К тому же и погода разгулялась не на шутку — на дорогах от мокрого снега были такие заносы, что муниципальные службы с ними просто не справлялись. «Прямо как в родном Питере», — подумал Миша и предложил Марьяше дойти до ресторана пешком.
Когда официант провел опоздавших и немного взъерошенных молодых людей в отдельный кабинет, где их поджидал импозантный мужчина, Марьяша едва ли не вскрикнула от удивления:
— Ой, а я, кажется, вас знаю…
— Как, впрочем, и я вас. Здравствуйте, Марьяша. Присаживайтесь, и вы, молодой человек, проходите. Давайте знакомиться.
Порецкий всегда доверял своей интуиции. При первой встрече с человеком он сразу умел определять — хороший человек или нет. Происходило это на уровне подсознания, Мишане казалось, что кто-то свыше подсказывает ему — это свой, а это — чужой.
Отто был своим. Крепкое рукопожатие, открытый взгляд серых глаз, приятная улыбка — ни одного лишнего жеста, никакой суеты. Сразу видно, что не француз. И очень похож на военного. Мишаня не удержался и сразу же спросил:
— Вы — военный?
— Был когда-то, а что, очень заметно?
— Мне — да, насчет других не берусь судить. Марьяша не сводила глаз с Отто и тоже не удержалась от вопроса:
— Ну откуда же я вас знаю? Никак не могу вспомнить. Но мы ведь точно знакомы?
Да, девочка, знакомы. Ты не мучайся, не терзай свою память, я подскажу. Когда была жива твоя бабушка Сильветта, после трагедии с твоим отцом, она последние годы своей жизни жила в моей клинике. Ты приезжала навещать ее со своей другой бабушкой, вот тогда мы и виделись. Но тебе было лет пять или шесть, не больше. Надо же, а ты меня запомнила. Не зря, видимо, существует термин «память детства».
Действительно, Марьяша смутно припоминала то время. Большая светлая комната, у окна, в кресле-качалке, накрытая светлым клетчатым пледом сидит бабушка Сильветта. Медсестра подводит Марьяшу к ней и говорит, что к ней приехала внучка. Сильветта качает головой, но по-прежнему смотрит в окно, никак не реагируя на Марьяшу. Эта была последняя их встреча, через несколько месяцев Сильветта умерла.
Отто, заметив, что встреча с ним произвела на Марьяшу сильное впечатление, заговорил первым:
— Марьяша, я должен тебе сообщить, что история твоей бабушки мне хорошо известна. Я был единственным человеком, с которым она поделилась ею при жизни.
— Но почему именно вы?
— Потому что были с ней друзьями… Близкими друзьями.
— У моей бабушки было много друзей, но ни с кем, даже со мной, она при жизни не поделилась этой тайной. Почему вы?
Марьяша, не отрываясь, смотрела в глаза Отто. Казалось, она даже немного обижена тем, что именно этот человек оказался ближе Графине, чем она сама, если он был в курсе самой большой тайны в ее жизни. А Миша сразу догадался, в чем дело. Он попытался заступиться за Отто.
— Марьяша, если Наталья Александровна выбрала Отто, значит, у нее были на то причины.
Марьяша, ничего не ответив, схватила сумочку, стремительно поднялась из-за столика и вышла из зала. Отто попытался было пойти за ней, но Миша удержал его.
— Не мешайте ей, она просто должна свыкнуться с мыслью, что у бабушки мог кто-то быть ближе, чем она сама. Она сейчас всплакнет немного, успокоится и вернется.
— Быстро же вы ее изучили. Уверены, что не надо за ней идти?
— Абсолютно. Она вернется минут через 10-15. Простите, если мой вопрос покажется вам бестактным, но это не праздное любопытство, скорее профессиональное. Вы были любовниками?
— Да… Хотя я всегда настаивал на нашем браке. Но она не хотела меня компрометировать.
— Чем же?
— Тем, что я младше ее на 30 лет. Она считала, что ученый с мировым именем не может себе позволить иметь жену настолько старше себя. Поэтому наша связь была тайной.
— Как много тайн, однако, было у этой женщины, с которой я, увы, не был знаком.
— У любой настоящей женщины, прожившей такую длинную и насыщенную жизнь, есть тайны. Так что, молодой человек, не судите Наташу строго. Если бы вы были с ней знакомы, вы бы поняли меня. Хотя Марьяша удивительно на нее похожа. Вы ведь не смогли устоять перед ее обаянием. Вот и я не смог.
— Честно признаюсь, очень жалею, что не имел такой возможности. Графиня Порошина — женщина-загадка. Зато сейчас я очень хорошо знаком с ее незаконнорожденными наследниками, которым пытаюсь помочь вступить в права наследования. Делаю все возможное, чтобы пресечь любые попытки со стороны ее дочери и господина Орлова помешать этому. Вы, надеюсь, в числе наших союзников?
