С чего начать?» – думал каждый из них.
Жалкая, вялая древесная поросль, пробивавшаяся между камнями, привлекла внимание Армена.
– Ведь это дуб, – сказал он, сорвав один листок. – Как он сюда попал?
Отбросив несколько камней, Армен копнул киркой, в двух – трех местах разрыл каменистую землю и обнажил корень полуистлевшего, когда-то, по-видимому, гигантского дерева.
Тощие зеленые побеги пробивались из-под земли, беря начало от остатков этого корня.
Армен долго, в глубоком раздумье смотрел на эти побеги. Неожиданно его лицо радостно осветилось, и, посмотрев на товарищей, он воскликнул:
– Теперь я все понял! Здесь когда-то рос дуб-великан – вот остатки его корней. Макушка дерева доходила до середины скалы, до самой Пчелиной пещеры. По дубу люди поднимались наверх, в пещеры, по дереву они подняли и свое добро.
– А почему люди переселились в пещеры? – спросила Асмик.
– Спасаясь от врагов, конечно. Я знаю, что в наших горах люди жили в почти недоступных пещерах, – ответил за Армена Грикор.
– Что же сталось с дубом? – не унималась Асмик.
– Дуб, наверно, сожгла молния. Теперь тебе понятно? Ты ведь знаешь, каков наш Дали-даг? Солнце, ясный день, и вдруг – тучи, гром, гроза. Вот погляди – снова собираются тучи…
И в самом деле, тучи, скучившиеся на вершинах Дали-дага, быстро увеличивались и густели. Вскоре они покрыли все небо и плотным покрывалом нависли над Севаном. Молнии огненными бичами рассекали эту черную завесу, на мгновение оживляя своими отблесками мрачную поверхность озера.
Разразилась гроза.
Армен и Асмик успели укрыться под выступом скалы и с восторгом смотрели на ливший ручьями дождь.
– Это подарок моим птенчикам! – радовалась Асмик. – Ох, как хорошо им будет! Пруд наполнится водой… Как теперь утята и гусята будут купаться, плавать!
Они с Арменом уселись на камни, чувствуя, что скоро им из-под навеса скалы не уйти: дождь лил не ослабевая.
– Я больше не позволю брать воду из пруда для ячменного поля, – сказала Армену Асмик.
– Не позволишь? А план – с полгектара двадцать центнеров ячменя?.. Впрочем, воды теперь не нужно: после такого дождя мне ее до самой жатвы не понадобится… Грикор, чем ты там занят?
А Грикор стоял под проливным дождем, с наслаждением подставляя лицо его прохладным струям.
– Дайте освежиться! Разве от воды убегают?.. Вода – это бог в нашей земле, обожженной солнцем. Вот увидите, какая зелень появится после этого дождя, увидите, как телята наши на траву накинутся! Трава в поле даровая – будут пастись, жиреть. Осенью поведут телят на весы. Взвесят – и меня тоже попросят: «Грикор Овсепович, пожалуйте, получите и вы премию». Вот не было печали – тащись с хромой ногой за этой премией в колхозный склад и волоки ее домой! Да еще в хлеву место готовь для премиального теленка! – говорил Грикор, стараясь придать лицу пренебрежительное выражение.
– Грикор, иди сюда, ты насквозь промок, – умоляла его Асмик.
– Мне и тут хорошо!
Армен и Асмик силой втащили его под навес скалы. Здесь и сидели они, прижавшись друг к другу. А над ущельем гремел гром, короткими вспышками сверкали молнии, и на истомленную зноем и жаждой землю обильными струями лил дождь…
ПОХОД НА ЧАНЧАКАР
В селе газету с портретом Камо все друг у друга из рук вырывали. Попала она наконец и к старому охотнику.
– Иди-ка, поцелую тебя, мой львенок! – воскликнул дед, обнимая раскрасневшегося от радостного волнения мальчика.
