— Учтите на будущее: не следует делать скоропалительных предположений. Совершенно очевидно, что пресс-папье в виде «Гостиницы» — это в память о «Гостинице», в которой я здесь жила.
Он серьезно кивнул.
— А подушечка для иголок? Как я понял, на ней изображено еще одно чудо архитектуры — наш маленький местный театр.
— Ручная вышивка, — быстро нашлась Джоанна. — Это очень изысканно.
— Угу. Можно спросить, отчего вы так неравнодушны к разным зданиям?
Ни проблеска улыбки. С таким лицом хорошо играть в покер. Джоанна закашлялась.
— Послушайте, мне просто понравились эти вещи, и я их купила, вот и все. Кажется, это не преступление.
— Разумеется. Просто меня это удивляет. Я бы голову дал на отсечение, что вы не из тех женщин, которые покупают ширпотребные сувениры для туристов.
— Ну, и очевидно, что вы ошиблись.
— Возможно. Но я соглашусь, что ошибся, если вы объясните мне, что заставило вас купить шкатулочку, усыпанную ракушками?
— Э… это — подарки друзьям, — в очередной раз вывернулась она из расставленных силков.
— А эта шкатулочка — другу или подруге?
— Подруге. А что?
— Она играет в покер?
Джоанна удивленно заморгала.
— Она не отличает туза от девятки. А почему вдруг это вас заинтересовало?
— Вы не полюбопытствовали открыть шкатулочку и посмотреть, что внутри?
— Ну…
— Джоанна, если бы вы это сделали, то нашли бы там колоду карт… э… для взрослых.
— Так вот почему Тони переспросил, действительно ли я хочу это купить, — пробормотала Джоанна, вспомнив непонятное смущение продавца.
— Вашей подруге понравится такой подарок? — кротко спросил Гриффин. Джоанна вздохнула.
— Что ж, впредь мне стоит быть внимательнее.
— Кроме того, совершенно не обязательно покупать что-нибудь в каждом магазине только потому, что вы туда вошли.
— Почему вы думаете…
— Потому что в скобяной лавке вы купили коробку гвоздей! Это меня добило. Мне кажется, в Атланте гвозди свободно продаются, не так ли? И может быть, даже не слишком отличные от здешних.
Джоанна изо всех сил старалась сохранить лицо, но тут он улыбнулся, и она, не выдержав, начала хохотать. Причем она неожиданно почувствовала, что смех этот готов был перейти в истерику. Но Гриффин, казалось, не заметил этого. Что ж, все к лучшему — по крайней мере таким образом ее напряжение разрядилось. Когда, отсмеявшись, она схватилась за перила, пытаясь восстановить дыхание, он с усмешкой протянул ей свой носовой платок.
— Не подумайте, это не затем, чтобы вы заплакали.
Она вытерла слезы и глубоко вздохнула, стараясь проглотить последнее «ха-ха-ха». Явная истерика.
— О господи, не смешите меня снова. Так нечестно, знаете ли.
— Нет, сначала объясните мне эти гвозди, — настаивал он. — Например, в вашей комнате в «Гостинице» от пола отвалилась доска. Я не виноват, что вы не можете ничего придумать.
— Так не настаивайте, по крайней мере. Вы решили меня совсем уничтожить? С совершенно бесстрастным лицом заставляете объяснять абсурдные вещи! (Сведи все к шутке. Сделай вид, что за этим ничего не стоит.)
Гриффин взял у нее носовой платок и с некоторым сожалением сказал:
— Я был почти уверен, что вы и гвозди сумеете объяснить. Я несколько разочарован. Скажите, вы прослушали курс лекций о том, как добывать информацию, или сами все придумали?
Она вздохнула.
— Клянусь вам, Гриффин, я ни к кому не приставала с вопросами. Разве я виновата, что они тотчас сами начинают говорить о Кэролайн? Что же мне, бежать, заслышав ее имя?
— Не старайтесь меня убедить, что все это выходит случайно, — сказал он. — Вы обработали этот город очень грамотно.
— Перестаньте издеваться, шериф.
— Вам кажется, что я смеюсь? — спросил он. Она внимательно посмотрела на него.
— Ну, немножко есть — в уголках глаз. Он на мгновение закрыл глаза и вздохнул.
— Нам нужно об этом поговорить. Послушайте, почему бы мне не угостить вас ленчем? Я знаю, что вы еще не поели, а я…
— А вы следили за мной и таким образом тоже пропустили ленч, — договорила она, успешно заполнив паузу.
— Примерно так, — согласился Гриффин, ничуть не смутившись. — Вам нравится итальянская кухня?
— Я как-то не заметила в городе ни одного итальянского ресторана, — удивилась она, оглядываясь. — Он где-то рядом?
— Милях в пятнадцати по прибрежному шоссе в направлении Портленда. Что скажете? Согласны оставить другую сторону улицы на завтра?
— А что подумают все, если мы вдруг вместе с вами отправимся в ресторан?
— Подумают, что мы проголодались, — сухо сказал он. — Я, к вашему сведению, должен сообщить на работу, где меня искать. Вы же не думаете, что эта информация не пойдет дальше Отдела шерифа, в самом деле.
