Короткая стрижка "ежиком", ничего не
выражающее лицо - словно перед нами был андроид. Только у робота не бывает
шрамов, а у этого на правой щеке виднелась свежая глубокая царапина, а под
подбородком красовались плохо зажившие безобразные рубцы.
Правой рукой человек со шрамами держал ган без приклада, оснащенный
тройным магазином. Неизвестному, судя по всему, было не тяжело удерживать
его одной рукой - так обычным людям не тяжело держать ложку. Он не
рисовался перед нами: просто левая рука его висела плетью, и начиная от
локтя до пальцев по ней струилась кровь.
- Кто такие? - хрипло спросил незнакомец.
Так мы ему и сказали!..
Бык не стал больше терять времени на знакомство, а сделал движение
вниз, хорошо известное нам по учебным занятиям. Движение было неуловимым
или почти неуловимым - но не для этого типа с WG наперевес. Суетиться он
не собирался. Он только увел корпус в сторону ровно на столько, чтобы
метательный вибронож прожужжал у его плеча и спилил за спиной средней
толщины березу.
- Дуралей же ты, братец, - сказал Он вместо того, чтобы выстрелить. -
И откуда вы только взялись, такие нервные и глупые?
Судя по всему, он был один, и не сидело в кустах еще полвзвода
автоматчиков. Уже легче...
- Ладно, можете расслабиться, - не дождавшись ответа, сказал
незнакомец, опустил свой ган и сел на траву. - Не похожи вы на "южных",
так что садитесь - потолкуем.
По знаку лейтенанта мы последовали этому совету.
- Вы - Быков? - неожиданно спросил неизвестный лейтенанта.
Бык молча играл желваками.
- Не играйте вы в кошки-мышки, братцы, - усмехнулся человек, сидевший
напротив нас, и я с трудом подавил желание тут же записать новое
выражение. - У нас очень мало времени... Просто мне сказали, что вслед за
нашей группой в случае чего пойдет Быков со своими ребятами.
- Моя фамилия - Бикофф, - сказал лейтенант.
- Какая разница? Тут другое важно... Почему-то вас меньше, чем я
ожидал. Обычно в группах бывает человек по десять, не так ли?
- Так и было, - подтвердил Бык.
- Понял... Что ж, война...
Мы переглянулись.
- Давно воюете? - осведомился наш командир.
Незнакомец усмехнулся:
- А вы?
- До вчерашнего дня, - медленно проговорил Бык, - я считал, что идут
учения.
- Значит, вы действительно те, за кого себя выдаете, - удовлетворенно
кивнул незнакомец.
- Ничего не понимаю, - сказал я. - Может быть, объясните нам, в конце
концов, что происходит?
- Что там объяснять? - пожал плечами незнакомец. - Просто идет
война...
- Хренотень какая-то! - не выдержал Канцевич.
- И против кого вы воюете? - вмешался в разговор Корреспондент. - А
самое главное - из-за чего?
- Бросьте вы задавать дурацкие вопросы, - сказал человек с автоматом.
- Нет времени... И у меня, и тем более - у вас. Вы лучше вот что зарубите
себе на носу: Объект надо уничтожить во что бы то ни стало! Завтра утром с
него будет нанесен удар ракетами с ядерными и химическими боеголовками не
только по нашим войскам, но и по населенным пунктам в оперативной глубине.
Сами понимаете, чем может увенчаться подобная вакханалия!
При отправке на задание вам, конечно же, ничего не сказали, продолжал
он. Но первой была наша группа, а вы должны были дублировать нас. Сначала
нам везло, но в пяти километрах отсюда мы напоролись на дозор противника,
и уйти живым из этой месиловки удалось только мне. И я ждал вас, чтобы
предупредить... чтобы вы не повторили наших ошибок... противник усилил
охрану...
Речь незнакомца делалась все более отрывочной, и в конце концов он
зашелся странным, булькающим кашлем.
- А ты уверен, что мы сможем прорваться к Объекту? - с сомнением
спросил Бык.
- Комп-планшет есть? - вместо ответа спросил неизвестный. - Давай,
покажу расположение их дозоров и систему охранения - то, что мы сумели
узнать ценой собственной шкуры...
- Показывай, - сказал Бык, включая комп-планшет.
- Смотри... Вот здесь, за болотом, дозоры расположены в шахматном
порядке... Вот тут у них сидят на деревьях снайперы... Там - минные поля и
система инфракрасных датчиков для обнаружения движущихся объектов...
Пройти вам с этой стороны будет трудновато, но это единственный путь к
Объекту. Меньше охраняется другое направление - вот здесь. Но туда вообще
лучше не соваться: радиоактивная зона третьей категории... Недавно там был
сбит наш "Ястреб", а к его крыльям, как назло, было подвешено две ядерных
штучки - ну, и ахнуло так, что на десятки километров вокруг все стало
черным!..
- Ты уверен в этом? - скептически осведомился лейтенант.
- Еще бы! Там все дозиметры зашкаливает со страшной силой!
