Передвигаться самостоятельно не может, руки тоже плохо ее слушаются, но она в сознании, рассуждает вполне здраво, и речь полностью восстановилась. Ухаживает за ней Нюша. Она по-прежнему служит Порошиной верой и правдой, как и ее племянник Петр. Он женился на француженке Изабель, у них есть годовалый сынишка. Петр за время работы у Порошиных скопил небольшой капитал, хотел приобрести квартиру, но Графиня так привыкла к нему, что не захотела его отпускать. Она увеличила Петру жалованье и предоставила в распоряжение его семьи несколько комнат, чему безумно рада практичная, как все французы, Изабель.
Причиной инсульта стала, скорее всего, крупная ссора Графини с дочерью. Марьяши при этом не было, она вообще редко стала приезжать в Иври, после того, как поступила учиться на русское отделение факультета восточных языков Сорбонны. В последнее время отношения Полины с матерью резко ухудшились, по-видимому, из-за наследства. Полине, растранжирившей большую часть своего состояния, поскорее хотелось прибрать к рукам все, чем владела девяностолетняя мать. Графиня, однако, не спешила умирать да и большую часть наследства планировала завещать не дочери, а внучке, чем доводила Полину до неистовства.
Как-то после очередного крупного разговора Полина пулей вылетела из дома, а к вечеру у Графини случился приступ. Как только с хозяйкой случилось несчастье, Нюша вызвала доктора и отправила Петра за Марьяшей. Госпитализировать Графиню не рискнули, а просто развернули мини-госпиталь в их доме, где постоянно дежурили врачи и сиделки. Как только больная смогла говорить, она позвала внучку к себе и, выставив сиделку из комнаты, шепотом стала давать Марьяше странные поручения.
— Ты обязательно должна отправиться в Россию и разыскать там Екшинцева Николая Даниловича или его детей. Первым же самолетом улетай в Петербург, разыщи там Истомину Наталью, о которой я тебе рассказывала, она поможет тебе отыскать Екшинцевых.
— Господи, бабушка, что за спешка, зачем тебе понадобились эти Екшинцевы? И почему ты сиделку выгнала?
— Потому что не доверяю никому, за твою жизнь беспокоюсь.
— Бабушка, милая, да что с тобой случилось? Тебе в голову странные мысли лезут. Ты не о моей, а о своей жизни должна беспокоиться. Со мной все в порядке, а вот тебе нужен покой и отдых, и никуда я не полечу, а буду возле тебя сидеть день и ночь, пока ты не выздоровеешь.
— Нет, Марьяша, пока я жива, ты должна найти хоть кого-нибудь из Екшинцевых… И прежде, чем умру, я должна удостовериться в том, что ты с ними встретилась. Улетай как можно скорее. Боюсь, что жить мне осталось недолго. Ты можешь опоздать.
Вот такие инструкции от бабушки получила Марьяша накануне своего визита в Санкт-Петербург. Адвокат Орлов, который был в курсе всех дел Графини, в том числе и финансовых, тоже рекомендовал девушке поторопиться.
Итак, задача номер один — разыскать некоего Екшинцева Николая Даниловича или его родственников в России. Из дополнительных сведений известно только предполагаемое место жительства — Краснодарский край.
Глава 6
Главным помощником в таком непростом деле мог быть только Миша Порецкий. Это — гордость нашей фирмы, «светило отечественной юриспруденции» как в шутку он любит сам себя называть. Не совсем скромно, но в длинном списке добродетелей Порецкого скромность не значится. Парень знает себе цену, в своем деле он действительно ас. Хорошая память и быстрота реакции сделали его просто незаменимым спутником шефа на всех важных переговорах, а коммуникабельный характер и море обаяния — любимцем всего коллектива. «Свои люди» у Мишани есть везде: в радиусе от Старой площади в Москве до ближайшего универсама на Тульской улице в Питере, все рады ему помочь или оказать услугу. Но и он в свою очередь всегда готов прийти на помощь по первому зову.
Не откладывая дело в долгий ящик, я позвонила Мишане на сотовый. Ответил он не сразу, да и слышимость была ужасной — музыка, шум голосов. Понятное дело, суббота — либо в бане, либо в бильярдном клубе. Моей просьбе он не особенно удивился, но сказал, что раньше понедельника не получится, надо делать запрос в Москву. Мы готовы были подождать, тем более что Марьяше не терпелось побродить по городу и посмотреть на дом, где родилась бабушка. Я прекрасно помнила все места в Санкт-Петербурге, которые были особенно дороги Графине. Решили, что начнем с «родового гнезда», и отправились на Английскую набережную.
Доехали на метро до станции «Гостиный двор», вышли на Невский проспект. Юную гостью мне приходилось буквально тащить за руку, как маленького ребенка. Ей хотелось побывать в Казанском соборе, забраться на смотровую площадку Исаакиевского собора, сделать несколько снимков на фоне Медного всадника и много чего еще. Мне постоянно приходилось напоминать ей, что за полтора дня невозможно осмотреть весь центр Питера, лучше поскорее выйти на набережную, чтобы посмотреть на дом, где родилась ее бабуля.
