creavit
Ты видел, Камо, меня с трудом вытащили и в первый раз.
– Интересно, какой они найдут выход?.. Помолчим… Удивительно пытливый ум у этих ребят! – тихо сказал товарищу Ашот Степанович и любовно поглядел на серьезные лица мальчиков.
– Это верно… – задумчиво ответил Армен Сэто. – К тому же, если разбивать бутыли по одной, керосин расплывется. Нам нужно весь керосин сразу слить в подводную щель, только тогда и будет толк. Вот если бы одна большая посудина была, хотя бы кувшин для воды или баллон на пятнадцать литров…
– Кувшин для воды? – поднял голову дед Асатур. – Кувшин достать легко. Его можно попросить в кочевье у азербайджанцев. Это на той стороне горы, в направлении к Казаху, совсем недалеко от нас.
Пойти за кувшином собрался Камо, но Сэто не дал ему одеться.
– Я же сказал, что должен свой грех перед Асмик загладить! – запротестовал он и как был, полуодетый, помчался к шатрам азербайджанцев.
– Сэто, – крикнул ему вдогонку Камо, – можешь пообещать в обмен за кувшин все наши стеклянные бутыли! Да проси от имени деда Асатура, его кочевники хорошо знают.
Когда Сэто исчез из виду, Камо, обернувшись к товарищам, сказал:
– Какой Сэто стал!
– Это твоя заслуга, Камо, – улыбнулся Армен. – Ты правильную повел с ним политику.
– По твоему способу, – засмеялся Камо.
– А я так прямо поразилась, как Камо, ну прямо в один момент, обезоружил этого злюку. Неужели ты такой сильный, Камо? – спросила Асмик, лукаво на него поглядывая.
Неожиданный комплимент смутил Камо.
– Н-не знаю… – пробормотал он.
– Ну, ты заслужил подарок. Сейчас будет готов. – И Асмик, вскочив, начала собирать цветы.
Геологи шли в это время к обрыву, находившемуся напротив озера. Он начинался на одной из вершинок и спускался к ее подножию.
– Мне кажется, – сказал Ашот Степанович, – что по строению этой горы мы можем решить, куда должна течь вода: то ли по ту ее сторону – к Казаху, то ли по эту – к Севану.
– Конечно, можем… И, правду говоря, не выяснив этого, мы не должны понапрасну мучить ребят.
– Ясно: если вода течет в сторону Казаха, то даже керосин вливать в поток бесцельно, тем более что для этого надо нырять на дно озера.
Позади них послышался веселый голос Асмик.
– Погляди, Армен, – говорила она, срывая цветок за цветком, – какие они красивые, какие ароматные!..
Собрав цветы, Асмик сплела из них венок и с шутливой торжественностью возложила его на голову Камо.
– За исправление Сэто… за спасение нашей фермы… – перечисляла она заслуги Камо. – Но я вижу, – обернулась она к Армену, – что у поэта на куски сердце разрывается. Погоди, сейчас и для тебя сплету.
Асмик сплела еще один венок и надела его на голову Армену.
– Ах, как ты похорошел, Армен! Хотя… ты всегда был хорошеньким, – шутила девочка.
В этот день удивительно болтливой была Асмик.
– А Грикор?.. Бедный мой пастух! Погоди, тебе я нарву нарциссов… На, вот тебе мой подарок! Но, если ты не будешь лечить ногу, как обещал, я тебя перестану любить… А ты, мой добрый дед, что заскучал? На этот букет тебе. Видишь, какие у тебя хорошие внучата!
Дед поцеловал Асмик в голову и вздохнул. Места, где он бродил в молодые годы, пробудили, по-видимому, у старика волнующие воспоминания, и, глядя на озеро, он запел. Это была какая-то восточная, полная грусти песня. И старик спел ее так хорошо, что ребята расчувствовались.