После всех этих разговоров у нее за спиной Джоанна прекрасно понимала, что он имеет в виду.
— Нет. Конечно, нет. Кажется, в этом городе ничто не может остаться в тайне.
(Кроме?..)
— Вот именно. — Он взял ее за руку и повел по тротуару к Отделу шерифа. — Кстати, хотел бы я удостоиться чести познакомиться с вашей тетушкой Сарой. Похоже, она настоящая леди.
Милях в десяти от Клиффсайда Гриффин вдруг остановился у обочины и выключил двигатель. Джоанна огляделась. Впереди — извилистое шоссе, которое скоро начнет карабкаться вверх, слева — скалы и под ними океан, справа — лес.
— Почему мы остановились? — спросила она несколько настороженно.
— Я подумал, вы захотите увидеть… Это не займет много времени. — Он выбрался из машины и перешел шоссе, остановившись у узкой обочины, обнесенной со стороны обрыва низкими перилами — единственным барьером заграждения.
Джоанна медленно, неохотно пошла за ним. Она поняла, что он намерен ей показать, и отнюдь не была уверена, что хочет это видеть. И, догнав его, она не смотрела вокруг — только на него. Ветер с океана ерошил его темные волосы, темные глаза посуровели.
Чем она была для тебя, Гриффин? Вы были любовниками?
— Вот здесь ее машина перевернулась, — сказал он. — Она ехала по направлению к городу и, очевидно, потеряла управление на этом последнем повороте. Машина неслась на такой скорости, что барьер был просто снесен.
Что в твоем голосе — боль или гнев?
Джоанна взглянула на длинный отрезок более новых перил, сглотнула ком в горле и все же нашла в себе силы посмотреть вниз, на скалы.
Обрыв здесь был еще выше, чем за «Гостиницей», и под этой крутизной громоздились невероятно изломанные скалы, вздымая жуткие острые вершины. Если машина упала на них, то разбилась вдребезги.
Голова у Джоанны закружилась, сердце забилось учащенно. (Для чего я здесь, Кэролайн? Чтобы доказать, что ты погибла от чьей-то руки?) Неожиданно она и в самом деле почувствовала уверенность, что Кэролайн Маккенна была убита.
Она на мгновение закрыла глаза и, полуобернувшись, взглянула на Гриффина. Его лицо было мрачно.
— Почему вы подумали, что я захочу это увидеть? — спросила она. Голос звучал на удивление нормально — она даже и не ожидала от себя такой сдержанности.
— Вы так интересуетесь Кэролайн, — чуть резче, чем обычно, произнес он. Суровый голос, каменное лицо, темные глаза. — Здесь она погибла. От машины мало что осталось, от нее еще меньше, но мы собрали все, что можно, — достаточно, чтобы идентифицировать ее и понять, что произошло с машиной.
— Вы уверены, что это был несчастный случай? — не удержавшись, спросила она. Гриффин нахмурился.
— Кэролайн не пыталась покончить самоубийством, если вы об этом. Сейчас уже не видно, но здесь были отчетливые следы шин от середины того поворота до этого самого места. Она изо всех сил старалась остановить машину — просто не смогла.
— А вы не думаете… — Джоанна на секунду прикусила губу, но решила договорить:
— Возможно ли, что кто-то столкнул ее с дороги? Что кто-то другой был причиной аварии?
— Вы имеете в виду, какая-то другая машина с пьяным или сумасшедшим водителем?
Поколебавшись, Джоанна все же решила уточнить:
— Это возможно?
— Все возможно, Джоанна. Но не похоже. Не обнаружено никаких следов чего-то подобного.
— Вы искали?
— Конечно, искал — что же я иначе за полицейский? Ведь именно я должен объяснить, что случилось, множеству людей, и в том числе ее мужу. Мне платят за то, чтобы я знал, что произошло и каким образом.
— Я хотела сказать…
— Послушайте, машину никто не сталкивал. Никаких повреждений, кроме тех, что нанесены перилами и падением на скалы, нет — ни частичек краски другого автомобиля, ни проколов шин, ничего. Шел дождь. Дорога была мокрая, она ехала слишком быстро и потеряла управление. Конец рапорта, мисс Флинн! Конец!
— Простите, — сказала она, бессознательно касаясь его руки. — Я вовсе не ставлю под сомнение вашу профессиональную компетентность. Просто все говорят, что она была очень осторожным водителем, и…
— И однажды ошиблась. Такое бывает.
— Наверное, вы правы. — Джоанна замолчала. Молча вернулась с ним к машине и села на свое место. Потом сказала:
— Как вы были правы, предостерегая меня от этих скал. Сначала та женщина, потом Кэролайн.
— Какая женщина? — Гриффин удивленно посмотрел на нее и включил двигатель.
— Вы же сказали, что кто-то упал со скал четыре-пять месяцев назад.
— Да, — сказал Гриффин, въезжая с обочины на шоссе и нажимая на газ. — Но это была не женщина. Несчастье произошло с мужчиной.
