- Че эт вы здесь делаете, ребята, а?
Один из стив-уолкеров бросил через плечо:
- Хотим послушать, как крик девушки переходит в крик женщины!
- Чего-чего? - "тупо" удивился Рамиров.
Он был вынужден остановиться, потому что двое парней загородили ему
дорогу.
- Что-то мне твой фейс знаком, падаль, - сказал один из них, изучая
лицо Рамирова в свете, падавшем из витрины аптеки. - Ты что, тоже
претендуешь на участие в "групешнике"?
Больше всего Рамиров сейчас боялся, что дочь крикнет "Папа!", но один
из парней, тискавших Джильку, предусмотрительно зажимал ей рот.
- Так вы... это... трахать ее собрались, что ли? - невинно
поинтересовался Рамиров, покачиваясь из стороны в сторону.
- Фу, как грубо, - ответствовал стив-уолкер, который, судя по всему,
был главарем этой мерзкой компании. - Мы просто хотим подружиться с
"найсовой" девчонкой...
- Уперев ее головой в стену, - добавил другой. Парни дружно, как по
команде, загоготали.
Рамиров стиснул зубы. Шутники паршивые, подумал он. С завтрашнего дня
за два квартала будете обходить эту улицу!..
- А нож-то зачем? - продолжал он играть роль дурака. - Вы же ее...
это... порезать можете. По неосторожности...
- Порезать не порежем, - задумчиво отозвался главарь. - Но того
здоровья у нее уже не будет!
Среди своих он, видимо, пользовался репутацией заслуженного юмориста.
- Ну, тогда я пошел, - словно только что осознав смысл происходящего,
сказал Рамиров и сделал вид, будто собирается двинуться дальше по
тротуару.
Стив-уолкеры опять зашлись противным смехом.
- Ну нет уж, - сказал главарь шайки, хватая Рамирова за шиворот и
швыряя его к стене рядом с Джилькой. - Ты нам еще понадобишься, жаба,
поэтому тебе придется подождать, пока мы с "герлой" закончим...
Владеющему искусством рукопашного боя, как музыканту или шахматисту,
следует постоянно поддерживать свою форму. Рамиров же дрался последний раз
бог знает когда, да и то по причине нетрезвого состояния. Однако, тело его
еще, оказывается, не забыло кое-каких навыков. Во всяком случае, одного из
любителей глубокого "петтинга" - того, что был с ножом, - он выключил
безукоризненно и надежно. Ударом ребром ладони по горлу. Второму он
целился в солнечное сплетение, но угодил кулаком под ребра, отбивая
противнику печень. Помня о том, что в уличных драках, как и в воздушных
боях, очень любят заходить в спину, он на всякий случай выбросил ногу
резким движением назад и не прогадал: ступня угодила в мягкое - судя по
вскрику и нецензурной брани за спиной, в чей-то пах...
С остальными, когда они кинулись на него, пришлось повозиться, тем
более, что большинство стив-уолкеров, видно, занималось не то
кикбоксингом, не то кетчем. Первое время Рамиров еще контролировал себя и
старался не калечить нападавших, а просто выводить их из строя. Но когда
сзади его огрели чем-то вроде кастета по затылку, и в голове вспыхнуло на
мгновение миниатюрное солнце, а потом еще удар тяжелым ботинком вскользь,
но очень больно пришелся по челюсти, Ян стал драться уже по-настоящему.
Как двадцать с лишним лет назад приходилось драться в Пандухе...
Он опомнился только тогда, когда стив-уолкеры вдруг прыснули наутек,
оставляя на тротуаре неподвижные тела своих сотоварищей и на бегу вопя:
"Мы еще встретимся с тобой, падаль!"...
Рамиров, скривившись от боли, ощупал пострадавшие места своей головы
и повернулся к Джильке, испуганно жавшейся к стене.
Машинально оправляя порванное платье, она как-то странно смотрела на
отца.
- С тобой все в порядке? - спросил Ян и шагнул к девушке, чтобы
обнять ее, но она молча попятилась - вернее, попыталась попятиться от
него, хотя стена не давала ей сделать это.
В этот момент Рамиров с горечью и отчаянием вспомнил, как когда-то
вот так же вела себя жена Юля, когда он защитил ее от хулиганов. История
повторяется, подумал он. И вовсе не обязательно в виде фарса, какой уж тут
фарс... Видно, так мне суждено: спасать дорогих мне женщин и натыкаться на
стену из их отчужденного презрения...
- Джилька, - сказал он и все-таки обнял скованные мелкой дрожью плечи
дочери. - Теперь ты поняла, почему я не могу, не имею права любить твою
маму? До тех пор, пока во мне сидит... _э_т_о_... я недостоин вас обеих...
Джилька уткнулась лицом в его грудь и наконец-то заплакала.
- Какой же ты у меня дурачок, па, - выдавила она сквозь слезы.
И стена, начавшая было вырастать между ними в этот вечер, сразу
рухнула.