– Эх, Дали-даг!.. Сколько, сколько таких, как мы, приходили к тебе, дышали запахом твоих чудесных цветов и уходили… Никто не знает, откуда приходят люди, куда уходят, человеку непонятны тайны природы…
Старик встал. Он был глубоко взволнован:
– Ну, пойду, ребята, на охоту. Дали-дага я больше не увижу, это в последний раз… Пойду погляжу, зорок ли еще мой глаз!
Дед встал и, слегка покряхтывая, поднялся на ближайший гребень скалы.
Он долго стоял здесь, внимательно вглядываясь вдаль.
По ту сторону гребня, в лощинке, мирно паслось несколько диких баранов.
Дед вскинул ружье. Вожак увидел его, тревожно фыркнул, и бараны, делая огромные прыжки, стремительно понеслись вниз по кремнистой горе.
Раздался гулкий выстрел. Прожужжала пуля, и красавец муфлон упал на голову, перевернулся и покатился по склону, оставляя на снегу пятна крови.
Вскоре старый охотник с ружьем в руках вновь появился на гребне. Он прикрыл ладонью глаза и долго смотрел на Севан, на чудесные горы, а потом запел снова. Это была песнь его юности – «Песня пастуха». Пел он грустно, всем своим взволнованным сердцем говорил «прости» любимым горам…
НЕСКОЛЬКО НАУЧНЫХ ПОДСЧЕТОВ
Убитый дедом баран был большой и тяжелый. Камо с Грикором, впрягшись в рога, не без труда подтащили тушу к берегу озера. Блестящая, темная, с рыжим отливом шкура животного, по мере того как оно остывало, все больше тускнела.
– Такой красивый! Неужели не жаль убивать было? – говорила Асмик.
– Жаль-то жаль, – сказал дед, – да ведь и для науки иной раз кровь проливать приходится. На днях председатель охотничьего союза говорит мне: «Дед Асатур, зоологическому институту дикий баран требуется. Хотят поглядеть, какой у него желудок, легкие, печень». Не знаю, для чего это им – нет ли болезней каких, что ли?.. Ну вот и пошлем им нутро, пускай поглядят, а мясо мы съедим. Хорошо, что под пулю мою самец попал!
– Нашему деду за такой выстрел! – сказал Армен и протянул ему листок бумаги.
На нем было всего четыре строки:
В душе моей останется навек,
Как светлый сон, воспоминанье –
Стремительный муфлонов бег.
Гром выстрела и сердца ликованье.
Асмик восторженно захлопала в ладоши.
– Дедушка, а зачем у него такие огромные рога? – спросил Грикор, приподнимая гигантские узловатые рога барана. – И что это за кольца у него на рогах?
– Рога барану нужны и для защиты и для нападения. В борьбе побеждает тот, у кого и голова и рога крепки, а сам он молод и силен… А кольца на рогах показывают возраст – я уже говорил вам об этом.
– Значит, ему двадцать лет? – сосчитал Грикор.
– Нет, они так долго не живут. В восемь – десять лет баран уже старик. Они живут лет двенадцать – тринадцать, не больше. Эти мелкие кольца не считай. Вот те, крупные, показывают года.
В то время как дед Асатур свежевал барана, прибежал запыхавшийся Сэто с большим глиняным кувшином на плечах. Узнав, что мальчик из села Личк, в азербайджанском кочевье охотно исполнили его просьбу.
Из жаркой прикуринской равнины колхозники азербайджанцы каждое лето приходят в армянские горы и встречают здесь сердечный прием. С особым уважением относились азербайджанцы к старому охотнику.
– Меня ты им назвал? – спросил старик.
– Как же, назвал.
– Что же они сказали?
– Сказали, что для кирва Асатура они и жизни своей не пожалеют, – ответил Сэто и, подмигнув товарищам, добавил: – Они хотели и барашка тебе прислать, да уж куда мне было и кувшин и барашка тащить.
Дед гордо поднял голову:
– Не говорил я, что мне они ни в чем не откажут?.. Я, бывало, убью оленя и приволоку к ним в бина. Соберутся азербайджанцы у огня, кругом в горах шашлыком пахнет… Ох, где ты, моя молодость!..
