
связи достаточно компактные, достаточно дальнодействующие и достаточно
дешевые для того, чтобы буквально каждый человек мог ими обладать. Но затем
случилось то, что и должно было случиться. Вся информация об открытии
Бьюрга, о пути, которым он шел, даже о его биографии, и без того
засекреченная правительством Метрополии, была фальсифицирована, чтобы никто
не смог повторить разработок его лаборатории. Все разработки в смежных
областях были засекречены и постепенно различными методами - фальсификацией
результатов, отказом в финансировании, подтасовкой исходной информации -
сведены на нет. Фактически, вот уже несколько тысяч лет, как никто из людей
не знал, как работает аппаратура Станций Связи. Мы умем ее настраивать и
ремонтировать, мы умеем ее делать - из готовых блоков, доставляемых
неизвестно с каких предприятий - но никто, ни один человек во всей
Галактике не владеет полным секретом изготовления аппаратуры Связи.
Потому что Власть - это Информация.
Это возможность передавать информацию, возможность не передавать
информацию, возможность фальсифицировать информацию.
Потому что без возможности контроля над информацией, над ее обменом между
различными мирами, входящими в Ассоциацию, Метрополия давно утратила бы
свою власть в Галактике.
Потому что никакие самые могучие галактические флотилии, никакое
экономическое давление, никакая идеологическая обработка неспособны
обеспечить власть, если утерян полный контроль над обменом информацией.


* * *


Поселок простреливался по крайней мере с трех направлений. Не меньше двух
снайперов - кернеммитов, судя по тому, что они стреляли по всем без разбора
- укрылись в развалинах конторы Службы Связи и уже более двух суток успешно
отражали все попытки ополченцев обойти их со стороны холма. Часа три назад
из района стоянки по развалинам было выпущено два десятка ракет, не меньше
трех из них накрыло цель, но огонь со стороны обороняющихся не ослаб, и
очередная атака ополченцев захлебнулась.
Группа снайперов - видимо, ополченцев - залегла в районе стоянки. Позиция
там была некудышная, но преодолеть сотню метров до ближайших домов поселка
по открытому со всех направлений полю они не решались. Отступления у них
тоже не было - за стоянкой было полукилометровое поле, плавно поднимающеся
к поросшим лесом холмам. Серьезной атаки они бы не выдержали - груда
развороченных взрывами машин - не лучшее укрытие. К тому же, у них
наверняка не хватало воды и пищи.
Третий снайпер укрылся в мэроии и проявлял себя очень редко. Здание, как ни
странно, до сих пор было цело, хотя внутри все выгорело в первый же день.
До сих пор я засек лишь три выстрела с его стороны, да и то лишь потому,
что следил за мэрией.
Этого третьего я опасался больше всего.
Связи не было. Башня ретранслятора за поселком была взорвана на следующий
день после убийства Крандалоса, и почти сразу же где-то рядом заработал
глушитель, перекрывающий все частоты. После пожара в мэрии кабельная связь
тоже не работала, и я не знал, что происходит снаружи. И это меня
тревожило.
Сегодня, на шестой день после убийства Крандалоса, внутри Станции было
спокойно и безопасно. Как всегда. Но поселок внизу лежал в развалинах,
кое-где еще не закончились пожары, то и дело слышались выстрелы. И я не
знал, что же происходит вне поселка. Ситуация выходила из-под контроля.
В день убийства, всего лишь через час после нашего с ним разговора, мэр был
отстранен от власти. Стэв Гэпток с тремя подручными поднялись в кабинет
мэра и арестовали его. После этого по общей связи было объявлено о срочном
созыве Совета Сэлха. Восемь из одиннадцати Советников, явившихся на
совещание, проголосовали за смещение мэра и передачу власти Чрезвычайному
Комитету во главе со Стэвом Гэптоком, трое, голосовавшие против, были
арестованы и вместе с мэром отправлены на машине Гэптоков в неизвестном
направлении. В состав Чрезвыйчайного Комитета кроме Гэптока вошли начальник
милиции Фонбраум и Ба-Кмона - иммигрант, прибывший вместе со мной на
"Раногосте" и еще не нашедший определенных занятий. Чрезвычайный Комитет
тут же обнародовал свои первые постановления, разработанные, видимо, еще
накануне. Было объявлено об организации ополчения, о запрете на
передвижения внутри острова и о запрете покидать его территорию. Было
объявлено также о создании специальной комиссии для расследования убийства
Крандалоса. Уже через полчаса люди с милицейскими повязками - их оказалось
гораздо больше, чем было две недели назад, когда в поселке собралось чуть
не все население планеты - патрулировали на улицах поселка, на стоянке и у
складов мэрии между поселком и посадочной площадкой, где приземлялся
"Раногост".
