— Они заставляют нас работать после полуденного перерыва. Я в жизни не работал больше пяти часов в день, — отозвался другой.— Я слышал, что в Саффолке ввели шесть часов, но обычно работают по четыре часа. Они нас тут угробят.— Если не работой, так кормежкой, да еще эти чертовы дикари.Мужчины добродушно ворчали, аккуратно укладывая дерево на речном берегу. Другие переносили бревна на «Сьюзн Констант». Трюмы корабля были почти полны. Построили небольшой док, соорудили несколько временных лачуг и заложили фундаменты нескольких домов.— Дикари! — внезапно донеслось от часовых у края леса.— Боже милосердный! Они вернулись!— Нет, гляди, их только трое.— Точно, а один из них девочка.Рабочие в поле глазели на приближавшихся индейцев. Никто не потянулся за оружием. В руках у них были только инструменты. Они испытывали любопытство и чувство нерешительности. Особенно их взгляды привлекала девочка. Они уже много месяцев не видели женщин. Взгляд некоторых ожесточился и помрачнел от злобы. Тут и там взлетал шепоток, но большая часть мужчин молча стояли под палящим весенним солнцем.Джон Смит, занятый беседой с капитаном Ньюпортом, внезапно обернулся. Они разговаривали о шлюпе и припасах для завтрашней поездки Смита.— Это молоденькая девушка! — воскликнул Смит, глядя через поле.— Отсюда она похожа на ту, что мы видели в Кекоутане, — сказал Ньюпорт. — Мы, как будто, вызвали у нее особый интерес. Нам сказали, что она дочь Паухэтана, принцесса. — Он внимательно вгляделся в подходивших дикарей. — Ее зовут Покахонтас.— Любимая дочь императора! О ней говорят даже в Лондоне. Госнолд привез рассказы о ней из своего путешествия в тысяча шестьсот третьем году. Услышав тогда про нее, мы решили, что с Паухэтаном можно будет сговориться.Смит и Ньюпорт медленно шли навстречу дикарям.— Это не может оказаться ловушкой? — озабоченно спросил Смит. — А может, за ними идет целый отряд?— Нет. Они не принадлежат к племени пасапегов. И она сестра короля Починса, которого ты снова собираешься навестить завтра.Ньюпорт шагнул вперед, чтобы приветствовать пришельцев. Он мгновение поколебался, потом улыбнулся и приложил свою единственную руку к сердцу, Смит видел, что Ньюпорт чувствует себя свободно. Когда он следил за приближавшейся группой, в нем не, было напряженности. Трое урожденных виргинцев остановились ярдах в двадцати и тоже приложили руки к сердцу. Они стояли прямо, а девочка улыбнулась, показав белоснежные зубы. Их движения были гибкими и свободными.Смит увидел, что мужчины моложе его и на несколько дюймов выше. Они были горды и миловидны. Они могут оказаться военачальниками великого короля или даже его сыновьями, подумал он. Они явно не были простыми людьми. На девушке была накидка из мягкой оленьей кожи, причудливо украшенная камешками и перьями. Ее лицо было повернуто к нему.Зрачки ее темных глаз расширились, улыбка не сходила с губ. Что-то в девочке привлекало внимание Смита. Но не пристальный ее взгляд или несомненная разумность. Она казалась гордой, даже величественной и в то же время ранимой. Смит был заинтригован. Ему показалось, что девочка уже никогда не отведет от него глаз. Он подумал, что ей, вероятно, лет тринадцать-четырнадцать. Он произнес единственную фразу, которой выучился у Рэли:— Ка каторавинос йово. Прекрасный день.Ее глаза распахнулись так широко, что заполнили собой все лицо. Затем она заговорила быстро, слова лились потоком. Ее руки жили своей отдельной жизнью, проворно двигаясь. Двое мужчин присоединились к ней.— Вхоа! — улыбнулся Смит и поднял руку. — Я знаю только эти несколько слов. Я не говорю на вашем языке.Плечи девочки разочарованно опустились. Она поняла, что он сказал, и быстро заговорила со своими спутниками.Затем она снова повернулась к Смиту и Ньюпорту и принялась жестикулировать медленно, изящно, в то же время терпеливо и тщательно выговаривая слова. Было ясно, что она передает добрые пожелания от своего брата, правителя Кекоутана. Смит так же неторопливо вернул ей приветствия. При этом он подумал, что язык жестов вполне достойный способ общения. Но все равно он чувствовал разочарование: нужно научиться их языку. Покахонтас дала понять, что ее брат, король, хочет подробнее узнать об инструментах, привезенных чужестранцами. Его также мог бы заинтересовать обмен некоторыми вещами, которые новы для них. Смит ответил, что они с большим удовольствием обменяются, в особенности на еду. Она улыбнулась. Смит возликовал и подумал, что эта встреча — лучшее, что случилось за многие месяцы. Когда она спросила, могут ли они с братьями походить вокруг, Ньюпорт и Смит дали понять, что местность в их распоряжении. Потом они низко поклонились гостям, дабы соблюсти приличия. Все три дикаря рассмеялись. Затем сами попытались поклониться. Теперь смеяться настал черед англичан.