Мандраж заразителен, как корь. Чем больше я вслушивался в лай, тем
мне все больше становилось зябко.
- Я собак боюсь, Свирь! - вдруг признался шепотом Глазов. - В детстве
одна шавка тяпнула за лодыжку, так с тех пор на дух не переношу псиную
породу!
- Ничего, ничего, - постарался подбодрить я своего напарника. -
Сегодня вечером уже будешь медсестер по заднице гладить в госпитале!.. Да
и не будут они псов на нас спускать - что они, дурные совсем, что ли?
Мы приготовили "ганы" к бою и стали ждать. Ничего другого все равно
не оставалось делать.
Когда лай стал уже совсем близким, я, наконец, увидел тех, кто нас
преследовал. Их оказалось не меньше взвода. Пехота-матушка, никакой не
спецотряд. Руководил ими тоже лейтенант. Собаки мчались впереди цепи
прочесывания, натягивая длинные поводки. Это были настоящие породистые
мастиффы, а не шавки. Было их всего десять, но каждая лаяла за троих...
Лица милитаров были такими знакомо-русскими, что я сразу успокоился.
Правда, тревожило меня в тот момент что-то, но я не мог осознать, что
именно...
Мы подпустили всю эту ватагу метров на пятьдесят и одновременно
открыли "огонь" длинными очередями. То, что произошло потом, не
поддавалось никакому объяснению.
В цепи силуэтов, мелькавших за деревьями, возникло сильное
замешательство, кое-кто упал. Сначала я не понял, зачем им понадобилось
так падать, будто в кино, изображая собой трупы. Наверное, это - по
вводной Посредника, подумал я и лишь теперь понял, что меня встревожило.
Нигде не было видно Посредника, этого вездесущего офицера с белой
повязкой на рукаве и вечно невозмутимой физиономией (что давало пищу
всяким сплетням в армейской среде: например, утверждали, будто бы
Посредники - роботы, коих штампуют по спецзаказу еврофилиалы "Панасоник" и
"Джей-Ви-Си"; но, конечно же, это было вранье чистой воды).
Мы продолжали стрелять, и они залегли. Кто-то что-то кричал, стараясь
перекричать лай собак.
А потом они решили, что настал их черед пострелять.
Над головой тонко пропела невидимая птичка, но я не сразу врубился,
какой она породы, а когда до меня это дошло - сердце ухнуло в пятки.
Одна из пуль сколола щепку со ствола сосны рядом с моим виском и,
недовольно визжа, словно жалуясь кому-то на промах, рикошетом ушла в
кусты.
ОНИ СТРЕЛЯЛИ В НАС БОЕВЫМИ!..
Мы ткнулись носами в еще влажную от росы траву и обалдело
переглянулись.
- Вот с-сволочи! - сказал Глаз, начиная по своему обыкновению нервно
заикаться. - Чуть в лоб мне не засадили!.. И куда только их П-Посредник
смотрит?!
Я не раз участвовал в учениях, в том числе - и с боевой стрельбой. Но
реальные боеприпасы применялись на них всегда только по фанерным мишеням
да макетам, изображающим "противника". А когда нужно было создать
видимость перестрелки, стрельба велась исключительно холостыми
патронами...
Ни я, ни Глаз в тот момент еще не осознали нависшую над нами
опасность. Нам все казалось, что противник палит боевыми по какой-то
ошибке, недосмотру... Меткости у наступавших, конечно, не было никакой, а
про лазерные прицелы они, видно, еще и слыхом не слыхивали, но все-таки
валяться под обстрелом было не очень-то приятно.
Вскоре мне надоело изображать собой мишень на стрельбище, и с криком:
"Эй, земляки, вы что - с ума посходили?" - выпустил длинную очередь по
другому краю поляны. По деревьям будто стегнули невидимым кнутом, сбивая
листья и ветки, а у "южных" кто-то страшно взвыл и тут же смолк.
Так мог кричать только тяжелораненый.
И тут до меня, наконец, дошло.
Я отстегнул дрожащими пальцами магазин своего СМГ, и мои короткие
волосы встали дыбом под беретом.
ПАТРОНЫ В МОЕМ ГАНЕ ТОЖЕ БЫЛИ НАСТОЯЩИМИ. Значит, я действительно
кого-то ранил, а, может быть, и убил!
- Глаз, - чужим голосом сказал я. - Посмотри-ка сюда, Глаз!..
Но мой напарник молчал. Он тупо уставился в белесое небо одним
глазом, потому что второй вытек с кровью от попадания пули. "Роковой
оказалась у Сашки фамилия", почему-то сразу подумалось мне.
- Вот, значит, как, - зачем-то сказал я, и мои пальцы сами вставили
магазин на место.
А дальше начался какой-то бред. Нет, это было реальностью, которая
абсолютно не укладывалась в сознании, а представлялась жутким сном наяву.