На Английской набережной, как всегда, было многолюдно и весело. Соседство бабушкиного дома с одним из лучших загсов Петербурга внесло некоторые коррективы в нашу экскурсию — нарядные машины, цветы, шампанское и очаровательные невесты в умопомрачительных платьях… Я ведь тоже выходила замуж здесь, кажется, совсем недавно, а уже прошло больше десяти лет. Как быстро время летит! Даже не верится, что я уже не такая, как эти хорошенькие девочки-невесты, студентка-второкурсница с осиной талией, а женщина, которой слегка за тридцать, обремененная семьей, солидной и ответственной работой, борьбой с лишними килограммами и зарождающимся целлюлитом.
Марьяша с неподдельным интересом наблюдала за тем, что происходило у загса. Сейчас в ней явно заговорил профессионал. Действительно, какая удача попасть на ритуал бракосочетания в стране, о которой все знаешь только из учебников по русистике да рассказов бабушки. Несмотря на то что о России девушка знала достаточно много, поведение людей на улице ее изумляло. А что уж говорить о ненормативной лексике и всяких жаргонных словечках!
Гости только что уехавшей на лимузине очаровательной пары, по-видимому, жаждали «продолжения банкета», как Иван Васильевич Бунша из знаменитой комедии Леонида Гайдая. Тем более что для этого у них все было с собой — ящик шампанского, два большущих контейнера с бутербродами и фруктами и даже музыкальное сопровождение — магнитола из стоявшего рядом автомобиля. Юркий паренек, заметив, что мы внимательно наблюдаем за всем происходящим, подскочил к нам с бутылкой шампанского и фужерами.
— Девочки, ну давайте с нами выпьем, а! Я ведь сестру свою замуж отдаю, и не за кого попало, а за лучшего друга!
Тут к нам подлетело еще человек пять-шесть таких же радостных и слегка захмелевших ребят. Один, подхватив Марьяшу под руки, закружил с нею в танце под доносившийся из автомобиля шлягер «Ах, какая женщина, мне б такую», другой упорно намеревался выпить со мной шампанского на брудершафт.
— Ребята, стоп, — скомандовала я голосом, которым обычно отчитываю провинившихся подчиненных. — Девушка только сегодня из Франции прилетела на важный международный симпозиум, я ее переводчик. Давайте не будем девушку разочаровывать. Спасибо, конечно, за угощение, но, как говорится, «у вас своя свадьба, у нас — своя». Прощайте, удачного вам семейного праздника. — И с этими словами я буквально вырвала обалдевшую от русского гостеприимства Марьяшу из объятий юного Казаковы.
— Это что, так принято на ваших свадьбах — угощать случайных знакомых? — удивилась девушка.
— Да Россия вообще страна хлебосольная, — ответила я, — ты еще в этом не раз убедишься.
Наконец мы дошли до того дома, у которого восемь лет назад графиня Порошина долго стояла молча, изредка вытирая слезы. Ее внучка реагировала иначе.
— Это бабушкин дом?! Вот это хоромы, так хоромы. Просто дворец Фонтенбло! Кстати, Наташа, а тебе не кажется, что Петербург отдаленно напоминает Париж?
— Нет, не кажется, потому что я в Париже ни разу не была — сравнивать не с чем.
— Да, действительно, я не подумала. Но ведь ты все равно когда-нибудь побываешь в Париже, вот и сравнишь. А мне бы очень-очень хотелось, чтобы ты навестила нас с бабушкой.
Когда-нибудь, конечно, побываю во Франции, боюсь, что это будет нескоро. Мы давно с мужем собирались хотя бы на недельку слетать в «столицу мира», но обязательно находились какие-то отговорки. Все было недосуг. Хотя, не скрою, приятно слышать, что тебе в Париже будут рады. Опять же Кирюшка давно мечтает побывать в Диснейленде. Над этим приглашением надо подумать.
Марьяша тем временем переключила свое внимание на другой объект. На осмотр «родового гнезда» ей хватило двадцати минут, теперь ее внимание привлек плавучий пивной ресторанчик на набережной, весь оклеенный рекламными плакатиками пива и сигарет, который она во что бы то ни стало захотела посетить. Ох уж эти рекламщики! Я с трудом отговорила ее от этого шага, ссылаясь на то, что там могут оказаться более настойчивые молодые люди, которых не остановит от приставаний даже мой дежурный тон свирепой стервы. Взамен я предложила ей экскурсию по Неве на небольшом теплоходе, что вызвало бурю восторга. Поистине, чем бы дитя ни тешилось…
Пока мы обозревали окрестности, сидя на палубе продуваемого всеми ветрами кораблика, я решила расспросить Марьяшу о ее отце, от которого она унаследовала такую звучную шотландскую фамилию — Маккреди.
