Когда Джордж вышел, то улыбнулся Владеку и сказал:
– Пустяки, ты легко справишься.
Владек почувствовал, что у него вспотели ладони.
Он прошёл за чиновником в небольшую, скупо обставленную комнату. В ней сидели два экзаменатора и что-то быстро писали на официальных бланках.
– Вы говорите по-английски? – спросил первый.
– Да, сэр, и вполне прилично, – ответил Владек, пожалев, что не тренировался в английском во время путешествия.
– Как вас зовут?
– Владек Коскевич, сэр.
– Вы знаете, что это такое? – спросил человек и протянул ему большую чёрную книгу.
– Да, сэр, это Библия.
– Вы верите в Бога?
– Да, сэр.
– Положите руку на Библию и клянитесь, что будете правдиво отвечать на вопросы.
– Я обещаю говорить правду, – сказал Владек, взяв Библию в левую руку и положив на неё правую.
– Какова ваша национальность?
– Я – поляк.
– Кто заплатил за ваш проезд сюда?
– Я заплатил из своих денег, которые заработал в польском консульстве в Константинополе.
Один из чиновников посмотрел в бумаги Владека, кивнул и спросил:
– У вас есть, где остановиться?
– Да, сэр. Я остановлюсь у мистера Питера Новака. Это дядя моего друга. Он живёт в Нью-Йорке.
– Хорошо. А где вы будете работать?
– Я буду работать в пекарне мистера Новака, сэр.
– Вы подвергались когда-нибудь аресту?
Владек сразу вспомнил Россию. Но это – не в счёт. А про Турцию он говорить не хотел.
– Нет, сэр, никогда.
– Вы – анархист?
– Нет, сэр, я ненавижу коммунистов, они убили мою сестру.
– Согласны ли вы подчиняться законам Соединённых Штатов Америки?
– Да, сэр.
– У вас есть деньги?
– Да, сэр.
– Я могу взглянуть на них?
– Да, сэр. – И Владек выложил на стол пачку банкнот и несколько монет.
– Благодарю вас, – сказал экзаменатор. – Можете взять деньги.
– Сколько будет двадцать один плюс двадцать четыре?
– Сорок пять, – ответил Владек без колебаний.
– Сколько ног у коровы?
– Четыре, – ответил он, задумавшись, не прячется ли тут какой-нибудь подвох.
– А у лошади?
– Четыре, – ответил Владек, не веря своим ушам.
– Что бы вы выбросили за борт, если бы оказались в океане на маленькой лодке, которую нужно облегчить: хлеб или деньги?
– Деньги, сэр, – сказал Владек.
– Хорошо. – Экзаменатор взял карточку с надписью «Допущен» и вручил её Владеку. – После того как вы поменяете свои деньги, покажите её иммиграционному чиновнику. Скажите ему ваше полное имя, и он вручит вам регистрационную карточку. Затем вам дадут сертификат на въезд. Если в течение пяти лет вы не совершите преступления, а в конце этого срока сдадите несложный устный и письменный экзамен, вам будет разрешено подавать заявление на полноправное гражданство США. Удачи, Владек.
– Благодарю вас, сэр.
У стойки обмена валюты Владек выложил деньги, накопленные им за восемнадцать месяцев в Турции, и пятидесятирублёвую банкноту. Ему выдали сорок семь долларов и двадцать центов, но вернули банкноту, сказав, что рубли не имеют никакой ценности.
Последняя остановка была у стойки иммиграционного чиновника, который сидел прямо под портретом президента Гардинга. Владек и Джордж подошли к нему.
– Полное имя? – спросил он Джорджа.
– Джордж Новак, – уверенно ответил Ежи.
Чиновник вписал его имя в карточку.
– А ваш адрес? – спросил он.
– Брум-стрит, 286, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Чиновник вручил карточку Джорджу.