– Ну и зверь! – ахнул Сэто, увидев барана. – Дедушка убил?
Не менее, чем Сэто, были изумлены и молодые геологи, вернувшиеся из своей «научной экспедиции».
– Этот вид дикого барана называется в науке «арменийский муфлон», – сказал Ашот Степанович. – Он водится только у нас в Армении да встречается порой в граничащих с нами районах Турции и в северном Иране.
– Ну, что же дало ваше обследование? – спросил у геологов Армен. – Стоит рисковать или не стоит? Или вода уходит к Казаху?
– Если судить по строению горы, вода из озера должна стекать к Севану. Рискнуть стоит, – ответил Ашот Степанович. – Но, чтобы избежать несчастного случая, надо хорошо обдумать, как вылить керосин в озеро.
– Ничего, выльем! – воскликнул Камо. Он не любил долго раздумывать.
– С водой шутить нельзя, внучек, – предостерег дед Асатур. – Погодите, ребята, немного, я вам такого помощника дам, что все хорошо будет, – сказал он и зашагал к опушке леса.
– По-моему, если мы шашлык поедим, да вволюшку, нам никакая вода не будет страшна, – серьезным тоном высказал свое мнение Грикор и вскочил на ноги. – Я сейчас сбегаю в лес, наберу немного хвороста.
Не прошло, однако, и двадцати минут, как он появился снова на вершине гребня, с большой вязанкой хвороста на плечах. Такой быстроты от него никто не ожидал.
Грикор шариком скатился с холма и, прихрамывая, подбежал к товарищам.
– Скорей разжигайте костер, пока я не потерял сознание от голода! – смеясь, кричал он.
Ребята быстро разложили костер, нарезали и насадили на вертелы, сделанные из принесенных Грикором веток, самые вкусные кусочки мяса. Когда немного спустя из-за того же холма вышел дед Асатур, волоча за собой длинное бревно, обостренное обоняние старого охотника еще издали уловило ароматный запах шашлыка, знакомый и приятный. И дед ускорил шаги.
– Дичину, добытую на охоте, только так и надо есть, – сказал он, присаживаясь к костру. – А домой принесешь, бросят в кастрюлю, сварят – ни вкуса, ни удовольствия… И рыбу надо есть там, где ты ее поймал, и на этой же воде готовить: сваришь на другой – весь вкус потеряется… А то как же иначе? Такие уж законы у природы… Ну, мои родненькие, вот вам помощница, – указал дед на принесенный им ствол дерева, сухой и лишенный коры. – Это липа, она легкая и плавучая. Бросьте на воду и придерживайтесь за нее… Мне, однако, запах шашлыка голову кружит. Слово даю, это затея Грикора!
– Ну, вот и прекрасно! Все сразу проще стало. Я как раз собирался поручить Грикору достать такое легкое бревно, – сказал Ашот Степанович. – Теперь у нас есть из чего построить «подъемный кран», чтобы извлечь Сэто из озера.
Шашлык был съеден с большим аппетитом. Камо поднялся первым.
– Ну, раздевайтесь, живо! – крикнул он.
– Нет, у нас до раздевания еще есть важное дело, – остановил товарищей Армен. – Надо сначала им заняться… Сэто, помоги-ка керосин из бутылей перелить в кувшин.
Когда эта операция была закончена, Армен сказал:
– А теперь надо приготовить спасательный круг.
– Спасательный круг?.. Из чего?
– А вот из этих бутылей. Они достаточно большие, трехлитровые… Дедушка, позволь отрезать немного кожи от твоей охотничьей добычи.
Получив разрешение, Армен вырезал из шкуры барана несколько кусочков кожи и плотно обвязал ими отверстия пустых бутылей. Затем, накрепко привязав бутыли к концам и середине принесенного дедом бревна, он кинул свой «спасательный круг» в озеро.
– Теперь и те, кто не умеет плавать, могут следовать за нами, – объявил он. – Хоть до самого центра озера!.. Мои бутыли тоже могут выдержать кое-какую тяжесть.