— Мой отец действительно был самый настоящий шотландец, — разоткровенничалась Марьяша, — родом из Глазго, но с детства жил во Франции. С мамой они познакомились в 1968, когда Франция переживала что-то наподобие маленькой буржуазной революции, опять же повальное увлечение идеями хиппи. Отец хипповать стал вместе с друзьями по идейным соображениям, а маме только дай повод… Она по своей натуре бунтарь, бабушка говорит, что это у нее с детства. Так вот они и сошлись, прямо как у Пушкина — «вода и камень, лед и пламень». Сначала вместе попали в полицейский участок, когда в демонстрации участвовали, потом встречались на вечеринках. Удивляюсь, как они могли сблизиться, у них было так мало общего.
С детства она помнила только скандалы с битьем посуды и мамины истерики. Ей всегда было жаль отца, она его очень любила. Родители расстались, когда Марьяше шел восьмой год. Официально разводиться не стали, просто разъехались и все. Отец забрал ее с собой в Америку, его пригласили читать лекции в Иллинойсе. С ними жила бабушка Сильветта, она всегда опекала сына, может быть слишком настойчиво, что нередко служило причиной ссор между супругами. Но девочке очень нравилось жить с бабушкой Сильветтой и с отцом.
А потом он погиб. Поехал на рыбалку в район Великих озер, очень тщательно готовился к этой поездке: покупал снасти, спиннинги, всякую мелочь. Уехал и не вернулся. Полицейские сообщили, что на порогах лодка перевернулась и он утонул. Причем из восьми человек погиб только Филипп Маккреди.
Сильветта не поверила, она упорно убеждала всех, что его специально погубили, что он кому-то очень мешал. Но всерьез ее слова никто не воспринимал. Потом за Марион приехала мама, а у Сильветты от горя расстроилась психика. Она уже не вылечилась, постепенно впала в маразм. Наталья Александровна очень жалела свою сватью, помогла определить Сильветту в хорошую клинику в Швейцарских Альпах. Она пробыла там лет пять или шесть, до самой смерти. А девочка переехала сначала к маме, а потом к другой бабушке.
…Марьяша замолчала, очевидно, пытаясь сдержать подступившие слезы. Ей было тяжело вспоминать те времена. Несмотря на достаточно обеспеченную жизнь, на ее долю еще в детстве выпало немало. А теперь вот и болезнь бабушки, единственного дорогого человека.
— Марьяша, а почему у вас с мамой такие сложные отношения, — решилась я на вопрос, который все никак не могла задать.
— Да не то чтобы сложные, они никакие. Мама просто не интересуется мной, вот и все. Например, о том, что я стала студенткой Сорбонны, она узнала только через полгода после моего зачисления. У нее была выставка в Японии, она туда своих арабов вывозила.
— Арабов в Японию? А что это за арабы?
— Да это художники молодые, в основном из Алжира. Сначала она выставляет их в своей галерее «Экзотик», а потом начинает по всему миру возить. Потратила на это все папино состояние, теперь вот подбирается к бабушкиному.
— Наталья Александровна этого не допустит, она позаботится о твоем будущем.
Да я не столько боюсь остаться без средств, сколько маминого отношения ко всему этому. Она считает, что ее окружают враги: первый враг — бабушка, второй — я. А в борьбе с врагами все средства хороши… Наташа, давай сменим тему, я не то что говорить, но и думать об этом не хочу.
— Да, Марьяша, конечно. Извини за излишнее любопытство. Лучше посмотри вот на это красное здание справа — это знаменитые «Кресты», наша питерская Бастилия, только действующая. А напротив, видишь, элитный дом для местных нуворишей.
— Действующая тюрьма? В центре города? Оригинально…
Так, за разглядыванием зданий по берегам Невы, мы отошли от неприятной для Марьяши темы.
Глава 7
С утра в понедельник, придя в офис, я стала разыскивать Порецкого. Дело это непростое. Рабочий день у нас начинается с 10.00. Но Миша в это время, как правило, еще только принимает душ. Раньше полудня в офисе он не появится. Как только шеф не боролся с этим! Увольнениями пугал, де-премированием угрожал, к совести взывал… Все без толку. Уволить его шеф не решился, потому что такими специалистами, как Порецкий, не разбрасываются. Конкуренты быстренько этим воспользуются. Так что в этой борьбе Мишаня вышел победителем.
Отыскался он сам, причем довольно быстро. Залетел в мой кабинет, благоухая очередным НОВЫА парфюмом:
— Здравствуйте, госпожа начальница. Ну и где же наша очаровательная француженка, где вы ее прячете?
— Угадал, Порецкий, прячу. От тебя, между прочим. Сейчас она в надежной гостинице, отдыхает после марш-броска по памятным местам ее бабушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33