Смит смотрел, как уходит девочка, неотступно сопровождаемая своими друзьями. Он повернулся к Ньюпорту:— Как жаль, что наша встреча с пасапегами прошла не так же дружелюбно. А юная принцесса держится весьма властно.— Да, мы поняли, что она занимает особое положение, когда увидели ее в Кекоутане. С ней обращались с большим почтением. Я приставлю к паухэтанам юнгу, чтобы он смотрел за ними. Шлюп будет готов к завтрашнему дню. Путешествие займет пять часов, может, меньше. Я хочу, не откладывая, извлечь пользу из их предложения об обмене.— Я тоже, Ньюпорт. Я тоже. Глава 7 Джеймстаун, 18 мая 1607 года Покинув форт, Покахонтас шла быстро, чтобы поспеть за братьями, и громко разговаривала с деревьями:— Его глаза! Через его глаза на меня смотрел бог неба! А его волосы! Как раннее солнце на золотистом поле!Она и не подозревала, что кто-нибудь может выглядеть, как этот тассентасс. Он был ниже ее братьев, и одежда его была уродлива и закрывала слишком много тела... Ей хотелось бы взглянуть, на что похожи его грудь и ноги. И какое у него положение? Почему эти люди не носят знаков отличия? Тем не менее он казался тем, кто отдает распоряжения. Он не был земледельцем или носильщиком.— Интересно, а что, если бог неба направил его как посланника или как предупреждение, а может, он — наш новый повелитель? Но этого не может быть. Мой отец хороший вождь. Но я должна следить за этим тассантассом. Он такой красивый, так отличается от остальных. Когда я увидела его, из моей головы ушли все мысли, а это опасно. Я должна сосредоточиться на том, что поручил мне мой отец. И приходится помнить, что он — мой враг.Прошло уже две недели с тех пор, как она прибыла в Кекоутан. За это время от ее отца, великого вождя, пришло несколько посланий. Он хотел, чтобы она присоединилась к нему в его путешествии в Уттамуссак, маленький поселок, где находились три королевских хранилища. Там он хранил свои огромные богатства: жемчуг, шкуры, медь и оружие. Каждое строение охраняли сорок самых доблестных воинов. Покахонтас поняла, что отец намекает, что если ее не привлекает Кокум и замужество, то подошло время собирать дань. Именно поступлениями от данников до потолка заполнялись сокровищницы. Она согласилась вернуться домой и обсудить все, что он находит для нее полезным. Затем она отложила отъезд. Она послала гонца, спрашивая, не лучше ли ей сначала покончить со своей задачей: как можно больше узнать о врагах. Паухэтан согласился.В ее новом положении женщины и дочери великого вождя на выданье ее должны были сопровождать Секоин и Памоуик, еще три женщины и два воина. Она попросила Наху войти в их число, потому что ей понравилась эта сбежавшая жена. Но Наха сказала, что не в состоянии покинуть Починса. Постоянно чувствовать его запах было для нее так же необходимо, как дышать. Зато Чивойа, новая подружка Секотина, согласилась с радостью. Покахонтас задумалась, мудро ли брать этих двоих — ведь они были влюблены друг в друга и постоянно ускользали, чтобы провести часок на груде листьев или в теплой реке, или на удобной ветке.Для Покахонтас их пример был соблазнительным. И она лежала ночью без сна, думая, как это было бы, если бы Кокум лежал рядом с ней. Но это все было до того, как она встретила тассентасса. Теперь она отправила мысли о Кокуме подальше. Не то чтобы она хотела разделить ложе с этим чужеземцем: он был слишком чужой, слишком неведомый, но он интересовал ее. Ей хотелось узнать все о нем и его товарищах. Десятки вопросов вертелись у нее на языке, и она страстно желала выучить их язык.— Матоака, Белоснежное Перышко! Ты опаздываешь!Она отстала от братьев на тропинке, ведущей к их лагерю.— Я сейчас вас догоню. Какой прекрасный день! Так много всего хочется увидеть!Она чувствовала легкость во всем теле, ее ступни едва касались земли. Было ли это оттого, что она наконец встретилась с тассентассами или оттого, что перед ней открывался новый мир? Я не должна так предаваться радости, — виновато подумала она. Неужели в обличье бога неба пришел враг или некто, посланный им? Этого просто не может быть, подумала она. Бог неба никогда не шутит над своими людьми. Загадочность происходящего делала его вдвойне завораживающим. О да, обстоятельства сложны, очень сложны: тассентассы были так добры к ней. Как она объяснит тепло их встречи отцу? Хитрость, скажет он, хитрость. Ей надо быть осторожной с тассентассами, осторожной в суждениях, осторожной с отцом, осторожной со своими людьми.— Матоака, Матоака, ты нас не догонишь!