– Правильно! – одобрил Ашот Степанович, обнимая мальчика.
– Ну, готово? Раздевайтесь же скорее! – нетерпеливо потребовал Камо.
– Нет, еще не все готово, – возразил Армен. – Ты подумал о том, как мы опустим на дно озера этот полный керосина кувшин? – спросил он, испытующе поглядев на товарища.
Камо, рвавшийся вперед, как молодой, не объезженный еще конь, должен был сознаться, что о такой «мелочи» он и не подумал.
– Ведь керосин легче воды, и никто из нас не сумеет опустить кувшин на дно озера, – продолжал Армен.
– Подвяжем к кувшину камень, – предложил Сэто.
– Камень?.. Не надо. Керосин легче воды, это верно, но кувшин – тяжелее. Кувшин с налитым в него керосином будет тяжелее воды на килограмм, – сказал геолог, наскоро подсчитав в своей тетрадке разницу в удельном весе керосина и кувшина.
– Ну, готовы ли вы наконец? – нетерпеливо спросил Камо.
– Да, теперь можно сказать, что мы готовы, – ответил Армен.
– Разденемся и мы, – сказал Ашот Степанович своему товарищу – геологу. – Если мы не включимся в такой научный поход, много потеряем.
В ВОДОВОРОТЕ
Войдя в воду, ребята ухватились за бревно с бутылями и поплыли к середине озера. Здесь водоворот ощущался совершенно ясно. Из глубины озера поднимались пузыри, лопались, разбегались кольцами.
– Вот тут-то подводная река и начинается, – сказал Сэто. – Камо, отвяжи кувшин и дай мне. Я…
– Погоди, дай прежде обвяжем тебя веревкой… Вот так… – И Армен крепко обвязал Сэто веревкой вокруг пояса. – Глубоко ли здесь? – спросил он.
– Метра четыре.
Армен на глаз измерил веревку. В ней было больше пяти метров. Отвязав кувшин от бревна, Армен вручил его Сэто:
– Ну, можешь отправляться.
– Не бойся, я тебя держу за хвост, – засмеялся Грикор, взяв в руки конец веревки, обвязывавшей Сэто.
– Да, да, гляди, хвост мой не упусти, не то поток меня унесет, – сказал Сэто и, обняв кувшин левой рукой, нырнул вместе с ним в озеро в том самом месте, где оно бурлило.
Придерживаясь за плавучее бревно, все с волнением ожидали возвращения своего отважного товарища.
Кольца веревки, одним концом которой был обвязан Сэто, а другой остался у Грикора, быстро исчезли с поверхности воды. Наконец вся веревка ушла под воду и натянулась. Озеро всколыхнулось, пошло кругообразными волнами. Над его темной глубью вздувались и лопались большие воздушные пузыри.
– Что-то опаздывает… – в тревоге сказал Ашот Степанович.
– Нет… Хвост Сэто у меня в руках: начнет тонуть – вытащу, – попробовал пошутить Грикор, но вдруг посерьезнел и вскрикнул: – Веревка уходит!.. Камо, помоги, скорее! Сэто тащит меня за собой!
Камо бросился на помощь Грикору и тоже ухватился за веревку, но она с силой тянула их вниз.
Вот тут-то и пришли ребятам на помощь плавучее бревно деда и привязанные к нему пустые бутыли.
– Ребята, держитесь одной рукой за бревно, а свободной тяните веревку! – кричал Ашот Степанович. – Тяните не вверх, а вбок!
Соединенными усилиями все начали тянуть веревку.
Наконец она точно оторвалась от чего-то, уступила и пошла легко. Вскоре из воды появилась голова Сэто.
Вцепившись в бревно, Сэто упал на него грудью. Он тяжело дышал.
– К берегу! – крикнул Камо.
Добравшись до берега, ребята растерли, обсушили и одели товарища.
Когда Сэто пришел в себя, Камо нетерпеливо спросил его:
– Ну, что ты там под водой сделал?