– Это ваш иммиграционный сертификат за номером 21871 на имя Джорджа Новака. Добро пожаловать в Соединённые Штаты, Джордж Новак! Я – тоже поляк. Вам понравится здесь. Примите мои поздравления и пожелания удачи.
Джордж улыбнулся, обменялся с чиновником рукопожатием и встал по другую сторону стойки в ожидании приятеля. Чиновник уставился на Владека, и тот подал ему карточку с надписью «Допущен».
– Ваше полное имя? – спросил чиновник.
Владек задумался.
– Как вас зовут? – повторил чиновник уже немного громче, засомневавшись в том, что Владек знает английский язык.
Владек не мог выдавить из себя ни слова. Как он ненавидел сейчас своё крестьянское имя!
– В последний раз спрашиваю: как ваше имя?
Джордж с удивлением уставился на Владека. Равно как и другие, стоявшие в очереди к иммиграционному чиновнику. Владек не говорил ни слова. Тогда чиновник схватил его за руку, посмотрел внимательно на буквы, выгравированные на браслете, вписал их в карточку и протянул её Владеку.
– 21872, барон Авель Росновский. Добро пожаловать в Соединённые Штаты! Примите мои поздравления и пожелания удачи.
12
Уильям вернулся в школу Святого Павла в сентябре 1923 года, чтобы начать свой последний учебный год, и был избран президентом старшего класса ровно через тридцать пять лет после того, как эту же должность занял его отец. Его победа на выборах была не совсем обычной, ведь победил он не потому, что был лучшим спортсменом или самым известным учеником школы. Если бы выборы проводились на основании подобных критериев, верх, несомненно, одержал бы его лучший друг Мэттью Лестер. Но Уильям производил на других гораздо более сильное впечатление, и по этой причине Мэттью Лестер не мог его победить. А ещё ректор школы выдвинул Уильяма в качестве кандидата на получение стипендии имени Гамильтона по математике в Гарварде, и весь осенний семестр Уильям посвятил исключительно тому, чтобы завоевать её.
Когда в Рождество Уильям вернулся на Бикон-Хилл, то предполагал, что у него будет свободное время, чтобы поближе познакомиться с «Principia Mathematica». Однако этого не случилось, поскольку по прибытии он обнаружил, что его дожидаются многочисленные приглашения на вечеринки и балы. На большинство из них он ответил вежливым отказом, но одно отклонить никак не мог. Бабушки решили дать бал в Красном доме на Луисбург-сквер. Уильям задумался было над тем, в каком возрасте ему будет позволено защитить свой дом от вторжения этих двух женщин, но понял, что это время ещё не пришло. Близких друзей в Бостоне у него было немного, но это не помешало бабушкам составить огромный список приглашённых.
По сему торжественному случаю они подарили Уильяму его первый смокинг, сшитый по последней моде – двубортным. Юноша достаточно равнодушно принял подарок, но позднее расхаживал по спальне в новом наряде, часто останавливаясь для того, чтобы посмотреть на себя в зеркало. На следующий день он сделал междугородний звонок в Нью-Йорк и попросил Мэттью Лестера составить ему компанию на выходные. Сестра Мэттью тоже хотела приехать, но её мать не сочла это уместным.
Уильям встречал друга на вокзале.
– А не пора ли тебе задуматься над тем, чтобы трахнуть кого-нибудь? – спросил Мэттью, когда шофёр вёз их с вокзала на Бикон-Хилл. – Неужели в Бостоне не найдётся достаточно непритязательных девушек?
– Почему ты спрашиваешь? Ты что, уже переспал с девушкой, Мэттью?
– Да, ещё прошлой зимой в Нью-Йорке.
– А где был я?
– Наверное, штудировал Бертрана Рассела.
– Но ты никогда не говорил мне об этом.