РЕТРОСПЕКТИВА-2. ВСТРЕЧА В БАНКЕ
Очередь к стойке двигалась с такой скоростью, что Рамиров успел
досконально изучить все рекламные щиты на стенах. Он уже в тысячный раз
проклял себя за то, что тащился в банк по жаре через весь город. Но
добывать деньги надо было обязательно, во избежание трений с хозяйкой
пансиона.
Наконец, подошел его черед сунуть в заветное окошечко стойки голову.
- Слушаю вас, сэр, - заученно улыбнулся приторно-вежливый клерк,
сидевший за толстым - видимо, пуленепробиваемым - стеклом.
- Посмотрите, пожалуйста, - Рамиров протянул клерку свою книжку
ветерана Пандуха. Ян всегда терялся в подобных ситуациях, потому что, с
его точки зрения, попытки получить от властей какие-либо - пусть даже
законно причитающиеся - деньги, здорово смахивали на попрошайничество. -
Понимаете... там должны были перевести... ежеквартальное пособие...
Но клерк уже не внимал, пощелкивая клавиатурой мощного банковского
турбо-компьютера. Потом, все так же бесстрастно улыбаясь в пространство,
осведомился:
- Вы имеете в виду пособие ветерану войны, сэр?
- Да, да, - торопливо согласился Рамиров. - Вот именно...
Молодой человек за окошечком вежливо проговорил:
- Извините, сэр, но с этого месяца выплата данного пособия
прекращена. Весьма сожалею.
- То есть как?.. - не понял Рамиров. - Но почему?
Клерк был галантен до конца. Он явно подражал безупречно корректным,
холеным героям телерекламы.
- Наш банк только исполняет решения правительства, сэр, а именно
такое решение было принято в прошлом месяце. Если оно вас не устраивает -
советую обратиться в Министерство социального обеспечения, сэр... Слушаю
вас, мадам? - этот вопрос был предназначен женщине, стоявшей за Рамировым,
и явно не допускал возможности дальнейшего продолжения диалога.
"Ровно десять секунд на обслуживание каждого клиента - такова
оперативность обслуживания в Центральном Банке Евронаций!", вспомнил
Рамиров голос за кадром рекламной заставки... Лучше бы он грязно обругал
меня и напрямую посоветовал убираться к такой-то матери со своей вонючей
ветеранской книжкой, чем вот так вежливо, с непременным обращением как к
"сэру", как и положено в солидном учреждении...
Чувствуя себя так, будто ему плюнули на ботинок, он отошел от стойки
и бессмысленно уставился на ближайший рекламный щит.
Идей по поводу дальнейших действий в голове не было. Так сказать,
отсутствие присутствия... Возвращаться домой без денег было равносильно
прыжку под мчащийся на полном ходу трейлер-панелевоз. Рамиров представил
себе злобно брызжущую слюной мадам Лэст и мысленно даже застонал от
отвращения, отчаяния и унижения, нахлынувших на него одновременно.
В этот момент кто-то сильно вдарил Рамирова по спине. Так, что
показалось, будто лопатки прочно влипли в ребра и теперь суждено на всю
оставшуюся жизнь остаться плоским, словно камбала.
Ян резко обернулся и увидел перед собой широко улыбающееся лицо.
Это был Виктор Кранц, по прозвищу "Тугой". В Пандухе он служил с
Рамировым в одной роте. За прошедшие двадцать лет Витька, конечно,
изменился, но не настолько, чтобы его нельзя было узнать. На нем были
потрепанные брюки "макговерн" и куртка-ветровка поверх майки с аляпистой
надписью на груди "Горный тигр". Рамирова только слегка удивило, что,
несмотря на жару, на голове Тугого красовалась шапочка из необычной черной
ткани, плотно обтягивающая уши.
- Витька! - сказал он, тоже хлопая бывшего сослуживца по плечу. -
Откуда ты здесь взялся, старина?
- Прилетел сегодня утром, - по-прежнему улыбаясь, сообщил Кранц. - А
ты что, обосновался в Интервиле? И вообще, где ты сейчас?
- Да нигде, - сказал Ян. - Прыгаю с места на место, потихоньку
пописываю по заказам нашей славной бульварной прессы... Ну, а ты? Что это
ты за шапку на себя напялил? Скрываешь шрамы на бритом черепе?
Насчет шрамов он шутил, но Витька воспринял слова Рамирова со всей
серьезностью.
- Вот именно, - сказал он. - Тут ты в точку попал... С такой головой
мне теперь только в фильмах ужасов сниматься, чтобы почтенную публику
попугать.
- Это тебе тогда, в Пандухе?..
- Если бы, - усмехнулся Кранц. - Нет, Яша, - ("Двадцать лет назад он
меня упорно звал Яшей, хоть я ему и втолковывал, что я - Ян, а не Яков",
вспомнил Рамиров), - это уже потом свои так постарались, был у нас в Зоне
один любитель бить, чуть что, дубинкой по голове, а дубиночка у него была,
для пущего удовольствия, колючей проволокой обмотана...
- В Зоне? - переспросил Рамиров. - Ты что - отбывал срок?!