– Керосин я отправил по адресу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Интересно, какой они найдут выход?.. Помолчим… Удивительно пытливый ум у этих ребят! – тихо сказал товарищу Ашот Степанович и любовно поглядел на серьезные лица мальчиков.
– Это верно… – задумчиво ответил Армен Сэто. – К тому же, если разбивать бутыли по одной, керосин расплывется. Нам нужно весь керосин сразу слить в подводную щель, только тогда и будет толк. Вот если бы одна большая посудина была, хотя бы кувшин для воды или баллон на пятнадцать литров…
– Кувшин для воды? – поднял голову дед Асатур. – Кувшин достать легко. Его можно попросить в кочевье у азербайджанцев. Это на той стороне горы, в направлении к Казаху, совсем недалеко от нас.
Пойти за кувшином собрался Камо, но Сэто не дал ему одеться.
– Я же сказал, что должен свой грех перед Асмик загладить! – запротестовал он и как был, полуодетый, помчался к шатрам азербайджанцев.
– Сэто, – крикнул ему вдогонку Камо, – можешь пообещать в обмен за кувшин все наши стеклянные бутыли! Да проси от имени деда Асатура, его кочевники хорошо знают.
Когда Сэто исчез из виду, Камо, обернувшись к товарищам, сказал:
– Какой Сэто стал!
– Это твоя заслуга, Камо, – улыбнулся Армен. – Ты правильную повел с ним политику.
– По твоему способу, – засмеялся Камо.
– А я так прямо поразилась, как Камо, ну прямо в один момент, обезоружил этого злюку. Неужели ты такой сильный, Камо? – спросила Асмик, лукаво на него поглядывая.
Неожиданный комплимент смутил Камо.
– Н-не знаю… – пробормотал он.
– Ну, ты заслужил подарок. Сейчас будет готов. – И Асмик, вскочив, начала собирать цветы.
Геологи шли в это время к обрыву, находившемуся напротив озера. Он начинался на одной из вершинок и спускался к ее подножию.
– Мне кажется, – сказал Ашот Степанович, – что по строению этой горы мы можем решить, куда должна течь вода: то ли по ту ее сторону – к Казаху, то ли по эту – к Севану.
– Конечно, можем… И, правду говоря, не выяснив этого, мы не должны понапрасну мучить ребят.
– Ясно: если вода течет в сторону Казаха, то даже керосин вливать в поток бесцельно, тем более что для этого надо нырять на дно озера.
Позади них послышался веселый голос Асмик.
– Погляди, Армен, – говорила она, срывая цветок за цветком, – какие они красивые, какие ароматные!..
Собрав цветы, Асмик сплела из них венок и с шутливой торжественностью возложила его на голову Камо.
– За исправление Сэто… за спасение нашей фермы… – перечисляла она заслуги Камо. – Но я вижу, – обернулась она к Армену, – что у поэта на куски сердце разрывается. Погоди, сейчас и для тебя сплету.
Асмик сплела еще один венок и надела его на голову Армену.
– Ах, как ты похорошел, Армен! Хотя… ты всегда был хорошеньким, – шутила девочка.
В этот день удивительно болтливой была Асмик.
– А Грикор?.. Бедный мой пастух! Погоди, тебе я нарву нарциссов… На, вот тебе мой подарок! Но, если ты не будешь лечить ногу, как обещал, я тебя перестану любить… А ты, мой добрый дед, что заскучал? На этот букет тебе. Видишь, какие у тебя хорошие внучата!
Дед поцеловал Асмик в голову и вздохнул. Места, где он бродил в молодые годы, пробудили, по-видимому, у старика волнующие воспоминания, и, глядя на озеро, он запел. Это была какая-то восточная, полная грусти песня. И старик спел ее так хорошо, что ребята расчувствовались.
