Н. исходила из того, что еще не все возможности терапии исчерпаны. Скептическое отношение врачей ее не смущало. Всякий новый метод, заявляла она, сначала принимают в штыки, но в конечном итоге кто-то все же дерзает и вводит его. Н. добралась до известного профессора в Будапеште и добилась из первых рук сведений о новейших данных по лечению шизофрении. Во время наших многочисленных бесед Н. была слишком многословна, охотно переходила на личные темы, не связанные с сыном, говорила обо всем остроумно, с массой иронических замечаний. Если же мы просили ее сосредоточиться на какой-либо одной теме, она говорила кратко и конкретно. Настроение у Н. всегда было приподнятое, она охотно переводила разговор на веселые темы, сама при этом от души хохотала и просила приглашать ее почаще, чтобы выговориться и посмеяться. Рассказы Н. всегда сопровождала оживленной мимикой и жестикуляцией. Свою жизнь Н. стремилась строить по принципу: «Пережить как можно больше – в этом богатство жизни». Спустя некоторое время сын Н. умер (острый инфаркт миокарда). Смерть сына была для нее большим горем. Несмотря на свой гипертимический темперамент, Н. была глубоко потрясена. Она все допытывалась у нас, не было ли в чем упущения, страдал ли он перед кончиной.
Перед нами женщина, которая уже в детстве проявляла исключительную активность, сделала много добра мужу и друзьям. Благодаря своей неутомимой энергии, она умела стать твердой опорой в жизни слабых людей. Она горячо заботилась и о сыне, до самой его смерти не теряла надежды на излечение его тяжелого недуга. Живость, словоохотливость, жизнерадостный нрав (лишь смерть сына погрузила Н. в состояние глубокого угнетения) также свидетельствуют о том, что личность Элизабет Н. – типично гипертимическая.Вторая обследуемая обладает теми же особенностями темперамента, что и Н., однако они достигают у нее степени гипоманиакальной психопатии. Отрицательные проявления у нее резко преобладают.
Анна В. , 1898 г. рожд. Отец был веселым, жизнерадостным, находчивым человеком, любил выпить, всегда умел быть душой общества. Много работал, постоянно брал разные приработки. Мать в юности любила петь, танцевать, но она не обладала способностью сеять вокруг себя веселье, к тому же была обидчива. Дедушка В. по отцу тоже отличался жизнерадостностью, был заядлым рассказчиком, слыл остряком, пользовался всеобщей любовью в рабочем коллективе. Сестра матери была женщиной веселой, очень смешливой, в общество всегда вносила живую струю. В. пошла в школу в 8 лет (в связи с рахитом), училась хорошо. После окончания школы работала на кухне одного трактира, помогала жене владельца обслуживать гостей. За любую работу бралась охотно и уверенно, но работа на фабрике (сначала папиросной, затем по изготовлению мешков) у нее не спорилась. В. объясняет это так: «Мне нужна работа самостоятельная, я люблю работать по обслуживанию людей». Пыталась устроиться домработницей, снова работать в трактирах, но все это было не по ней: долго на этих местах она не могла выдержать. И вот, наконец, В. нашла подходящее поле деятельности. Она приобретает патент на «торговлю разного рода товарами». Этот патент не связывал ее со специализацией товаров, и В. торговала товарами весьма разнообразного ассортимента. Одно время продавала мороженое, пристроившись между торговцами подтяжек и раков. Когда ее коллеги уходили «пропустить рюмочку», она не только следила за их товаром, но и успешно рекламировала его: «Такая уж у меня натура, я – женщина многосторонняя». Торговала редькой «для пьяных и полупьяных». Затем она организовала игру в кости, во время которой бойко торговала угрями: «Чем больше очков – тем толще угорь!» Некоторое время ходила с нагрудным лотком, торговала в ресторане – конфетами, печеньем, конфитюром. Начальник считал ее самой боевой продавщицей. Торговала она и цветами на танцплощадках. Цена за букетик была стандартная – 2,5 марки: «Все равно выходило по 3 марки – не потребует же приличный мужчина 50 пфеннигов сдачи!» Мужчинам на танцплощадке охотно раздавала советы – с кем из девушек стоит, а с кем не стоит «связываться всерьез». Шутки были ее подлинной стихией, за шутки и веселый нрав она всегда получала много чаевых. Тем не менее В. вела настоящую трудовую жизнь; уже в 4 ч 45 мин она приходила на рынок, чтобы оптом закупить цветы, затем целый день вязала букетики. Через некоторое время В. стала торговать газетами, сначала в ресторанах («там больше дают чаевых»), затем на центральном вокзале, где ее вскоре все уже хорошо знали: она не могла не привлечь внимания своими остроумными выкриками о новостях дня и находчивыми ответами. Вечером, по окончании рабочего дня, вокруг нее собирались служащие, здесь всегда стоял хохот: остроты текли несмолкаемым потоком. Люди, смеясь, жаловались, что из-за нее «пропускают последний поезд». В. стала своего рода знаменитостью, по радио о ней передали репортаж под названием «Берлинская оригиналка». Она стала лучшей продавщицей газет столицы. К этой профессии она привлекла своего мужа, но отзывалась о нем с пренебрежением: «Он для нашего дела не годился, оборот у него был никудышный!» Насколько В. была словоохотлива, рассказывая о своих профессиях и заработках, настолько же сдержанно она говорила о своей личной жизни, в которой