Только после всего этого, через два с половиной часа после переворота, я
был официально проинформирован о случившемся. Мне рекомендовалось не
покидать Станции Связи до особого распоряжения и сотрудничать с
Чрезвычайным Комитетом как с правительством Сэлха. Для охраны Станции - а
скорее всего, чтобы исключить возможностиь моей связи с опозицией - на холм
был направлен наряд милиции из трех человек.
Конечно же, мэру было не справиться с такой силой. Уже к вечеру был
опубликован указ, объявляющий вне закона всех кернеммитов и всех, кто стал
бы их укрывать или оказывать содействие, а на комиссию по расследованию
убийства Крандалоса были возложены функции выявления и ликвидации
кернеммитов. Один из них - старый Лэн-Куа - на свою беду оказался в поселке
и был тут же повешен перед зданием мэрии. Чрезвычайный Комитет взялся за
дело круто, и казалось, что через несколько суток он будет полностью
контролировать ситуацию на всей планете.
Но с казнью Лэн-Куа они поторопились. Сказалось, видимо, недостаточное
понимание ими местных условий - лишь Фонбраум из трех членов Комитета
родился на Сэлхе. Комитет - да и я, признаться, тоже - считал, что любая
возможная оппозиция полностью дезорганизована. Нам, гражданам Метрополии и
выходцам из Метрополии, свойственно недооценивать способности населения
окраинных планет. Зачастую это приводит к ошибочным действиям.
Так получилось и на сей раз. Той же ночью оппозиция нанесла ответный удар.
Меня разбудил грохот взрывов - следящая система Станции была настроена на
внешний обзор - и я узнал о том, как начиналась атака лишь наутро, из
разговора с Фонбраумом по кабельной связи. Оказалось, что отряд повстанцев
- так стали называть их сторонники Чрезвычайного Комитета - используя,
видимо, светоусилители, захватил ночью холм, на котором стояла Станция, и
оттуда повел прицельный снайперский огонь по охране, выставленной у
особняка Крандалоса. Власти превратили особняк в тюрьму, и туда в течении
дня упрятали около полусотни неблагонадежных из числа жителей поселка.
После того, как охрану перебили - а это было сделано практически бесшумно,
поскольку они пользовались глушителями, и поэтому тревоги не вызвало -
повстанцы подвергли поселок ракетному обстрелу. Основной огонь нападающие
сосредоточили на ретрансляторе и стоянке, но часть ракет они выпустили по
самому поселку, что вызвало многочисленные пожары и панику. В создавшейся
неразберихе заключенные сумели бежать в сторону холмов, прихватив с собой
оружие охранников. Ретранслятор был уничтожен, равно как и все машины на
стоянке. Отряд повстанцев, совершивший налет, сумел отступить без потерь.
Так переворот превратился в гражданскую войну.
Наутро повстанцы предприняли новую атаку. На этот раз они ударили по мэрии,
где были сосредоточены основные силы ополчения. Правда, успех этой атаки
оказался незначительным - сказывалась неопытность тех, кто руководил ею. Но
им удалось, потеряв нескольких человек, прорваться к зданию и закидать его
самодельными зажигательными устройствами. Отступая, они потеряли еще около
десяти человек, но цель нападавших была достигнута - мэрия заполыхала. Этот
ход стоил принесенных жертв - без архивов мэрии невозможно было установить,
кто из жителей Сэлха может нести в себе кернеммитские гены.
Повстанцами явно руководила чья-то опытная рука.
Но после того, как загорелась мэрия, я потерял всякую связь с внешним
миром, и мне оставалось лишь одно - наблюдать со стороны за боевыми
действиями. Что я и делал в течении пяти последующих суток. Правда,
разобраться в том, что же происходит, в моем положении было весьма
затруднительно. Я видел, как поселок переходит из рук в руки, как его
обстреливают то из неведомо откуда взявшихся безоткатных орудий, то
какими-то, наверное самодельными ракетами, как вдоль улиц, стреляя и падая,
бегут люди. Но я не понимал сути происходящего, не понимал, что стоит за их
действиями. В этой неразберихе непонятно было, кто на чьей стороне, кто и
зачем нападает, кто и как маневрирует. Я мог лишь догадываться, что,
наверное, и сами воюющие не всегда понимают, что же они делают и зачем они
это делают, что большинство из них вообще попросту не разбираются, на чьей
они стороне. Люди внизу, казалось, просто обезумели. Я видел, как на третий
день из-под развалин одного из домов выбрались, размахивая белыми тряпками,
человек двадцать, среди них несколько детей. Они были безоружны, и они
хотели уйти из поселка, но уже через сотню метров по ним начали стрелять. Я
не знаю, сумел ли кто-нибудь из них выбраться из этого ада, но то, что
более половины полегло тут же, на улице - это я видел своими глазами.
Страшнее всего были снайперы. Они засели на всех удобных позициях,
окружавших поселок, и день и ночь держали его на прицеле. Некоторые из них
- как те, что сидели сейчас в развалинах конторы Службы Связи - не
разбирали, в кого они стреляют - им это было безразлично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23