– Эх, Дали-даг!.. Сколько, сколько таких, как мы, приходили к тебе, дышали запахом твоих чудесных цветов и уходили… Никто не знает, откуда приходят люди, куда уходят, человеку непонятны тайны природы…
Старик встал. Он был глубоко взволнован:
– Ну, пойду, ребята, на охоту. Дали-дага я больше не увижу, это в последний раз… Пойду погляжу, зорок ли еще мой глаз!
Дед встал и, слегка покряхтывая, поднялся на ближайший гребень скалы.
Он долго стоял здесь, внимательно вглядываясь вдаль.
По ту сторону гребня, в лощинке, мирно паслось несколько диких баранов.
Дед вскинул ружье. Вожак увидел его, тревожно фыркнул, и бараны, делая огромные прыжки, стремительно понеслись вниз по кремнистой горе.
Раздался гулкий выстрел. Прожужжала пуля, и красавец муфлон упал на голову, перевернулся и покатился по склону, оставляя на снегу пятна крови.
Вскоре старый охотник с ружьем в руках вновь появился на гребне. Он прикрыл ладонью глаза и долго смотрел на Севан, на чудесные горы, а потом запел снова. Это была песнь его юности – «Песня пастуха». Пел он грустно, всем своим взволнованным сердцем говорил «прости» любимым горам…
НЕСКОЛЬКО НАУЧНЫХ ПОДСЧЕТОВ
Убитый дедом баран был большой и тяжелый. Камо с Грикором, впрягшись в рога, не без труда подтащили тушу к берегу озера. Блестящая, темная, с рыжим отливом шкура животного, по мере того как оно остывало, все больше тускнела.
– Такой красивый! Неужели не жаль убивать было? – говорила Асмик.
– Жаль-то жаль, – сказал дед, – да ведь и для науки иной раз кровь проливать приходится. На днях председатель охотничьего союза говорит мне: «Дед Асатур, зоологическому институту дикий баран требуется. Хотят поглядеть, какой у него желудок, легкие, печень». Не знаю, для чего это им – нет ли болезней каких, что ли?.. Ну вот и пошлем им нутро, пускай поглядят, а мясо мы съедим. Хорошо, что под пулю мою самец попал!
– Нашему деду за такой выстрел! – сказал Армен и протянул ему листок бумаги.
На нем было всего четыре строки:
В душе моей останется навек,
Как светлый сон, воспоминанье –
Стремительный муфлонов бег.
Гром выстрела и сердца ликованье.
Асмик восторженно захлопала в ладоши.
– Дедушка, а зачем у него такие огромные рога? – спросил Грикор, приподнимая гигантские узловатые рога барана. – И что это за кольца у него на рогах?
– Рога барану нужны и для защиты и для нападения. В борьбе побеждает тот, у кого и голова и рога крепки, а сам он молод и силен… А кольца на рогах показывают возраст – я уже говорил вам об этом.
– Значит, ему двадцать лет? – сосчитал Грикор.
– Нет, они так долго не живут. В восемь – десять лет баран уже старик. Они живут лет двенадцать – тринадцать, не больше. Эти мелкие кольца не считай. Вот те, крупные, показывают года.
В то время как дед Асатур свежевал барана, прибежал запыхавшийся Сэто с большим глиняным кувшином на плечах. Узнав, что мальчик из села Личк, в азербайджанском кочевье охотно исполнили его просьбу.
Из жаркой прикуринской равнины колхозники азербайджанцы каждое лето приходят в армянские горы и встречают здесь сердечный прием. С особым уважением относились азербайджанцы к старому охотнику.
– Меня ты им назвал? – спросил старик.
– Как же, назвал.
– Что же они сказали?
– Сказали, что для кирва Асатура они и жизни своей не пожалеют, – ответил Сэто и, подмигнув товарищам, добавил: – Они хотели и барашка тебе прислать, да уж куда мне было и кувшин и барашка тащить.
Дед гордо поднял голову:
– Не говорил я, что мне они ни в чем не откажут?.. Я, бывало, убью оленя и приволоку к ним в бина. Соберутся азербайджанцы у огня, кругом в горах шашлыком пахнет… Ох, где ты, моя молодость!..