ей не очень-то везло. Она была замужем три раза. Первый раз вышла замуж в 21 год. Этого мужа называла «молотобойцем», так как он, когда бывал пьян, из ревности, к которой «в общем-то не было оснований», бил ее молотком. За 4 года брака (через 4 года В. развелась) родила четверых детей, но все они, кроме последнего, умирали вскоре после родов в детдомах, куда она вынуждена была их отдавать, ибо «муж хотел делать детей, но не хотел их иметь». Второго мужа (второй брак в 37 лет) она называла «выпивохой», он также нещадно бил В. и ей часто приходилось среди ночи уходить из дому, спасаясь от него бегством, и слоняться по улицам, «как проститутке какой-нибудь». Через три года она развелась и со вторым мужем: «Я была рада-радешенька, что от него избавилась. Прокормить я и сама себя прокормлю». Третий брак состоялся, когда ей было 57 лет. Муж умер через три месяца. Она его любила и искренне оплакивала. После потери мужа В. стала глушить тоску алкоголем, в клинику поступила с явлениями пределирия. Когда ее называли «алкоголичкой», она резко возражала. «Я всегда умеренно выпивала, какой же лоточник не пьет хоть немного?» – говорила она. Мы спросили, не думает ли она еще раз вступить в брак. В. ответила, что последнего мужа ей не забыть. Тут же она заметила, что этот вопрос ее мало волнует, так как «найти партнера» для нее не проблема. Во время частых обследований в клинике В. всегда была в приподнятом настроении, словоохотлива, речь пересылала остротами. Со своим врачом она здоровалась, как с хорошей знакомой. Если в комнате кроме лечащего врача присутствовал еще кто-нибудь, она немедленно вступала с этим лицом в контакт, шутила, оживленно разговаривала. Беседа врачей с ней обычно тянулась очень долго, только первое предложение В. прямо касалось поставленного вопроса, после чего она перескакивала на информацию, имевшую весьма отдаленную связь с затронутой темой. Мы продолжали наблюдать В. и после выписки из клиники. Пока она не пила, она была вполне активной работницей, хорошо справлявшейся с порученным делом. Мы предложили ей работу уборщицы в клинике. Вскоре ее все здесь знали, так как она с каждым вступала в беседу. Рецидивы наступали постоянно, и тогда В. не выходила на работу, валялась в пьяном виде дома. Мы в этих случаях вновь помещали ее в клинику на излечение, что она всегда считала необоснованным, поскольку алкоголиком себя так никогда и не признала. Однажды ее нашли дома мертвой. Ей было 68 лет. Накануне она много пила, причиной смерти была острая недостаточность сердца.
В семье В. были гипертимические личности. Сама В. обладала ярко выраженными гипертимическими чертами: была всегда весела, находчива, искусна в обхождении с людьми, но и деловита. Ее постоянные уклонения в сторону от темы заставляют предположить наличие скачки идей. Торможения морального порядка для нее не были характерны, но все же она старалась скрыть свои сексуальные похождения. В. не сумела воспитать своего единственного ребенка (он воспитывался в детдоме), и дело здесь не только и не столько в недостаточном чувстве материнской любви – она в общем с теплотой вспоминала о детях. Вероятнее всего, несерьезное отношение к детям объяснялось общим отсутствием сосредоточенности, полным неумением жить целеустремленно. Еще до того как В. начала пить, она не могла приспособиться к социальным рамкам, к тем требованиям, которые предъявляет жизнь к нормальным людям. В. почти непрерывно меняла род занятий, трудовых достижений у нее фактически нет.Злоупотреблять спиртным В. начала из-за своей феноменальной беспечности, безответственности. В какой-то мере это было связано и с тем, что обстоятельства жизни В. постоянно толкали ее к рюмке. ДИСТИМИЧЕСКИЕ ЛИЧНОСТИ Дистимический темперамент (при более резком проявлении субдепрессивный) представляет собой противоположность гипертимическому. Личности этого типа по натуре серьезны и обычно сосредоточены на мрачных, печальных сторонах жизни в гораздо большей степени, чем на радостных. События, потрясшие их глубоко, могут довести эту серьезную пессимистическую настроенность до состояния реактивной депрессии, особенно в тех случаях, когда налицо резко выраженные субдепрессивные черты. Стимулирование жизнедеятельности при дистимическом темпераменте ослаблено, мысль работает замедленно. В обществе дистимические люди почти не участвуют в беседе, лишь изредка вставляют замечания после длительных пауз.Серьезная настроенность выдвигает на передний план тонкие, возвышенные чувства, несовместимые с человеческим эгоизмом. Серьезная настроенность ведет к формированию серьезной этической позиции. Показательно уже то, что в обоих случаях мы пользуемся определением «серьезный». Это указывает на внутреннюю близость между данными проявлениями. Именно в них мы и усматриваем положительную сторону дистимического темперамента. Пассивность в действиях и замедленное мышление в тех случаях, когда они выходят за пределы нормы, относятся к отрицательным свойствам этого темперамента.Субдепрессивный темперамент легко поставить в связь с депрессивным психическим заболеванием, но, как и при гипертимии, эта связь отнюдь не обязательна. Этот темперамент очень часто соответствует психической норме.Привожу одно из описаний из нашего коллективного труда (врач Унгер).