- Ну, а пройти-то там все-таки можно? - настаивал Бык.
- Можно, - усмехнулся незнакомец. - Если жить надоело!
- Ясно. - Лейтенант свернул планшет и поглядел на нас. - Что скажет
народ?
- "Раз надо - так "да", сказала тетя Соня, когда после двадцатилетней
разлуки встретила свою первую любовь Ленчика Носа, и тот с ходу сделал ей
предложение, - витиевато выразился Канцевич.
В моей голове словно возник стоп-кадр документальной хроники: мирный
город, очень похожий на Лиссабон, разрушенный почти до основания
ракетно-ядерным ударом, и я сказал:
- Антон Флажелу готов, мой лейтенант, выполнить любые... - русское
слово "задачи" из головы вылетело, пришлось заменить его английским
синонимом, - любые "мишенс"!
И тут Корреспондент вскочил.
- Вы что - опупели?! - почему-то зловещим шепотом вскричал он. - Да
какое вы имеете право?.. Это же не компьютерные игры, поймите!.. Это -
война, и если вы согласитесь, то вам придется вступить в нее и убивать!..
Убивать людей - таких же, как вы! Вы хоть знаете, кто с кем и за какие
идеалы воюет?
- Красиво говоришь, писатель, - процедил сквозь зубы Бык,
сощурившись. - И что же ты предлагаешь? Устроить братание с противником?
- А вы уверены, Евгений, что мы столкнулись с противником? Почему вы
считаете, что это - агрессор и что мы всего лишь обороняемся? Лично я
очень в этом сомневаюсь! К тому же, война - это всегда жестокость, а жизнь
научила меня одной простой аксиоме: никому не позволено быть жестоким по
отношению к другим людям! Ради чего бы то ни было!
- Даже ради защиты своих близких? - спросил Канцевич.
- Какие вы все остолопы! - взорвался Рамиров. - И как только до вас
не дойдет, что убийство и на войне не перестает быть убийством?! Это те,
кому нужно с помощью войны решить свои шкурные проблемы, дурачат вас
красивыми словами о воинском долге, о защите Отечества, о национальных
интересах и тому подобное!.. И вы им верите и служите, и вы играете в эти
грязные игры с чистой совестью!.. Но запомните: убивая "во имя жизни", вы
в то же время убиваете эту самую жизнь и, прежде всего, - свою
собственную! Вас объявят героями сейчас, но пройдет пять, десять, двадцать
лет - и вас будут мучить кошмары, потому что вы осознаете, кто вы есть на
самом деле - убийцы!..
Рамиров, тяжело дыша, перевел дыхание. Таким мы еще его не видели.
Наверное, Одессит вспомнил в этот момент своего деда, ветерана второй
мировой войны (русские называют ее "Великой Отечественной"), потому что
разъяренно выпалил:
- Послушай, ты!.. Попробовал бы ты сказать такое в сорок первом году
прошлого века! Или в сорок пятом! Попробовал бы ты сказать это в лицо тем,
кто вернулся с войны слепым, оглохшим от контузий, без рук-без ног,
изрешеченным осколками!.. И если бы ты заикнулся об этом в присутствии
моего деда, которого травили овчарками в Освенциме, он бы плюнул тебе в
рожу, а я... я бы удавил тебя голыми руками!..
- Успокойся, Слава, - взял Одессита за рукав Бикофф. - Не трать зря
нервные клеточки и время на этого толстовца!
До сих пор оторопело слушавший наш морально-нравственный диспут
человек с WG словно очнулся и, не сводя застывшего взгляда с Рамирова,
подтянул к себе ган поближе.
- Пацифист, значит? - задыхаясь, прохрипел он. - Да из-за таких, как
вы, все и началось! Ненавижу вас, умников и пустобрехов!..
Он угрожающе щелкнул затвором, но лейтенант схватил его за руку.
- Остынь, приятель, - посоветовал он. - Не то нам придется потом
отвечать за этого гаврика-гуманиста... Ты идешь с нами?
Человек с автоматом обмяк. Лицо его посерело и осунулось под слоем
загара и коркой грязи.
- Идите, лейтенант, одни, - сказал он. - Я свое... уже... отвоевал...
Последние слова его были чуть слышны. WG выпал из его руки, а изо
рта, вместе с пузыристой пеной, неожиданно хлынула кровь.
- Канцевич, укол! Быстрее! - заорал Бык, но не успел Одессит
расстегнуть свой вещмешок, как незнакомец рухнул боком на траву.
Умер он мгновенно.
- У него осколок в спине сидел, - сказал Канцевич, осмотрев тело. -
Под повязкой... Силен мужик был!
И снял берет.
- Пошли, ребята, - сказал Бикофф.
- Мы не будем его хоронить? - удивился я.
- Некогда, - буркнул командир.
Он взглянул исподлобья на журналиста.
- Может, останешься, а, писатель? И в дерьмо не влезешь, и нам обузой
не будешь... Или как?