– Ну и зверь! – ахнул Сэто, увидев барана. – Дедушка убил?
Не менее, чем Сэто, были изумлены и молодые геологи, вернувшиеся из своей «научной экспедиции».
– Этот вид дикого барана называется в науке «арменийский муфлон», – сказал Ашот Степанович. – Он водится только у нас в Армении да встречается порой в граничащих с нами районах Турции и в северном Иране.
– Ну, что же дало ваше обследование? – спросил у геологов Армен. – Стоит рисковать или не стоит? Или вода уходит к Казаху?
– Если судить по строению горы, вода из озера должна стекать к Севану. Рискнуть стоит, – ответил Ашот Степанович. – Но, чтобы избежать несчастного случая, надо хорошо обдумать, как вылить керосин в озеро.
– Ничего, выльем! – воскликнул Камо. Он не любил долго раздумывать.
– С водой шутить нельзя, внучек, – предостерег дед Асатур. – Погодите, ребята, немного, я вам такого помощника дам, что все хорошо будет, – сказал он и зашагал к опушке леса.
– По-моему, если мы шашлык поедим, да вволюшку, нам никакая вода не будет страшна, – серьезным тоном высказал свое мнение Грикор и вскочил на ноги. – Я сейчас сбегаю в лес, наберу немного хвороста.
Не прошло, однако, и двадцати минут, как он появился снова на вершине гребня, с большой вязанкой хвороста на плечах. Такой быстроты от него никто не ожидал.
Грикор шариком скатился с холма и, прихрамывая, подбежал к товарищам.
– Скорей разжигайте костер, пока я не потерял сознание от голода! – смеясь, кричал он.
Ребята быстро разложили костер, нарезали и насадили на вертелы, сделанные из принесенных Грикором веток, самые вкусные кусочки мяса. Когда немного спустя из-за того же холма вышел дед Асатур, волоча за собой длинное бревно, обостренное обоняние старого охотника еще издали уловило ароматный запах шашлыка, знакомый и приятный. И дед ускорил шаги.
– Дичину, добытую на охоте, только так и надо есть, – сказал он, присаживаясь к костру. – А домой принесешь, бросят в кастрюлю, сварят – ни вкуса, ни удовольствия… И рыбу надо есть там, где ты ее поймал, и на этой же воде готовить: сваришь на другой – весь вкус потеряется… А то как же иначе? Такие уж законы у природы… Ну, мои родненькие, вот вам помощница, – указал дед на принесенный им ствол дерева, сухой и лишенный коры. – Это липа, она легкая и плавучая. Бросьте на воду и придерживайтесь за нее… Мне, однако, запах шашлыка голову кружит. Слово даю, это затея Грикора!
– Ну, вот и прекрасно! Все сразу проще стало. Я как раз собирался поручить Грикору достать такое легкое бревно, – сказал Ашот Степанович. – Теперь у нас есть из чего построить «подъемный кран», чтобы извлечь Сэто из озера.
Шашлык был съеден с большим аппетитом. Камо поднялся первым.
– Ну, раздевайтесь, живо! – крикнул он.
– Нет, у нас до раздевания еще есть важное дело, – остановил товарищей Армен. – Надо сначала им заняться… Сэто, помоги-ка керосин из бутылей перелить в кувшин.
Когда эта операция была закончена, Армен сказал:
– А теперь надо приготовить спасательный круг.
– Спасательный круг?.. Из чего?
– А вот из этих бутылей. Они достаточно большие, трехлитровые… Дедушка, позволь отрезать немного кожи от твоей охотничьей добычи.
Получив разрешение, Армен вырезал из шкуры барана несколько кусочков кожи и плотно обвязал ими отверстия пустых бутылей. Затем, накрепко привязав бутыли к концам и середине принесенного дедом бревна, он кинул свой «спасательный круг» в озеро.
– Теперь и те, кто не умеет плавать, могут следовать за нами, – объявил он. – Хоть до самого центра озера!.. Мои бутыли тоже могут выдержать кое-какую тяжесть.