Конечно, более того, я сделаю все возможное, чтобы помешать Орлову в его играх. Он, похоже, зашел слишком далеко, заигрался, одним словом. Хотя, по сути, ему не так много нужно от вас — только «Пристанище Мавра».
— Вы считаете, это не много? Это имение стоит огромных денег, да и элитные лошади, которые там содержатся, весьма дороги. Разве Григорий не достоин того, чтобы ими владеть?
— Поймите, у Орлова нет близких людей, кроме Анри Рамбаля и его сына-инвалида. Он старается исключительно для них.
— Да, но никто не собирается их оттуда выгонять. У Григория замечательный характер, они прекрасно поладят с Анри, я уверен. Тем более в незнакомой стране Екшинцевы не смогут содержать такое огромное хозяйство без помощников.
— Но в настоящее время Анри не просто наемный работник, он хозяин всего, что там есть. Он содержал имение в идеальном состоянии все эти годы. Выращивал самых элитных лошадей. Так было много лет, еще при графе Порошине, а теперь появляются какие-то русские ребята, которые у него все отнимут по закону и превратят его на старости лет из хозяина в слугу. Ведь так?
— Ну, фактически, так, а на деле все будет по-другому.
— Михаил, вы просто не хотите меня слушать. Во Франции все не так, как в России.
— А откуда вы знаете, как в России?
— Я там был, и не один раз.
— А где именно?
— В Чечне. Я там работал несколько месяцев в миссии Красного Креста в конце 90-х. Так вот, я готов посодействовать вам в переговорах с Рамбалем, но сделать это надо так, чтобы Орлов ничего не узнал. Вы, кстати, успели с ним пообщаться?
— Да, успели. Пришлось рассказать ему правду, хотя мне очень не хотелось. Он весьма странно отреагировал. Побледнел, попросил нас уйти, так как почувствовал себя плохо. Мне даже показалось, не болен ли он?
— Значит, вы все ему рассказали?
— Да. Вы считаете, что мы это сделали зря?
— Наташе уже все равно, а если Марьяша приняла такое решение, то ей видней. Тут я вам не судья.
— Хорошо. А теперь скажите, Отто, можем ли мы доказать факт родства Графини и Екшинцевых? Я думаю, что для этого нужны какие-то там ДНК, я, право слово, не силен в медицине.
— Все, что нужно для доказательства родства, у меня имеется. Наташа позаботилась об этом еще при жизни. Она предвидела подобное развитие событий. Теперь дело за малым — взять образцы у Екшинцевых и молить Бога, чтобы они совпали.
— А что, у вас есть сомнения на этот счет?
— Все возможно. Она ведь только по фотографии решила, что это ее внук и правнук, а других подтверждений нет.
— Надо же, а я об этом и не подумал ни разу.
— Это плохо, что вы об этом не подумали. В случае если родство не подтвердится, вам придется их опять везти в Россию.
— Нет, сначала мы поставим на ноги Виталия. Я ему это обещал. Надеюсь, вы поможете нам с этим.
— Я вам помогу. Мы же уже это решили. А теперь давайте что-нибудь съедим. Я ужасно проголодался.
За ужином обстановка слегка разрядилась. Отто с Мишей выпили водки, причем Отто говорил по-русски тосты, которые успел выучить в Чечне. В его исполнении они звучали очень забавно. Потом к ним присоединилась Марьяша. Она, видимо, уже успокоилась и с удовольствием слушала тосты, произносимые Отто. Мишане показалось даже, что она сейчас достанет свой блокнот и подробно начнет конспектировать.
Всю обратную дорогу Миша костерил себя последними словами: «Профессионал хренов, как же я об этом не подумал. Ведь у меня даже мысли не возникло, а вдруг и правда, они никакие не родственники. Что же Марьяшка будет делать?» Марьяше он предпочел пока не говорить о своем проколе. Вдруг все обойдется. А уж если нет, тогда… Ой, лучше даже не думать, что будет тогда.
Глава 7
Отто вернулся в отель в прекрасном расположении духа. Давненько он не проводил время в такой приятной компании. Марьяша все больше становилась похожей на свою очаровательную бабушку, была такой же милой, но очень уж молчаливой. Ее бабушка Наташа, напротив, всегда была в центре любой беседы.
Миша — нормальный русский парень, смелый, отчаянный, бросил все и приехал помогать девушке и ее родственникам. В-Чечне он восторгался такими парнями, которые бросаются спасать друга, не задумываясь о последствиях. Там таких было много. Были, правда, и другие, в основном из числа бездарных офицеров.