Хорст Х. , 1931 г. рожд. Отец – человек спокойный, замкнутый. Мать более живая по натуре, но постоянно болеет. У Х два брата, оба – натуры более раскованные, чем Х. Уже ребенком Х. был весьма замкнут. Учение давалось нелегко, но помогала добросовестность, второгодником Х. не был. Близкого товарища у него в школе не было, как, впрочем, и в последующие годы. Соучеников Х. считал хулиганами и возмущался, когда они несерьезно относились к требованиям учителей. Дома любил мастерить, мечтал стать столяром-краснодеревщиком, но по окончании школы получил место ученика токаря. Через год оставил эту работу, после чего до 1949 г. работал разнорабочим. В 1949 г. начал работать в горной промышленности, стал бригадиром. В выходные дни развлечениям, которым предавались его товарищи по работе, предпочитал одинокие длительные прогулки, зимой ходил один на лыжах. Через полтора года его хотели перевести на другую шахту, но он отказался, поскольку за этой шахтой установилась плохая репутация, и пошел работать подсобным рабочим. Двое товарищей уговорили его подать документы в школу полицейского управления. Х. окончил школу офицеров полиции (правда, на тройки) и стал начальником звена. Работа его ни в коей мере не удовлетворяла, он не любил командовать, не любил преодолевать чье-то сопротивление. «От работы никакой не было радости, – рассказывал он, – да и сама жизнь казалась бессмысленной». По просьбе Х. его перевели в звено, где было меньше людей. Впрочем, мнение на работе о нем создалось хорошее. Самым большим желанием Х. было перейти на другую работу, но этого не допускала полицейская дисциплина. Первые интимные отношения с девушкой продолжались 2 года. Оставил он ее по той причине, что она имела обыкновение рассказывать ему о приглашениях других мужчин. «Особенно меня задевало, что ей это так льстит, что она так этим гордится», – говорил Х. В 1962 г. женился на ровеснице, но они с женой «не сошлись характерами». Жена вечно тянула его на танцы, на коллективные загородные прогулки, он же предпочитал оставаться дома с детьми. Если жена приглашала гостей, он весь вечер молчал. Любому приему он предпочитал одиночество и книгу. «Но я ее не осуждаю, у нее натура другая». В 1965 г. «по обоюдному согласию» они подали на развод. Жена предложила ему и после развода жить в одной квартире («вместе легче за детьми присмотреть»), Х. согласился. Он объяснил это так: «Надежды все равно не сбылись, уйду я или останусь – это уже, по существу, не меняет дела». Он решил, что съедет с этой квартиры, если жена найдет нового друга жизни. Рассказ о себе Х. пересыпал такими замечаниями: «Я всегда вижу во всем плохое», «По-настоящему хорошо мне никогда не жилось», «Я ни с кем не могу контактировать, я какой-то неполноценный». Сначала он вообще отказывался о себе рассказывать: «К чему это?»
У этого человека, несомненно, имеются положительные черты. К обязанностям он относится серьезно, где бы ни работал – им всегда были довольны. Он тактичен, справедлив. Но недостаточная активность помешала ему организовать свою жизнь так, чтобы чувствовать удовлетворение. Постоянная пессимистическая установка усугубляет положение, обследуемый пытается «начать что-то другое», включиться в новую профессию, но радости или даже равновесия не находит.Особенности темперамента удается, как правило, установить уже в детстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80