Глава 5
После такого потрясения есть Джоанне не хотелось. Она говорила себе, что скорее всего сон был следствием состояния ее собственного здоровья. Кэролайн погибла, разбившись о скалы, и Джоанна убеждала себя, что ее последний сон о женщине — светловолосой женщине, падающей со скал, есть прямое следствие гибели Кэролайн.
Все просто. «Очевидно, — повторяла себе Джоанна, — сон — порождение исключительно моего сознания и никоим образом не является неким сообщением от Кэролайн. Да и вообще, сон — это просто сон и ничего больше. Ночной кошмар, возникший из подавленных страхов и непосильного напряжения — как и большинство кошмаров. В конце концов, мне всю жизнь снились ничего не значащие сны, и нельзя же считать их все необыкновенными из-за одного-единственного, который привел меня сюда».
Как она ни старалась, все построения оказались неубедительными, на этот раз Джоанне помогло умение сосредоточиваться на том, что происходит здесь и сейчас. Поскольку настроение Гриффина явно изменилось, она, войдя в ресторан, заставила себя по крайней мере выглядеть спокойной и беззаботной.
— Тетушка Сара сказала бы, что, если коп угощает тебя ленчем, это значит, он хочет снять твои отпечатки пальцев, — заявила она, когда официантка, принеся им меню, удалилась. В ресторане Донателли они были практически одни — время ленча кончилось, а до обеденного наплыва народа оставалось еще часа два.
— Итак, очередной урок из серии «не ставить локти на стол»? — занудным голосом протянул Гриффин.
— Именно. А кроме того, она научила меня готовить, шить, водить машину, танцевать, плавать на лодке и скакать верхом.
Брови Гриффина поползли вверх.
— Знаете, у меня сложилось впечатление, что ваша тетушка Сара эдакая типичная старая дева — кукиш на голове, очки на носу, хлопчатобумажные чулочки, — но, похоже, я ошибся.
— Чудовищно ошиблись! — Джоанна не смогла удержаться от улыбки. — Во-первых, она не была старой девой; тетушка на своем веку похоронила четырех мужей. И умерла четыре года назад в возрасте шестидесяти лет. У нее были ярко-рыжие волосы, она обожала короткие юбки и высокие каблуки; а поскольку ее второй муж был полицейским, я думаю, она знала, что говорила.
— Вы полагаете, она специально предостерегала вас в отношении копов?
— Не то чтобы предостерегала; но я помню, как она говорила, что подозрительность — это естественное состояние полицейского. Так что если вы сразу отсюда повезете меня снимать отпечатки пальцев…
— Я мог бы сделать это и раньше, если бы возникла необходимость, — ответил Гриффин, слегка улыбаясь. — Но я ее не вижу. Что-то мне подсказывает, что у вас нет богатого криминального прошлого.
— Интуиция копа?
— Возможно. Я ошибаюсь?
— Нет. Меня даже за парковку ни разу не штрафовали. — Джоанна вздохнула. — Боже, какая я скучная.
— Не скучная, а законопослушная. Выношу вам благодарность от имени всех полицейских мира.
Джоанна засмеялась и раскрыла меню.
— Что вы посоветуете?
— Здесь все вкусно, но особенно хороши моллюски и сыр.
Через несколько минут подошла официантка принять заказ, а когда она удалилась, Джоанна решила, что пора выяснить отношения с клиффсайдским шерифом. Ей не хотелось признаваться, что она приехала в Орегон специально, чтобы познакомиться с обстоятельствами жизни и смерти Кэролайн, но в то же время скрытое недоверие Гриффина ей не нравилось. Будучи шерифом, он мог весьма осложнить ее жизнь, а еще… ну, просто не нравилось. Что-то в его темных глазах, устремленных на нее, волновало и притягивало — причем гораздо больше, чем она склонна была признать, даже себе самой.
Неплохо было бы определить, что ему можно говорить, а чего не стоит, чтобы не вызвать дальнейших подозрений.
— Скажите, — начала она, — а почему вас так беспокоит то, что люди рассказывают мне о Кэролайн?
— Меня это не так уж сильно волнует, — ответил он, — а почему мне это не нравится, я вам уже сказал. Вы можете задеть чувства людей…
— Гриффин, прошу вас, поверьте, я не совсем лишена чувства такта. Я беседую только с теми, кто охотно заговаривает со мной сам, и никогда не затрагиваю темы Кэролайн первая.
— Учитывая ваше сходство, было бы странно, если бы кто-то о ней не заговорил. Вы ведь сами это сказали.
— Да, но что в этом дурного? Какой вред от того, что Сэм Атертон рассказал мне, как Кэролайн покупала книжки для Риген, а Мэвис — что один на один Кэролайн была застенчива? Или Джули вспомнила, что любимые цвета Кэролайн были синий и зеленый и всем тканям она предпочитала шелк? Чьи чувства это может задеть?
— Ничьи, — с видимой неохотой согласился он. — Но…
— Но что?! — Джоанна сделала паузу, но потом продолжила натиск:
— Вы меня в чем-то подозреваете? Но в чем? Гриффин, какую, по-вашему, гнусную цель могу я преследовать, расспрашивая о Кэролайн?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42