– А и говорить было особенно не о чем. Да и потом, мне показалось, что ты больше увлечён делами банка моего отца, чем началом моей сексуальной жизни. Это случилось на корпоративной вечеринке, которую устроил отец по случаю дня рождения Вашингтона, – традиционное мероприятие для старых пердунов. И вообще, если рассматривать произошедшее в истинной перспективе, меня просто изнасиловала одна из секретарш директора, огромная дама по имени Синтия, с огромными трясущимися грудями…
– А тебе понравилось…
– Да, но я и на секунду не мог себе представить, что сделает Синтия. Она была так пьяна, что, кажется, так и не догадалась, кто был рядом с ней. Но надо же когда-то начинать, а она явно не возражала, и таким образом сын её шефа получил очередной жизненный урок.
Уильям представил себе строгую немолодую секретаршу Алана Ллойда.
– Не думаю, что у меня есть шансы на подобную инициативу секретарши председателя совета директоров моего банка, – усмехнулся он.
– Ты будешь удивлён, когда узнаешь, – голосом знатока сказал Мэттью, – что дамочки, плотно сжимающие ноги, оказываются именно теми, кому не терпится их раздвинуть. Я теперь принимаю почти все приглашения – официальные и неофициальные, – ведь в таких ситуациях дресс-код неважен.
Шофёр загнал машину в гараж, а мальчики по ступенькам вбежали в дом Уильяма.
– Я смотрю, с тех пор как я был здесь в последний раз, ты сменил обстановку, – отметил Мэттью, обводя взглядом модерновую мебель и нарядные обои на стенах. На своём месте осталось лишь кресло малиновой кожи.
– Надо было сделать комнаты немного наряднее, – объяснил Уильям. – А то жили как в каменном веке. Кроме того, слишком многое напоминало мне… Впрочем, идём, нет времени, чтобы обсуждать перемены в интерьере.
– Когда ожидается приезд гостей на вечеринку?
– На бал, Мэттью, бабушки настаивают, что это бал.
– А по-моему, настоящий бал – это нечто совсем другое.
– Мэттью, одна секретарша директора не даёт тебе права считаться мировым авторитетом в области секса.
– О, какая ревность… И это – мой лучший друг. – Мэттью притворно вздохнул.
Уильям засмеялся и посмотрел на часы.
– Первые гости прибудут через два часа. Есть время, чтобы принять душ и переодеться. Ты не забыл смокинг?
– Нет, но если что, я бы всегда мог надеть пижаму. Обычно я забываю что-то из этих двух, но никогда не забываю положить в чемодан либо одно, либо другое. Я даже мог бы положить начало новой моде, если бы прибыл на бал в пижаме.
– Не думаю, что такой шутке обрадовались бы мои бабушки.
Нанятая на этот день прислуга прибыла в шесть часов – общим числом двадцать три человека. Бабушки появились в семь – в длинных чёрных, отделанных кружевом платьях, шлейфы которых стелились по полу. Уильям и Мэттью присоединились к ним за несколько минут до восьми.
Уильям собрался было утащить соблазнительную красную вишенку с восхитительного торта, но услышал сзади голос бабушки Каин:
– Не трогай угощение, Уильям, это не для тебя.
– А для кого? – обернулся Уильям. Он подошёл к бабушке и поцеловал её в щёку.
– Не притворяйся, Уильям. Пусть в тебе и метр восемьдесят, но это не значит, что я не могу тебя отшлёпать.
Мэттью Лестер засмеялся.
– Бабушка, позволь представить тебе моего лучшего друга Мэттью Лестера.
Бабушка Каин придирчиво оглядела его в пенсне и только потом сказала:
– Здравствуйте, молодой человек.
– Знакомство с вами – большая честь для меня, миссис Каин. Мне кажется, вы были знакомы с моим дедушкой…
– Вашим дедушкой? Калебом Лонгвортом Лестером? Он однажды делал мне предложение, это было лет пятьдесят назад. Я отказала ему. Сказала, что он слишком много пьёт и это очень скоро сведёт его в могилу. Я оказалась права. Так что и вы не пейте – вы оба, – помните, что алкоголь отупляет мозги.