Доволен был и Баграт. Юные натуралисты все время ощущали его заботливое внимание, хотя держался он с ними по-прежнему сурово. Теперь ему хотелось чем-нибудь отметить этот радостный для ребят день.
– Ну что ж, – сказал он, – придется отдать распоряжение, чтобы работникам фермы учитывали трудодни.
– Мало этого, дядя Баграт: принимай в колхоз новые семьи, – вышел вперед Грикор.
Председатель колхоза поглядел на него удивленно и сказал:
– Это что еще за новости? Какие семьи? В нашем селе, мой милый, коллективизация была проведена тогда, когда тебя и на свете еще не было.
– Пчелиные семьи, дядя Баграт! С чадами и домочадцами и складами меда.
– А, с Чанчакара! – догадался Баграт. – Милости просим, пусть приходят. Только я не верю, чтобы вам удалось… Ты что? – обратился он к подошедшему бригадиру Овсепу. – Говоришь, сенокосилки и косы готовы?.. Идем. Пока своими глазами не увижу – не позволю брать в поле.
Председатель вместе с бригадиром ушел.
– Что, братья ученые, пойдем на заре? – спросил Грикор.
– Пойдем, – ответил Камо. – Не проспите.
Прислушиваясь к разговору, около них вертелся Артуш.
– Подумаешь, научную экспедицию организуют! – съязвил он. – Мы, значит, жили тут дураки дураками и ничего не знали о наших древностях, а он, видите ли, приехал из города и сделал открытие…
– Что тебя тревожит? – сказал Камо, посмотрев в упор в глаза Артушу.
– «Что, что»!.. – смутился Артуш. – Вот то, что ты бессмыслицы вбиваешь ребятам в голову.
– А ты береги свою голову… Чего злишься? Тебя не раз звали, а ты и сам не идешь и другим ребятам головы мутишь… Идем! Грикор, пойди уговори Арама Михайловича пойти с нами.
– Арам Михайлович вам не пара, – сказал Артуш. – Он человек умный.
– Это правда, он человек умный и очень серьезный и будет заниматься с нами серьезными делами. Мы, пожалуй, при его помощи найдем не только древности, а и руды, как нашли их алтайские пионеры, – сказал Камо.
– Сравнил! – усмехнулся Артуш. – Это тебе не Алтай, а Дали-даг.
– А разве ты не знаешь, что горы Малого Кавказского хребта тоже очень богаты рудами? – спросил Камо.
– Поди добудь! Там золото только и ждет, чтобы ты пришел и взял его!
– Может быть, мы найдем там кое-что и поважнее золота… Идем!
– Не пойму, что у тебя в животе сосет? – оглянувшись, сказал Артушу Грикор. – Когда перестанет – приходи, будем работать вместе.

* * *
– Ну, пчельник у нас уже есть. Заведую им я, а дедушка – старший пчеловод, и он же сторож. Он будет по ночам охранять мед от медведя и куницы, – объявил Грикор, когда наши юные натуралисты, измученные, добрались наконец до старого дуба.
– Я дошел до дедовской границы, – сказал дед Асатур, останавливаясь под дубом. Сняв с головы папаху, он отирал ею обильно струившийся со лба пот.
– А вот сейчас ты ее перешагнешь, – улыбаясь, сказал Арам Михайлович.
– Я?.. Я перешагну границу, дальше которой не ходили мои деды?..
– Да, ты. Ты ведь уже перешел ее.
– Когда? Как?..
– Когда вошел в колхоз и стал в нем передовым человеком. Когда перестал ходить в церковь – вот уже двадцать лет. Когда вот с этими комсомольцами начал дружить… Да, дед, ты от своих дедов давно далеко вперед ушел. Перейди уж и эту границу… – И учитель, взяв старика под руку, повел его вперед.
– Ур-ра-а!.. Дедушка перешел границу! – закричали ребята и вслед за Арамом Михайловичем и стариком начали подниматься по крутой тропинке, ведущей на вершину Чанчакара.