– Правильно! – одобрил Ашот Степанович, обнимая мальчика.
– Ну, готово? Раздевайтесь же скорее! – нетерпеливо потребовал Камо.
– Нет, еще не все готово, – возразил Армен. – Ты подумал о том, как мы опустим на дно озера этот полный керосина кувшин? – спросил он, испытующе поглядев на товарища.
Камо, рвавшийся вперед, как молодой, не объезженный еще конь, должен был сознаться, что о такой «мелочи» он и не подумал.
– Ведь керосин легче воды, и никто из нас не сумеет опустить кувшин на дно озера, – продолжал Армен.
– Подвяжем к кувшину камень, – предложил Сэто.
– Камень?.. Не надо. Керосин легче воды, это верно, но кувшин – тяжелее. Кувшин с налитым в него керосином будет тяжелее воды на килограмм, – сказал геолог, наскоро подсчитав в своей тетрадке разницу в удельном весе керосина и кувшина.
– Ну, готовы ли вы наконец? – нетерпеливо спросил Камо.
– Да, теперь можно сказать, что мы готовы, – ответил Армен.
– Разденемся и мы, – сказал Ашот Степанович своему товарищу – геологу. – Если мы не включимся в такой научный поход, много потеряем.
В ВОДОВОРОТЕ
Войдя в воду, ребята ухватились за бревно с бутылями и поплыли к середине озера. Здесь водоворот ощущался совершенно ясно. Из глубины озера поднимались пузыри, лопались, разбегались кольцами.
– Вот тут-то подводная река и начинается, – сказал Сэто. – Камо, отвяжи кувшин и дай мне. Я…
– Погоди, дай прежде обвяжем тебя веревкой… Вот так… – И Армен крепко обвязал Сэто веревкой вокруг пояса. – Глубоко ли здесь? – спросил он.
– Метра четыре.
Армен на глаз измерил веревку. В ней было больше пяти метров. Отвязав кувшин от бревна, Армен вручил его Сэто:
– Ну, можешь отправляться.
– Не бойся, я тебя держу за хвост, – засмеялся Грикор, взяв в руки конец веревки, обвязывавшей Сэто.
– Да, да, гляди, хвост мой не упусти, не то поток меня унесет, – сказал Сэто и, обняв кувшин левой рукой, нырнул вместе с ним в озеро в том самом месте, где оно бурлило.
Придерживаясь за плавучее бревно, все с волнением ожидали возвращения своего отважного товарища.
Кольца веревки, одним концом которой был обвязан Сэто, а другой остался у Грикора, быстро исчезли с поверхности воды. Наконец вся веревка ушла под воду и натянулась. Озеро всколыхнулось, пошло кругообразными волнами. Над его темной глубью вздувались и лопались большие воздушные пузыри.
– Что-то опаздывает… – в тревоге сказал Ашот Степанович.
– Нет… Хвост Сэто у меня в руках: начнет тонуть – вытащу, – попробовал пошутить Грикор, но вдруг посерьезнел и вскрикнул: – Веревка уходит!.. Камо, помоги, скорее! Сэто тащит меня за собой!
Камо бросился на помощь Грикору и тоже ухватился за веревку, но она с силой тянула их вниз.
Вот тут-то и пришли ребятам на помощь плавучее бревно деда и привязанные к нему пустые бутыли.
– Ребята, держитесь одной рукой за бревно, а свободной тяните веревку! – кричал Ашот Степанович. – Тяните не вверх, а вбок!
Соединенными усилиями все начали тянуть веревку.
Наконец она точно оторвалась от чего-то, уступила и пошла легко. Вскоре из воды появилась голова Сэто.
Вцепившись в бревно, Сэто упал на него грудью. Он тяжело дышал.
– К берегу! – крикнул Камо.
Добравшись до берега, ребята растерли, обсушили и одели товарища.
Когда Сэто пришел в себя, Камо нетерпеливо спросил его:
– Ну, что ты там под водой сделал?
– Керосин я отправил по адресу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41