Отец любил ее, и она не желала предавать его память.
– Мы готовы, – сказал ей врач. – Включаем лазер. – Бело-синий луч света был так тонок, что мог бы пройти в угольное ушко. Она несколько раз моргнула, прежде чем освоилась с лучом.
– Лазер фиксирует малейшие изменения в размере зрачка.
– Если я солгу, зрачок сузится, – сказал она. Технологию проверки ей объяснил Пол; Митч по дороге отмалчивался.
– Верно, – сказал врач. – Лазер отметит любое изменение. Митч и Пол сидят у мониторов. Они тоже будут задавать вам вопросы.
– Сеанс даст нам всю необходимую информацию, – сказал Пол. Сидевший рядом с ним Митч не сводил с Ройс глаз.
– Я тоже готова, – сказала Ройс, которой хотелось побыстрее разделаться со всем этим. Идея рекламной кампании была ей неприятна, но Митч настаивал, что залог выигрыша любого дела – правильный подбор присяжных. Митч хотел, чтобы еще до суда будущие присяжные усомнились в вине Ройс, а единственным способом повлиять на них было провести громкую кампанию.
Врач начал с вопросов о ее прошлом, а потом сказал:
– Ответьте, почему вы уверены, что это преступление – дело рук Элеоноры Фаренхолт.
– Она всегда плохо ко мне относилась. Когда я открыла сумочку и нашла в ней драгоценности, клянусь, она злорадствовала!
– Вы считаете, что и наркотики подложила она.
– Да. Все знали, где мой тайник с ключом. Сомневаюсь, чтобы она сама взяла на себя грязную работу – скорее всего наняла кого-то.
– А осведомитель? – вмешался Митч.
– Тоже ее работа. Не знаю, что и как, но денег у нее куры не клюют. Для нее не существует никаких проблем.
– Приведите пример какого-нибудь нехорошего поступка Элеоноры перед преступлением.
– Она всегда говорила мне гадости: например, предлагала обратиться к ее портнихе, чтобы я лучше одевалась, рекомендовала прочесть ту или иную книгу для пополнения знаний и так далее. Но главное – она вечно ставила мне в пример Кэролайн. Кэролайн – само совершенство, о чем Элеонора никогда не забывала мне напомнить. – Ройс заколебалась. Сказать ли им?..
– Сужение! – объявил врач. Господи, ну и прибор!
– Элеонора предложила мне присоединиться к одной из ее благотворительных акций. Это был просто предлог сойтись и поболтать, но раз в год женщины устраивали ленчи для сбора средств на помощь слепым детям. Готовили они сами – забавное зрелище: ведь у всех этих дам собственные повара. Элеонора была председателем комитета по салату. Каждый год кто-то привозил салат прямо с грядки. Моя обязанность заключалась в том, чтобы мыть листья. Дамочки придумали способ, как мыть грязный салат. Отъявленная глупость: они клали его в наволочку, засовывали в стиральную машину и включали ополаскивание. Они утверждали, что успешно делали это из года в год. Главное – остановить машину, прежде чем включится отжим. И вот картина: я нахожусь в подвале особняка, слежу за салатом в стиральной машине и коротаю время за резкой сельдерея. Со мной только Элеонора. Я поднимаю глаза – а машина уже вовсю отжимает!
В кабинете воцарилась тишина. Ройс скосила глаза и заметила, что Пол делает над собой усилие, сохраняя серьезный вид.
– Знаю, это звучит глупо, но Элеонора специально переключила машину. Эта особа обожает делать гадости.
Молчание. Ройс не стала упоминать о том, какое унижение испытала тогда.
– Элеонора убедила своих подруг, что в случившемся виновата я. Ленч был испорчен.
– Опишите свои отношения с Уордом Фаренхолтом.
– Никаких отношений не было, – ответила она врачу. – Он часами точил лясы с Кэролайн, а со мной разговаривал только тогда, когда никак не мог избежать этой неприятной необходимости.
– Как он относился к Бренту? – спросил Митч.
– Уорд мало кого любит. С Брентом он очень суров. Он слишком многого требует от сына. Он с ним жесток.
– Как вы относитесь к Кэролайн? – спросил врач.
– Она всегда была со мной мила, но любить человека, которого вам постоянно ставят в пример, очень трудно.
– Отношение Брента к Кэролайн.
– Братская любовь. – Ответ предназначался Полу. – Он всегда был к ней добр. Элеонора души не чает в Кэролайн, словно та ей родная дочь. Даже Уорд, который во всех видит кучу недостатков, любит ее. Он проводит с ней не меньше времени, чем Элеонора, а то и больше.
– У вас были основания заподозрить кого-то из них в употреблении наркотиков?
– Никогда.
– А сами вы когда-нибудь употребляли наркотики?
– Однажды, еще в колледже, я пробовала марихуану. Это все.
– Вы знали, что в вашем доме хранится кокаин?
– Понятия не имела.
– Вы когда-нибудь встречались с женщиной по имени Линда Аллен?