Подъем был тяжелый. Но вот они добрались и до вершины. Дувший с Севана ветер освежил покрытые потом лица наших путников.
Севан был виден отсюда весь, от берега до берега. Воды его сначала были синими, но, когда взошло солнце, они стали светло-голубыми, а гребешки волн засверкали так, словно по широкой глади озера невидимая рука разлила поток расплавленного серебра.
Часть Севана еще казалась темной, но тучи быстро уносились на запад, и зеркало озера становилось все более прозрачным и радостным.
– Поглядите, поглядите, какая большая чайка! – вскрикнула Асмик.
– Ну что ты, это парусник рыбтреста, – сказал Армен. – А ведь и в самом деле похож на гигантскую чайку!
Суденышко неслось под белым парусом посередине озера, а за ним тянулся длинный пенистый след.
В то время как внимание ребят было занято озером, Чамбар рыскал по каменистым расщелинам, вспугивая куропаток, встречавших пением восход зари.
– Дедушка, – окликнул старого охотника Грикор и сделал вид, будто стреляет из ружья, – что ты думаешь о куропатках?
– Пусть живут: птенцы у них, – тепло улыбнулся старик.
А куропаток вокруг было так много и такой они задали концерт, что ребята заслушались и забыли о том важном деле, которое привело их на вершину Чанчакара.
– Ну, начнем! – первым опомнился Арам Михайлович.
Он внимательно оглядывал скалы, определяя их высоту. Укрепив в камнях конец веревочной лестницы, Арам Михайлович осторожно спустил ее на выступ у входа в пещеру. Вход этот был просторен и выходил на карниз шириной около четырех метров. Конец лестницы сложился на нем гармошкой.
– Ну, значит, отсюда до пещеры меньше шестидесяти метров, – сказал учитель. – Поглядите, сколько веревки осталось.
Приближался момент спуска. Тревожное чувство охватило ребят. То ли это было чувство боязни, то ли знакомое охотнику напряжение, когда с замиранием сердца он ожидает появления зверя.
Первым подошел к лестнице учитель, но Камо остановил его:
– Позвольте мне, Арам Михайлович, я спущусь раньше.
– Тебе, конечно, это легче, чем мне, – сказал учитель, оглядывая гибкую фигурку мальчика, – но я несу ответственность за всех вас и обязан спуститься первым.
– Арам, родной, а нельзя ли, чтобы никто из вас не лазил в эту проклятую пещеру? – взмолился дед. – Ведь постель сатаны как раз там сложена.
Ребята засмеялись.
– Не бойся, дедушка, – положил ему руку на плечо Арам Михайлович. – Я такие постели уже видел. Когда я был студентом, профессор Севян взял меня с собой в археологическую экспедицию. В Дзорагетском ущелье, книзу от села Агарак – это в Степанаванском районе, – пастухи показали нам одну почти недоступную пещеру, в глубине которой виднелась такая же, как на Дали-даге, горка тюфяков и одеял. С большим трудом мы добрались туда. Никаких дэвов там, конечно, не было – постели оставили люди, они когда-то, давно-давно, жили в пещере. Там со мной большая неприятность случилась: толкнул я нечаянно кладку, а она и рассыпалась в пыль… Так бывает с очень старыми вещами. До сих пор не могу забыть, как рассердился тогда профессор!..
Арам Михайлович подошел к краю скалы и поставил ногу на перекладину лестницы.
Асмик отвернулась. Мальчики в волнении следили за учителем.
Переступая со ступеньки на ступеньку, Арам Михайлович спускался по лестнице лицом к скале, спиной к пропасти.
Вскоре он исчез из виду. Лишь по тому, как дрожал конец лестницы, привязанный к утесу, можно было понять, что учитель продолжает спускаться.
Наконец лестница перестала трястись.
– Дедушка, он уже добрался! – закричал Камо и наклонился над пропастью.
Дед осторожно, держась за камни, тоже наклонился и увидел учителя. Стоя на карнизе, Арам Михайлович надевал себе на голову сетку, защищавшую от пчел.