И, словно во сне, в памяти откладывались лишь некоторые фрагменты
происходившего со мной. Я действовал как робот - скорее всего, под
влиянием психологического шока - но все получалось значительно удачнее,
чем на тренировках. В моих движениях сам собой появился автоматизм, и
оказалось, что тело мое само знает, куда и как ему переместиться, чтобы
остаться целым и в то же время поразить врага. Словно мне и раньше
приходилось попадать в подобные передряги!..
И я стрелял - много, целясь и не целясь, навскидку, вкруговую, лежа,
сидя, с плеча, от пояса, по-всякому - чтобы убить ИХ побольше. Глаза
застилал непонятно откуда взявшийся туман, и было трудно проверить, в кого
я попал, а в кого - нет...
Видимо, Они во что бы то ни стало стремились взять меня живьем,
потому что вскоре перестали тратить боеприпасы и спустили на меня собак, а
сами стали окружать меня, подползая с разных сторон.
Трех овчарок я успел шлепнуть одиночными, еще штук пять снял
короткими очередями, а когда менял опустевший магазин, последняя псина
взметнулась из кустов в прыжке, целя мне в горло.
Не помню, как мне удалось зарезать ее штык-ножом, помню только, что я
весь был в крови - то ли своей, то ли собачьей... А потом опять открыл
огонь по ползущим и перебегающим фигурам и стал, прыгая от дерева к
дереву, отходить в лес.
Далеко уйти мне, однако, не дали.
Вынырнув из тумана, на меня бросились сразу трое, стараясь сбить меня
с ног и скрутить в бараний рог.
У них ничего не вышло бы, если бы их даже оказалось не трое, а
пятеро!.. Одного - самого амбалистого - я швырнул через себя "мельницей"
так, что он влупился всей своей массой в корявый ствол березы. Отбив
приклад другого, я дотянулся в "растяжке" носком своего десантного сапожка
до его подбородка. Третий отскочил и направил на меня дуло "гана".
У меня опустились руки: третьим в этой компании оказался не кто иной,
как мой закадычный школьный дружок Леха Богомазов. Дружили мы с ним с того
возраста, когда запросто ходят под стол...
- Леха, - сказал я. - Ты что, Леха?.. Это же я, Тарас, не узнаешь?!
Лишь на секунду в светлых глазах Лехи промелькнуло нечто осмысленное
- возможно, смутное воспоминание о том, как мы с ним сидели за одной
партой - и тут же исчезло. Он сжал автомат так, что побелели пальцы.
- Леха! - в отчаянии заорал я. - Неужели ты убьешь меня?!
Его указательный палец лег на гашетку. Ах, так?!.
Выстрелили мы одновременно. Почти одновременно, но он стрелял уже
будучи мертвым и поэтому не попал мне в лоб... Меня только сильно толкнуло
в грудь, и я оперся спиной на березовый ствол.
Как в замедленном кинофильме, из-за деревьев выпрыгивали
предвкушающие кровь громадные псы, за ними маячили бледные лица солдат...
Неизвестно, чьих солдат. Врагов...
Откуда ни возьмись, в моей руке оказалась граната. Не учебная
болванка и не имитационный пиропакет, а боевая вакуумная граната типа
"три-а", и когда овчарки навалились на меня тяжелой, вонючей, злобной
массой, я выдернул чеку и разжал кулак...

ТРЕТИЙ СЕРЖАНТ ОЛЕГ ГАРКАВКА (КЛИЧКА - "СИБИРЯК")
Солнце было уже высоко, когда лейтенант резко остановился и поднял
руку. В комп-планшете у него пискнул и замигал индикатор тревоги. Мы
замерли, стараясь ни звуком не выдать своего существования. Эсаул даже не
успел поставить одну ногу на землю и теперь напоминал цаплю, охотящуюся за
лягушками. Сходство с этой птицей усиливалось благодаря выдающему носу
даргинца - "шнобелю", по выражению Канцевича.
Я осторожно покосился на Одессита, встретился с ним взглядом, указал
ему глазами на позу Эсаула, и Канцевич тоже расплылся в улыбке.
Бык подал условный знак: "Дозорные - вперед", и Ромпало с Большим
Камнем неслышно исчезли за густой завесой леса.
Большим Камнем мы прозвали Артура Абакалова с его же подачи. Где-то
он умудрился вычитать, что именно так буквально переводится его имя с
сербохорватского языка, и довел это лингвистическое открытие до всей
роты...
Вернулись Белорус и Артур через несколько минут.
- В сотне метров - болото. Там засада, - коротко доложил Ромпало
командиру. - Не иначе, нас поджидают.
- Сколько их? - осведомился Бык.
- Человек пятьдесят. Спецназ, - сказал Артур.
- О, шит! - энергично ругнулся лейтенант. - Без шума не обойдемся, а
это нам ни к чему. К тому же, время... До момента "эйч" - всего двенадцать
часов!
Он бросил в комп-планшет беглый взгляд, и лицо его прояснилось.
- За мной, бойз, - бросил он через плечо, и мы опять окунулись в лес,
забирая круто влево.
Мысленно я сделал ручкой тем бедолагам, которые обречены были стать
жертвами огромных и осатаневших от голодухи болотных комаров. Хотя...