Нет, русские — самые загадочные люди на земле. Их женщины сводят с ума, мужчины поражают удалью и бесшабашностью. Но Отто они нравились больше расчетливых, практичных французов. Может быть поэтому он был уже много лет женат на красивой успешной француженке, сделавшей прекрасную карьеру на телевидении, родившей ему двух детей, а любил русскую женщину, которая по возрасту ему годилась в матери. Да, чудны дела твои, Господи…
История его знакомства с графиней Порошиной была самой обычной: он — знаменитый пластический хирург, она — стареющая гранд-дама, желавшая немного подкорректировать свое лицо. Ему — чуть больше тридцати, ей — хорошо за шестьдесят. Он — завидный жених, она — вдова, недавно похоронившая мужа. Казалось бы, у них не было ничего общего, абсолютно ничего, что могло бы предвещать дикую, всепоглощающую страсть между такими разными людьми. Но…
Уже после первой встречи, вернее, приема у него в кабинете, глядя в ее огромные, слегка припухшие от частых слез глаза, похожие на глаза раненой газели, он понял, что пропал. Сначала он никак не мог смириться с тем, что влюбился, как мальчишка-школьник в свою учительницу, в женщину, которая была старше его матери. Но после каждой встречи с нею, которые он подсознательно устраивал все чаще и чаще, он понял, что это не просто увлечение. Это — любовь.
Графиня же, напротив, с первой встречи поняла, что этот высокий мужчина в белом халате, внимательно разглядывающий ее через стекла стильных, почти не заметных на лице очков, станет в ее жизни настоящим событием. После смерти Сергея, который в течение многих лет был для нее другом, мужем, старшим наставником, но, увы, не самым желанным мужчиной, она не смела даже думать о том, что сможет увлечься мужчиной. В шестьдесят лет о романах не думают… Действительно, о них не думают, их ощущают. Как легкий ветерок, набежавший неизвестно откуда и принесший с собой волну новых впечатлений.
Чувство, которое возникло у нее после первой встречи с доктором, не поддавалось идентификации. Просто хотелось видеться с ним, слышать его голос, смотреть в глаза и… наслаждаться этим. Наталья Александровна в своей жизни виделась с мужчинами, от которых сходили с ума все женщины мира — Ален Делон, Джо Дасен, Юл Бриннер и многие другие знаменитости, но при встречах с ними ни разу с ней не происходило ничего подобного. А тут — просто наваждение. Молодой человек, который в сыновья годится. Нет, от греха подальше нужно завтра же отказаться от его услуг и уехать домой. Но после бессонной ночи встреча с доктором действовала как гипноз, после которого мысли путались, и от вчерашней решимости не оставалось и следа.
Каждое утро он приходил в ее апартаменты в знаменитой на всю Европу косметологической клинике в предгорьях Финстераархорна, осматривал лицо, назначал мази и процедуры. Когда он дотрагивался до ее лица, Графиня просто замирала от счастья и закрывала глаза, чтобы не выдать себя. Уже через три-четыре дня ее проживания в клинике напряжение при их встречах достигло такого накала, что, казалось, электрические лампочки начнут взрываться.
Она сдалась первой под натиском своих эмоций: на утреннем обходе Наталья Александровна рассказала ему все о своих чувствах. Его ответные желания не заставили себя долго ждать, они полностью затмили последние отголоски разума… Из ее номера он вышел только на следующее утро.
После этого прошло так много лет, с ним столько всего происходило — и плохого, и хорошего, — что, казалось, память не должна так точно сохранить все детали того далекого апрельского утра, но стоило только закрыть глаза, и образ заплаканной голубоглазой женщины, сидящей в кресле в его кабинете, вновь возникал из небытия…
Отто был фанатично влюбленным в свою профессию человеком. Еще будучи студентом, он часами сидел над книгами, когда его сверстники устраивали вечеринки, влюблялись, ссорились. Его занимало совсем другое. Нельзя сказать, что он совсем не замечал симпатичных девушек. Нет, иногда он тоже ходил на разного рода увеселительные мероприятия. Но куда интересней ему было сидеть в лаборатории или наблюдать за работой какого-нибудь медицинского светилы. Во время каникул вместо отдыха он ездил в экспедиции — в Африку, или с миссией Красного Креста в «горячие точки» планеты.
Он и не думал сначала, что станет делать косметические операции богатеньким стареющим дамам. Когда он принимал решение, что станет челюстно-лицевым хирургом, то руководствовался вовсе не финансовыми соображениями. Просто он знал, что, например, в зоне военных действий хирург, который может не только пришить оторванную снарядом руку или извлечь пулю, но и по кусочкам собрать лицо и сделать молодого офицера не уродом, а вполне симпатичным парнем, ценится на вес золота. Это только на первый взгляд кажется, что главное — остаться в живых. Но быть калекой с изуродованным лицом — это тяжкий крест. Редко кто из таких людей может жить нормальной жизнью…
Когда тяжело заболела мать, Отто стал искать возможность дополнительного заработка, чтобы оплачивать ее лечение. Подвернулась вполне приличная клиника, куда можно было определить muter и подрабатывать там в свободное от учебы время.
Ее руководитель сразу разглядел, что Отто не только фантастически дисциплинированный работник, но и очень способный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33