Она почти бросилась бежать. Ее братья ушли далеко вперед, их не было ни видно, ни слышно. Они больше не боялись наткнуться на монаканов. Когда великий вождь узнал об их чудесном спасении по пути в Кекоутан, он выслал два воинских отряда. Все монаканы были либо захвачены в плен, либо убиты. Великий вождь послал вождю монаканов большие пальцы левых рук всех плененных и умерщвленных воинов и предупредил, что та же судьба постигнет всех, кто вторгнется в его земли. И теперь все тропы в лесах Паухэтана были безопасны, по крайней мере, на некоторое время.Догоняя братьев, Покахонтас на бегу прочитала благодарственную молитву Ахонэ за то, что та избавила их от врагов с северо-запада. Теперь она сможет направить все свои мысли на тассентассов.Братья ждали ее на поляне, где был разбит их лагерь. Отсюда было удобно наблюдать за тассентассами, поскольку возвращаться каждый день в Кекоутан было слишком далеко. Их целью было как можно больше узнать о тассентассах за пару недель. С ними были несколько воинов, включая двух гонцов Починса. С ними была также Чивойа и две сестры Покахонтас — Мехта и Квимка. Они прибыли из Веровокомоко и присоединились к Покахонтас вскоре после того, как она оставила женский дом. Они тоже сгорали от нетерпения увидеть тассентассов. Но двумя днями раньше на совещании в узкой ложбине рядом со старым волчьим логовом, где и находился их лагерь, было решено, что первые два-три раза к тассентассам они пойдут только втроем.Они уже дважды ночевали в лагере. Из циновок и коры деревьев воины соорудили переносные домики. Боковины можно было скатывать кверху, чтобы проветривать жилища в теплую погоду. Это было весьма важно, потому что циновки не пропускали влагу, и зимой в домах было тепло, но слишком жарко летом. Великий вождь использовал такие домики во время выездов на охоту. Случалось, до половины жителей поселка следовали за ним, неся эти домики, когда он отправлялся загнать оленя и затравить медведя.Обе ночи они после ужина из свежего кукурузного хлеба и жареного зайца, индейки или оленины сидели у костра. Затем начинали рассказывать сказки и петь. Голос Квимки был нежнее, чем у птички. Они, завороженные, засиживались допоздна, слушая ее пение под звездным небом.В этот вечер сестры бросились к Покахонтас, как только та появилась в лагере. Она толкнула их, смеясь и протестуя.— Дайте мне поесть, а потом мы вам все расскажем!Сестры еле сдерживали любопытство, и она начала рассказывать, едва проглотив последний кусок. Она подробно описала встречу с двумя высокопоставленными тассентассами, но ни словом не обмолвилась о своем впечатлении от красивого чужеземца.— Я уже говорила вам, как ужасно пахнут эти люди, но тогда я видела только нескольких. Когда же их много, то запах становится нестерпимым. А их плавучие острова, их огромные каноэ, которые передвигаются с помощью ветра, — они хуже всего. Вонь стоит такая, что я не представляю, как они там находятся. Наверное, со временем я к этому привыкну, но сейчас мне это кажется ужасным. Они явно не купаются — никогда. Какие у них, должно быть, странные боги!Покахонтас рассказала о грохочущем оружии, которое производило шум более оглушительный, чем сильнейшие раскаты грома бога неба. Еще она говорила о чудесных зданиях, которые они строят, они не похожи ни на какие, виденные ею до этого. И о дружбе с молодым тассентассом, который познакомил ее со своей едой.— Это был отвратительный суп, сваренный из чего-то непонятного. Думаю, у них только это и есть. Они, кажется, не знают, как охотиться на дичь, сеять семена или ловить рыбу. Но молодой тассентасс, который живет на одном из огромных каноэ, играет в забавную игру. Он упирается руками в землю, ноги поднимает вверх и переворачивается, и снова переворачивается, и снова. Как листок, поворачивающийся то одним концом, то другим. Он не верил, что я тоже могу, но это же так просто. Мне пришлось показать, что я умею. Я сбросила накидку и сделала много-много переворотов, не останавливаясь. Он очень удивился. Но мои братья рассердились на меня! — засмеялась Покахонтас.— Паухэтану не понравится, что его дочь полуодетой забавляет врага, — сухо напомнил ей Памоуик.— Совершенно неподходящее занятие для женщины брачного возраста, — добавил Секотин.— Иногда я забываю о своем новом положении, — призналась Покахонтас. — Но в будущем я буду более сдержанной, я обещаю. А теперь давайте споем и потанцуем. Вечер чудный, и боги нашептывают мне чудесные слова.Квимка начала петь, а Покахонтас смотрела на своих соплеменников, удобно устроившись вокруг последних угольев костра. Костер должен гореть, даже небольшой, чтобы отпугивать крупных животных — медведей и кабанов, которые тем не менее все равно могут напасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46