Отвернувшись от ребят, дед тайком перекрестился, что, однако, не укрылось от зорких глаз Грикора.
– Ну, теперь можно быть спокойными: душе Арама Михайловича сатана больше не страшен, – сказал он товарищам, лукаво покосившись на старика.
Мальчики, приободрившись, решили последовать за учителем. Но кто первый?
Тут дед Асатур выступил вперед и, положив руку на кинжал, сказал:
– Что же, по-вашему, внук охотника Асатура позволит кому-либо первым идти навстречу опасности?
Камо, смеясь, обнял деда, приподнял его, покружил и снова поставил на землю.
– Рыцарская кровь течет в жилах моего дедушки! – пошутил он.
Став на лестницу, Камо быстро спустился в пещеру.
Увидев его на карнизе, Асмик радостно захлопала в ладоши и закричала: «Браво!»
Чамбар, взбудораженный необычайной прогулкой, сломя голову носился по вершине скалы, лаял и свешивал голову вниз, высматривая, куда ушли Арам Михайлович и Камо.
Асмик вопросительно посмотрела на товарищей: «Ну, чья же теперь очередь?»
Армен, все время пугливо сторонившийся пропасти, не выдержав этого взгляда, пошел было к лестнице, но Асмик схватила его за руку. Остановила она и Грикора.
– Ты тоже останься, Грикор, – сказала она, глядя на поврежденную ногу мальчика. – Можешь растеряться… Тебе трудно будет…
– Что? Нога?.. – поднял брови Грикор. – Ты так сладко говоришь, что будь я без ног и то бы спустился.
– Нет, нет, не надо! – взмолилась Асмик. – Может беда случиться…
– Вот как раз я и хочу, чтобы случилась, чтобы и другая моя нога сломалась. Пусть заноет у тебя сердечко! Начнешь жалеть, перевязывать, ухаживать, – продолжал шутить Грикор, а сам уже взялся за конец лестницы.
Асмик поглядела на него строго-престрого.
– Ну, раз ты так зло на меня смотришь, возьму, да и брошусь с горы в пропасть, – сделав обиженное лицо, сказал Грикор и кинулся к лестнице.
Спустился Грикор с такой быстротой, что Асмик показалось, будто он и в самом деле бросился в пропасть.
– Ай, дедушка! – вскрикнула она и прижалась к старику.
Обеспокоился и Армен. Но через несколько минут снизу донеслись радостные возгласы Грикора:
– Голубчики мои, жизнь отдам за ваши песенки, за ваши золотые вкусненькие соты!.. Погодите-ка, всех вас в колхоз заберу…
Настала ничем не нарушаемая тишина. Затем снова послышался восторженный голос Грикора:
– Ребята, ребята! Асмик, Армен! Самое сладкое, что только есть в мире, находится здесь!.. Ну и мед! Не мед, а литое золото, и воск – не воск, а настоящий янтарь!
Грикор скрылся в пещере. Оставшиеся наверху с волнением ожидали, что будет дальше.
Через несколько минут Грикор опять появился на карнизе.
– Тут тысячу лет назад люди жили! – кричал он. – Чего-чего только у стен не навалено: горшки, кинжалы, черепа, кости… Ей-же-ей, сгори мой дом!
Вслед за Грикором из пещеры выглянул Камо и, увидев склонившиеся над пропастью головы деда Асатура и Армена, закричал:
– Идите назад, в ущелье! Мы будем опускать туда наши находки.
Воспользуемся временем, пока дед Асатур, Армен, Асмик и Чамбар спускаются со скалы, и заглянем в пещеру. Что-то нашли здесь наши герои?
В ТАИНСТВЕННЫХ ПЕЩЕРАХ
Арам Михайлович и ребята стояли на карнизе и теперь уже вблизи рассматривали стены Чанчакара. Налево от них была видна пещера, перед которой носилась туча встревоженных пчел. Часть их перелетела на карниз и угрожающе жужжала над головами незваных гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41