– Да у нас и возможности такой не будет из-за сухого закона, – невинно заметил Мэттью.
– Боюсь, что его скоро отменят, – сказала бабушка Каин и недовольно фыркнула.
Появились первые гости, многие из которых были совершенно неизвестны виновнику торжества, но он обрадовался, увидев Алана Ллойда.
– Хорошо выглядишь, мой мальчик, – сказал Ллойд.
– Вы тоже, Алан. Я рад вашему приходу, хотя и не ожидал вас увидеть.
– Чему же тут удивляться? Ведь приглашение поступило от твоих бабушек. Возможно, я набрался бы храбрости и отказал одной из них, но обеим…
– И вы, Алан! – засмеялся Уильям. – Могу я с вами переговорить наедине? – Он отвёл гостя в сторону. – Я намерен несколько изменить мои инвестиционные планы и начать покупать акции банка Лестера, как только они будут появляться на рынке. Хочу обеспечить себе пять процентов к тому времени, когда мне исполнится двадцать один.
– Это не так просто, – сказал Алан. – Акции Лестера не слишком часто всплывают на рынке, поскольку все они находятся в руках частных владельцев. Однако я посмотрю, что можно сделать. А для чего тебе всё это, Уильям? Что ты задумал?
– Ну, моя истинная цель в том, чтобы…
– Уильям, – к ним быстро приближалась бабушка Кэббот, – вот ты где, секретничаешь по углам с мистером Ллойдом, а я так и не видела, чтобы ты танцевал с какой-нибудь юной леди. Как ты думаешь, для чего мы организовали этот бал?
– Конечно-конечно, – сказал Алан Ллойд и поднялся со стула. – Посидите со мной, я вытолкну мальчика в свет, а мы отдохнём, глядя на то, как он танцует, и послушаем музыку.
– Музыку? Это не музыка, Алан. Это не что иное, как громкая какофония без малейшего намёка на мелодию.
– Дорогая бабушка, – сказал Уильям. – Песня называется «Да, у нас нет бананов», это самый последний хит.
– Стало быть, для меня настало время покинуть этот мир, – поморщилась бабушка Кэббот.
– Ни в коем случае, – галантно возразил ей Алан Ллойд.
Уильям пару раз потанцевал с девушками, лица которых показались ему слегка знакомыми, хотя их имён он не помнил. Поэтому он обрадовался, заметив Мэттью, сидевшего в углу, и воспользовался случаем, чтобы покинуть танцпол. Он не заметил девушку, сидевшую рядом с Мэттью, пока не подошёл к ним вплотную. Когда она подняла на него глаза, он почувствовал слабость в коленях.
– Ты знаком с Эбби Блаунт? – спросил Мэттью.
– Нет, – ответил Уильям, с трудом удерживаясь от желания затянуть галстук потуже.
– Это виновник торжества, мистер Уильям Лоуэлл Каин.
Юная леди скромно опустила глаза в пол, и он сел по другую сторону от неё. Мэттью заметил взгляд, брошенный Уильямом на Эбби, и оставил их вдвоём.
– Как же так – я прожил в Бостоне всю жизнь и ни разу не встречал вас? – удивился Уильям.
– Нет, однажды мы встречались. Вы тогда столкнули меня в пруд в нашем городском парке, нам обоим было по три года, а мне потом понадобилось четырнадцать лет, чтобы прийти в себя.
– Извините, – сказал Уильям после долгой паузы, во время которой он лихорадочно пытался найти более уместные слова.
– Какой у вас замечательный дом, Уильям.
Наступила новая натужная пауза.
– Спасибо, – слабым голосом пробормотал Уильям. Он искоса смотрел на Эбби, стараясь не показать, что изучает её. У неё была стройная – о, какая стройная!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68