- Так точно, три года, от звонка до звонка... Ты-то в свое время
дембельнулся из армии, а я направил стопы в унтер-офицерскую школу
спецназа - ротный наш, старлей Диас, помнишь такого? - надоумил меня
написать рапорт. Способности у тебя, Кранц, говорит, к таким делам -
врожденные, иди, дурак, делай военную карьеру. Ну, я и двинул в
"учебку"... Потом дослужился до начальника разведки полка в чине
подполковника - а тут: ку-ку, приплыла!.. Накрылись одним местом наши
славные защитники Отечества, всех подчистую разогнали. Ну, месяц не
прошел, как я загремел по статье в Зону...
- За что, Вить? - тихо спросил Рамиров.
Кранц горько усмехнулся:
- За то, что меня всю жизнь воспитывали защитником Родины. Чувство
долга, понимаешь ли... В Киеве это было, Яша. Еду как-то раз по своим
делам в "подземке". Час пик, народу полно в вагоне... Стою, читаю себе
спокойненько "Армейский вестник". Самое скверное, что форму в тот день
зачем-то нацепил, идиот, по принципу - "нате!"... Ну, сидит недалеко от
меня женщина, с сумками, пакетами, в годах уже. И вваливается в вагон,
понимаешь, один субъект, сражающийся, как Георгий-Победоносец на
московском гербе, с зеленым змием внутри себя... Дальше начинается
беспредел. Субъект требует от граждан уступить ему место, поскольку в
битве со змием он растратил все свои силы и на ногах уже стоять не в
состоянии. Порядочные граждане молчат, но места пьянчуге из принципа не
уступают. Тогда подходит он к той самой женщине в годах, хватает ее за
руку и... Честно говоря, Яш, я и не помню, как я ему тогда врезал, - туман
какой-то в глазах у меня волнами поплыл. А когда туман прошел, вижу -
валяется забулдыга в углу вагона неподвижной грудой. Дальше так. Хватаю я
эту груду за то место, где должна быть жопа, а другой - за то место, где
должен быть шиворот, и выкидываю из вагона на перрон: благо, поезд как раз
остановился на станции... Еду себе дальше. А в вагоне - мертвая тишина. И
никто мне в глаза не смотрит, сука!.. В общем, видимо, кто-то успел
заложить меня по полицейскому коммуникатору, который в каждом вагоне
установлен, и на следующей станции влетают двое полицейских и без лишних
слов заламывают мне руки. Знаешь, что было самым обидным для меня в тот
момент?.. То, что баба, за которую я так опрометчиво заступился, первой на
меня показывает и кричит ментам: "Вот он, хулиган поганый! Привыкли у себя
в казарме руки на солдатиков распускать, так теперь повсюду решили
наводить свои порядки!"... Представляешь?
- Представляю, - сказал Рамиров.
- Ну, а потом пошло-поехало, - невесело продолжал Тугой. - Впаяли мне
за учинение беспорядков в общественном месте на полную катушку.
Приплюсовали и то, что я за три часа до этого, мучаясь от жажды, кружку
пива выпил, и то, что оказал сопротивление при задержании - хотя какое там
сопротивление? Ты-то знаешь, что я мог бы раскидать полисменов, как котят,
но я только спросил их: "Что же вы делаете, вашу мать?"... А главное - ты
же знаешь, какое у всех было отношение к военной форме: как у быка к
красной тряпке...
- Знаю, - сказал Рамиров. - Ну, а что теперь?
- Теперь?
Витька сжал челюсти и сквозь зубы сказал со злобой:
- Ненавижу теперь шпаков! И буду мстить им до конца жизни за те
унижения и побои, что терпел по их милости в Зоне!..
- Зря ты так, - сказал Рамиров. - Люди ведь не виноваты в том, что их
так настроили против военных...
- А мне плевать! - вскинулся Витька. - Что же за народ у нас, если
он, как "зомби", подчиняется любому влиянию?! Я ненавижу такой народ,
понимаешь, ненавижу!..
Еще бы немного - и Кранц сорвался бы на крик. Люди стали
оборачиваться в их сторону.
- Тихо, тихо, - сказал Рамиров. - Успокойся, Вить. Давай сменим
пластинку.
- Давай, - неожиданно охотно сказал Кранц. - Скажи-ка, как отсюда
лучше добраться до Вандербильд-бульвара?
Рамиров пустился в сбивчивые объяснения, но на середине своего
монолога вдруг заметил, что бывший сослуживец его вовсе не слушает, а
отсутствующим взглядом впился в рекламный щит банковской компании "Артур
Дилан и сыновья". Спустя несколько секунд Кранц побледнел и что-то
пробормотал.
- Ты что, Витек? - осведомился Рамиров. "Контузили его, что ли, в
Зоне той страшной дубинкой?", мелькнуло у него в голове. - Тебе плохо?
Кранц перевел на него застывший, пугающий своей внезапной
безжизненностью взгляд.
- Вот оно как... - непонятно сказал он севшим голосом. - Давай-ка,
Яш, побыстрее двинем отсюда куда-нибудь!..
- А что такое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36