– Никогда. – Она впервые услышала это имя час назад от Митча, рассказавшего ей об осведомительнице.
– Это вы украли сережки?
– Нет, не я. Я к ним не прикасалась.
– Давайте поговорим о Бренте Фаренхолте, – предложил Митч.
Давайте не будем, подумала Ройс. Сначала она тешилась глупой надеждой, что Брент вспомнит о ней, потом, когда он не удосужился даже позвонить и узнать, как ее дела, обида сменилась злостью. Впрочем, злилась она больше на саму себя. Как ее угораздило не разглядеть эту черту Брента?
– Как вы встретились? – настаивал Митч. Выслушав ее ответ, он спросил: – Талиа давала тебе основания подозревать, что твое встречи с Брентом ее огорчают?
– Нет, но я всегда испытывала чувство вины. Она потеряла от него голову, а он вдруг взял и утратил к ней всякий интерес. Я бы ни за что не согласилась с ним встречаться, но Талиа настояла.
– Что ты нашла в Бренте Фаренхолте? – спросил Митч.
Ройс замялась. Ей не хотелось, чтобы Митч задавал ей такие вопросы. У нее в душе осталась незажившая рана: Брент подвел ее в момент, когда она больше всего в нем нуждалась. Как теперь объяснить, за что она его полюбила?
– С ним хорошо. С ним женщина чувствует себя королевой. Он заботливый и… – Она едва не назвала его верным!
– Когда он признался тебе в любви?
Митч все больше смущал ее своими вопросами. Интересно, фиксируют ли мониторы ее неудовольствие?
– На третьем свидании.
– Когда ты ответила ему, что любишь его? Непонятно, какое это имеет отношение к ее делу!
– Когда нашим отношениям исполнилось три месяца.
Следующий вопрос Митча было легко предугадать.
– Когда ты легла с ним в постель?
– В ту же ночь, когда сказала, что люблю его. – Вот тебе! Он мог не верить ее словам, но монитор наверняка подтвердит их правдивость.
– Это правда?
– Что именно, Митч? – Она отчаянно скашивала глаза, стараясь увидеть его лицо. Он был настроен решительно – об этом свидетельствовала вся атмосфера в комнате. И чего он к ней привязался?
– Ты его любишь?
Любит ли она Брента? Отчасти да, несмотря на то как он с ней поступил. Все это казалось безумием: она могла страстно целоваться с Митчем, но в ее душе оставалось стремление к надежности и обожанию – качествам, которые раньше олицетворял для нее Брент.
– Да, я его любила. Я хотела стать его женой и родить от него детей.
Следующая пауза получилась слишком продолжительной. Ройс видела, что Митч проглядывает свои записи. Молчание так затянулось, что врач был вынужден его прервать вопросом на уже поднимавшуюся тему:
– Почему вы мирились с дурным отношением к вам со стороны Фаренхолтов?
– Не любить свекровь – самое обыкновенное дело. Скажем, моя мать с трудом терпела родителей отца. Однако это не мешало моим родителям ладить. Но со временем я стала понимать, что я так не смогу. Во время аукциона я отменила помолвку до тех пор, пока мы не выясним отношения.
Митч поднял глаза, но ничего не сказал. Ройс рассказала своим слушателям о некрасивом поступке Элеоноры в отношении Уолли. Когда она умолкла, никто не отреагировал на ее слова; она чувствовала, что врач и Пол ждут, чтобы слово взял Митч. В конце концов Полу надоело ждать.
– Элеонора Фаренхолт распоряжается семейными средствами. Если она хотела от вас избавиться, то почему не пригрозила Бренту лишить его денег? Это было бы гораздо проще.
– Так-то оно так, но она любит Брента. Уорд слишком холоден, и я думаю, что между ней и Брентом больше близости, чем между Брентом и отцом. Отсюда ее злокозненность. Она хотела избавиться от меня, не превратив сына в своего недруга.
– Какие наркотики принимала Талиа? – спросил Пол.
– Сейчас она лечится от алкоголизма, но я уверена, что она многие годы экспериментировала с различными препаратами.
– А как насчет Валерии Томпсон? – с интересом спросил Пол.
– Она не пьет ничего, кроме вина, и то по глоточку. К наркотикам она не прикасается.
Снова воцарилась тишина, нарушаемая только гудением мониторов. С тех пор, как она призналась, что испытывала любовь к Бренту, Митч не сказал ни слова. На что он, собственно, рассчитывает? Разве она захотела бы выйти замуж за нелюбимого человека? Митч отвернулся к окну, Она сомневалась, что он слушает вопросы и ее ответы.
– Вы знали, что Уолли дал Шону Джеймисону взаймы? – спросил Пол.
– Нет. Но меня это не удивляет. – Какое это имеет отношение к ее делу?
– Что-нибудь еще, Митч? – окликнул Пол друга.
– Нет. – Митч не отрывал взгляд от окна.
– У меня есть вопрос, – сказал врач. – Он имеет отношение к моей работе. Что было для вас труднее всего в выпавшем вам испытании?