Странно: до сих пор я не заметил в окружающих дебрях ни одного комара.
Опыляли, что ли, весь этот лес, чтобы создать для нас удобства? Ладно, бог
с ними, с комарами и мошкарой - нет их, нам еще лучше!.. Вот вещмешок
что-то потяжелел. Устал я, что ли? На тренировочных марш-бросках не
уставал так, как сейчас...
Лес начинал редеть. Вскоре мы продвигались по пронизанным солнечными
лучами перелескам. Небо прояснялось, но за горизонтом вовсю громыхало -
грозы нам только еще не хватало! Видно, господь Бог решил, что служба нам
медом кажется...
Лес внезапно оборвался, и открылось довольно обширное поле.
Мы залегли. Бык достал лазерный бинокль-дальномер, но и без его
мощной оптики нам было видно все, как на ладони.
И этому зрелищу отказывались верить глаза.
Поле было изрыто огромными воронками, трава была на нем в разных
местах выжжена. Наверняка не меньше двух тяжелых гаубичных дивизионов
старательно расстреливали поле кумулятивными и термитными снарядами, а,
вернее, не поле, а то, что по нему двигалось - танки на воздушной подушке.
Силуэты танков были знакомыми: "Альфа-74", но в каком виде!..
Всего на поле осталось двенадцать машин. С сорванными башнями, со
страшными дырами в бортах от кумулятивных снарядов, с распущенными лентами
драйв-гусениц, они чернели бесполезными грудами обгоревшей, расплавленной
и изуродованной брони, накренившись на краю воронок, задрав к небу дула
лазерных пушек, некоторые танки вообще были перевернуты попаданиями вверх
гусеницами... Танки, видимо, атаковали в южном направлении, где виднелись
полузасыпанные, расплющенные окопы и траншеи, искореженные до
неузнаваемости остовы блинкерных орудий и спутанные клубки еще не успевшей
поржаветь колючей проволоки...
Мы с ребятами недоуменно переглянулись. Артиллерийско-танковая дуэль,
совсем недавно состоявшаяся на этом поле, не очень-то походила на учебный
бой. Здесь было жестокое и кровавое сражение, и мне даже показалось, будто
я слышу крики раненых и разрывы снарядов, надсадный вой танковых
двигателей и какофонию стрельбы...
- Шо это за базар? - спросил в пространство Одессит.
Лейтенант жестом приказал ему заткнуться и повел нас по опушке леса в
обход страшного поля. Он почти бежал, и мы старались не отставать от него.
Корреспондент умудрялся на ходу что-то набирать в своем комп-ноте.
Вдруг Бык остановился как вкопанный, будто налетел на невидимый
барьер. Но никакого условного сигнала он при этом не подал, и это было
совсем странно.
Я сделал шаг в сторону и, выглянув из-за плеча командира, увидел в
пяти шагах от нас, в густой траве, труп солдата. В форме милитара с
нашивками ОВС Сообщества. Моего ровесника. Он лежал на боку, подложив под
голову руку, словно собрался "придавить на массу", как говорят военные
водители. Грудь и спина трупа были прошиты строчкой рваных отверстий, в
которых запеклась кровь. Крови под солдатом было так много, что меня
невольно замутило. Судя по всему, бедняга попал под пулеметную очередь...
- Обыщите его, - тихо приказал Бык.
Но никто из нас не сдвинулся с места. Тогда лейтенант повернул к нам
неестественно белое лицо, покрытое крупными каплями пота.
- Вы что, оглохли, мать вашу?! - прорычал он. - Ромпало! Живее!
В карманах убитого не оказалось ни документов, ни каких-либо других
вещей. Отсутствовал и личный медальон. Чуть поодаль виднелся старенький
АКМ-90. Лейтенант поднял его, зачем-то заглянул в дуло и отстегнул
магазин. Привычным движением выщелкнул на ладонь патроны - боевые, судя по
маркировке - трассирующие.
- Шо ж такое творится? - опять не выдержал Канцевич. - А, командир?
Он же мертвый как чемодан!
Бык вставил патроны обратно в магазин, пристегнул магазин к автомату,
аккуратно поставил оружие на предохранитель и протянул его Корреспонденту:
- Придется вам тащить на себе до конца задания, господин Рамиров.
Больше некому...
Я думал, что Рамиров сейчас возмутится таким решением, но он молча
повесил автомат на плечо.
- Кончились учения, ребята, - сказал Бикофф. - Это - война...

МИЛИТАР ЯРОСЛАВ КАНЦЕВИЧ ("ОДЕССИТ")
Я думал, что командир отдаст нас сейчас такой приказ, по которому
нужно будет куда-нибудь бежать, ползти, прыгать, стрелять и вообще рвать
кого-нибудь зубами и ногтями.
Но Бык приказал закопать труп милитара, а потом отвел нас в ближайшую
рощицу и объявил привал с обедом. Обед - было чересчур громко сказано,
потому что состоял он из традиционных "сухпайковых" консервов. Признаться,
лично мне еда в тот момент в глотку не полезла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36