Рамиров закусил губу.
- Или как, - утвердительно отозвался он и добавил: - Ни черта вы так
и не поняли, лейтенант!
- Только одно учти, - жестко сказал Бык. - Если погорим по твоей
милости - лично пристрелю тебя как предателя, понял?
- Вот-вот, - уже успокоившись, проворчал Корреспондент. - Чуть что -
вы сразу хватаетесь за оружие. "Добро должно быть с кулаками"... Но не с
оружием же, черт возьми!
Секунду лейтенант смотрел как бы сквозь Рамирова, потом разжал свои
пудовые кулачища и повел нас дальше по лесу.
Мне казалось, что болото никогда не закончится. И когда мы,
перепачкавшись до пояса в вонючей жиже, стали выбираться из топкой
трясины, Одессит, который шел последним, вдруг оступился и по горло
провалился в черную воду.
Тонул он профессионально. Вокруг были начеку многочисленные дозоры
противника, и поэтому Слава даже не пикнул. Все наши попытки вытянуть его
оказались тщетными. Одессит успел только передать командиру свой ган с
подсумком и "горб" с взрывчаткой, а через несколько секунд над его головой
сомкнулась смрадная топь, и на поверхности закачались, лопаясь, большие
пузыри воздуха...
- Как же так, Слава? - сказал я непослушными губами. - Зачем так
нелепо?.. Это не правильно, Одессит!..
Бык же не проронил ни слова. Корреспондент хотел что-то сказать, но
передумал и молча взял у командира из рук ган и вещмешок Канцевича.

МИЛИТАР ИОСИФ ГУВХ ("АББРЕВИАТУРА")
Они обложили нас с трех сторон плотным кольцом и не давали поднять
головы. Казалось, что и воздух уже состоит не из молекул водорода и
кислорода, как известно любому школьнику, а из шариков свинца и стали,
беспорядочно циркулирующих подобно броуновскому движению атомов. Феномен
был, конечно, чисто психологический, а не физический, но легче от этого
нам не было. Нисколько нам не нравился этот самый феномен. Олегу - больше
всех, потому что его успели ранить в плечо, времени на перевязку не было,
и Сибиряк только судорожно дергался при каждом резком движении рукой,
роняя на густую траву капли крови.
Противника насчитывалось до роты. На трех тяжелых бронетранспортерах.
Атаковали нас грамотно: под прикрытием пулеметного огня, короткими
перебежками, постепенно затягивая петлю окружения на наших глотках, чтобы
не дать нам ни малейшего шанса на прорыв. Откровенно говоря, мы и сами на
это уже не надеялись. А уходить было позарез необходимо, и не на все
четыре стороны, а в направлении вертолетной площадки, до которой было еще
добрых пять километров с гаком. Час неторопливой, по нашим понятиям,
ходьбы...
Решение пришло в мою голову тогда, когда я в очередной раз обложил
всеми ругательствами, которые узнал с момента рождения по настоящее время,
те бронированные дуры, что медленно надвигались на нас, сбивая, словно
спички, деревья. Это решение было таким сумасшедшим, что сначала выглядело
как бред в состоянии аффекта, но потом я понял, что именно его
несуразность подобной затеи могла дать шанс на успех.
Когда человека припирают к стене и подносят к его беззащитному горлу
лезвие ножа, бедняге ничего не остается, кроме как выкинуть такую фортель,
которая и в голову не может прийти нападающему.
Идея возникла у меня, когда я заметил, что из башни одного из
бэтээров торчат усики антенны. Антенна означает связь. А ведь с помощью
связи можно попытаться вызвать средство более скороходное, чем "свои
двои".
- Олег, - позвал я Гаркавку. - Слушай меня внимательно!
Но Олег не ответил. Он лежал, закатив глаза, и некогда было
разбираться - то ли в него опять угодил кусочек свинца, то ли он просто
впал в шок от потери крови...
Я повернулся к Белорусу и Эсаулу.
- Мужики, - прокричал я, стараясь перекрыть голосом грохот автоматных
очередей, - прикройте меня!
- Ты куда? - удивился Ромпало.
- Туда. - Я ткнул пальцем в бронетранспортер, который подполз к нам
уже метров на пятьдесят.
Трава перед нами буквально под корень срезалась веером пулеметных
очередей, будто здесь прошлась невидимая, но очень мощная сенокосилка.
- Зачем? - ошарашенно осведомился даргинец.
От удивления он даже забыл, что нужно нажимать на спусковой крючок.
- Есть идея, - крикнул я. - Ты, главное, - стреляй побольше!..
В нашем положении не хватало только, чтобы я в течение получаса
старательно разжевывал им свой замысел!.. Оставалось надеяться, что
друзья-товарищи поверят мне на слово.
Перекатившись за ближайшую ель, я взметнулся вверх в прыжке и,
ухватившись за нижнюю ветвь, вышел в упор гимнастическим приемом,
вызывающим отвращение у всех новобранцев - "подъемом переворотом".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36