Раньше она ответила бы, что самое худшее – необходимость работать с Митчем или опасность, что ее приговорят к тюремному заключению, которое исковеркает ей жизнь. Она опасалась за свою репутацию и карьеру.
Стараясь не обращать внимания на луч лазера, она задумалась о былых, счастливых временах. О долгих часах, проведенных в детстве с дядей за разгадыванием головоломок. О своем первом свидании – она отправилась на него вместе с Талией, которую тоже поджидая кавалер; они посвятили целый день примерке различных нарядов и экспериментам с губной помадой и пудрой. О том, как они вместе с Вал учились печь хлеб и как слопали целый горячий каравай из духовки. О той ночи, когда Брент признался ей в любви.
Чудесные воспоминания! В прежней жизни она была окружена друзьями и любящими людьми. Она все время смеялась. Да, она была счастлива. Она пережила трагедию утраты обоих родителей, но могла по-прежнему рассчитывать на дядю, друзей, Брента.
У нее было все, что имеет в жизни значение, но раньше она не осознавала этого. Как же должен ненавидеть ее неведомый недруг, чтобы отнять у нее самое ценное – друзей и семью!
– Самое худшее – теряться в догадках, кто так со мной поступает, подозревать всех, даже старых друзей, вплоть до родного дяди. Я больше не знаю, кому доверять. Даже стоя над отцовской могилой, я не ощущала такого одиночества, как сейчас.
Проклятие! Значит, Ройс действительно любила это заносчивое ничтожество по имени Брент Фаренхолт! Митч был готов свернуть ей шею; он боролся с этим желанием всю дорогу до конторы – они сидели рядом. Так бы схватка ее обеими руками за нежное горло и придушил. Не до смерти, а только для того, чтобы она выбросила из головы этого Брента.
Женщины? Разве догадаешься, что у них на уме? Перестраиваясь, он посмотрел в зеркальце заднего вида. Шрам у него под глазом был сейчас особенно заметен. Нет, женщинам нельзя доверять. Они того и гляди поставят вам подножку.
– Ты не слушаешь, Митч. – Пол тронул его за плечо. – Я спросил, кто, по-твоему, заинтересован в том, чтобы упечь Ройс в тюрьму.
– Брент, – буркнул Митч, желая уязвить Ройс. На самом деле он склонялся к мысли, что Ройс пытался подставить Уорд Фаренхолт.
– Невероятно! – вспыхнула Ройс, – Зачем это Бренту? Ему было бы достаточно сказать мне, что он больше меня не любит, – меня бы и след простыл.
– Правильно, – согласился Пол. – Кстати, я проверил все банковские счета Фаренхолтов на предмет экстренного снятия средств, которых хватило бы на Приобретение подброшенного Ройс кокаина. Брент влачит нищенское существование: по всем его счетам расплачивается матушка.
– Еще бы! Маменькин сынок! – Митч покосился на Ройс, но та смотрела прямо перед собой, упрямо сжав зубы.
– Учтите, Ройс, – обнадежил ее Пол, – мы держим под подозрением всякого, кто был рядом с драгоценностями и вашим столиком, независимо от мотивов или их отсутствия.
– Это правильно в том случае, если оба преступления совершил один и тот же человек, – отозвалась Ройс.
Митч мысленно одобрил ее проницательность.
– Мы с Митчем обсуждали этот вопрос, – сказал Пол. – Все слишком плотно подогнано по времени, чтобы считать эти инциденты изолированными, но можно предположить, что действуют сообщники. Не забывайте, безукоризненных преступлений не бывает. Ключ существует всегда, надо только знать, где его искать: среди телефонных счетов, чеков, банковских операций.
Остальную часть пути Пол предоставил водителю и его спутнице молча копить злобу. Он признал правоту Вал: Митч сидел на крючке у Ройс плотнее, чем он раньше предполагал. С того момента, как Ройс призналась, что любила Брента, с его лица не сходила краска негодования. Митч не мог скрыть бешенства, что на него совершенно не походило.
На протяжении многих лет Пол сравнивал Митча с айсбергом, две трети которого скрыты в недоступных глубинах. Пол подозревал, что Митч страдает от сильной психологической травмы, для прикрытия которой прибегает к циничной маске. Ройс удалось пробить в его обороне чувствительную брешь.
Пол поспешил к себе в кабинет, пообещав вернуться к Митчу и Ройс через несколько минут. Включив автоответчик, он промотал все сообщения, пока не услышал голос Вал. Она снова работала в ночную смену, проверяя черствые булочки в Окленде. Накануне она была принята на работу в компьютерный отдел, но приступить к новым обязанностям должна была только через две недели.
Пол заперся в кабинете. Ему очень хотелось встретиться с Вал сегодня же, а не дожидаться завтрашнего дня. Последние два дня он только о ней и думал. У Митча случится сердечный приступ, когда он узнает, что Пол принял на работу одну из подозреваемых, но его это мало заботило.
– Это Пол, – сказал он, набрав номер Вал.
Одного звука ее голоса хватило, чтобы его обдало горячей волной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54