— Ты шутишь, па, — с лица Фабио исчезла улыбка. — Как это расстаться? Нас что, отсюда выгоняет графиня Порошина?
— Графиня уже покоится на кладбище, согласно ее завещанию, «Пристанище Мавра» переходит во владение к неким русским — сыну и отцу. Таким же бедолагам, как и мы с тобой.
И он пересказал сыну все, что узнал от Орлова. Фабио слушал внимательно, поглаживая руками свои неподвижные колени. Анри знал, что сын это делает непроизвольно, в минуты сильного нервного напряжения. Он обожал своего сына, невероятно красивого юношу, с огромными карими глазами, точь-в-точь такими же, как у давно покойной Этель, и очень смышленого… Он автоматически пересказывал ему все, что узнал от Орлова, а сам успокаивал себя: «Мой мальчик что-нибудь придумает, он ведь умница. Он найдет выход из положения, обязательно найдет».
Глава 6
За пять дней пребывания в Тихорецке полной ясности с переездом Екшинцевых во Францию так и не наступило. Порецкий начинал нервничать, что бывало с ним очень редко. Непонятно откуда взявшийся Наблюдатель сумел внести полный разброд и шатание в ряды отъезжающих, и без того не очень сплоченные.
Григорий никак не мог смириться с мыслью, что ему придется бросить все нажитое годами, уехать от родных могил, своего прошлого. Но ради Виталия он готов был пойти на любые испытания.
Марьяшины уверения в том, что она сделает все возможное, чтобы вернуть парню способность нормально ходить по земле, сделали свое дело. Виталий готов был немедленно сорваться с места и идти, бежать, ползти за Марьяшей хоть на край света. А Григорий боялся, вдруг что-то не срастется, не получится. Чего же тогда ждать от жизни? Он сразу определил для себя, что самым здравым во всей компании является Михаил. Видно по всему, что парень надежный, грамотный, но ведь тоже растерялся, когда понял, что за ними кто-то следит. А вдруг это настолько опасно, что может стоить кому-нибудь из его близких жизни?
Не хочется верить, что за всем этим стоит мать Марьяши. Не может же она желать смерти дочери только потому, что не все деньги от огромного наследства достанутся ей?
Григорий никак не мог уснуть. Виталий же, напротив, после приятных хлопот по кухне (а он каждый день кормил всю троицу и отца разными деликатесами) спал как убитый. Симон тоже мирно похрапывал на диване, категорически отказываясь идти на постой в гостиницу. Жаловался на то, что там неудобные постели, но Григорий догадывался, почему он остается на ночь у них — чтобы не мешать Марьяше и Мише.
Скрывают, делают вид, что просто партнеры, а у самих глаза горят, когда смотрят друг на друга. Ничего, пусть порезвятся, как следует, а то у бедной девчонки нервы совсем на пределе. Любовные утехи — лучшее лекарство от стрессов.
Однако Порецкому они не помогали.
Марьяша, мирно посапывавшая на его плече, наверное, видела уже седьмой сон, а он все никак не мог уснуть. Осторожно переложив ее голову на подушку, Миша тихонько вылез из-под одеяла.
В номере было холодно. Он стащил еще одно одеяло с постели Симона, накрыл им сладко спавшую девушку и усмехнулся при мысли о том, что, похоже, влюбился в нее. Именно влюбился, как когда-то давно в Маринку Лопатникову — сестру своего лучшего студенческого друга Сереги.
Она приехала к брату на зимние каникулы из Сигулды, бывшей братской республики Латвии, когда они писали диплом. Серега попросил его сопроводить ее на спектакль, пока он допишет главу диплома по римскому праву. Миша не стал возражать. Девчушка была презабавной — глазастой, веселой, невероятно интересной в общении, несмотря на такой несолидный возраст — семнадцать лет.
За десять дней ее пребывания в Питере Миша просто голову потерял. Чувство было столь сильным, что он решил жениться на ней, как только ей исполнится восемнадцать. Таскался в Сигулду почти каждые выходные, для ее родителей стал самым желанным гостем. Его встречали как родного. Но за неделю до своего совершеннолетия Маринка утонула…
С годами боль утраты притупилась, Миша встречался со многими девушками — замечательными и не очень, красивыми и дурнушками, но никогда ни на одной из них не хотел жениться. Сравнивал с Маринкой. Сравнение было не в их пользу…
С Марьяшей все было по-другому. Сначала он просто стал ей помогать по просьбе своей приятельницы Натальи Истоминой, потом стал по ней скучать, вернее, без нее, пока она была в Париже. А теперь вот, лежа на скрипучей гостиничной койке и сжимая в объятиях ее худенькое тело, слушая почти детское сопение, вдруг понял, что уже не сможет отпустить ее от себя.
Вместе с такими теплыми чувствами его одолевали и совсем другие… Ощущение опасности, которое раньше, бывало, так кружило голову, теперь лишало покоя и сна. Он боялся не за себя — за нее, за чудного паренька Витальку, за битого-перебитого жизнью Григория, к которому успел за короткий срок проникнуться симпатией.
Миша пытался сосредоточиться на фактах, сопоставить их и найти верное решение. Но время шло, а решение не приходило. И все-таки смутные зацепки, как можно вычислить Наблюдателя, были, и завтра с утра он собирался выйти на след этого зверя.
Каринка уже третий час стояла у своего прилавка, но ни один покупатель так и не подошел. Ноябрь неожиданно удивил внезапными морозами, так непривычными для этого времени.
«Непруха, — приплясывая на месте и потирая замерзшие пальцы, думала она, — еще час постою и закроюсь. Ни души на улице». Только она об этом подумала, как увидела, что от привокзальной площади прямо к ней идет высокий крепкий мужчина.
«Хоть и не местный, — вспомнила Каринка, — но где-то я его уже видела. Точно видела, он приехал вместе с девушкой и иностранцем к Екшинцевым».
Мужчина тем временем бодрой походкой подошел к ее прилавку.
— Что, мерзнешь, красавица?
— Уже замерзла. Но для такого покупателя мигом оттаю.
— Вот и славно. Мне хурмы послаще да повкуснее. И скажи, пожалуйста, ты парня на коляске инвалидной не видела с утра?
— Витальку, что ли?
— Его. Он должен был меня здесь дождаться.
— Нет, не было его здесь. Извините, конечно, дело не мое, — Каринка решилась внести ясность в ситуацию вокруг семьи Екшинцевых, — у нас городок маленький, все друг друга знают. Витальку все жалеют. Что это у вас за интерес такой к нему возник? Надеюсь, ничем плохим это не грозит?
— Абсолютно правильно надеетесь, — Миша сразу перешел на официальный тон, так как по опыту знал, насколько это придает собеседнику значимости. — Вообще-то я не уполномочен разъяснять каждому ситуацию, но вижу, что вы, девушка серьезная, проявляете вполне объяснимый интерес к своему земляку…
— Конечно, он же с моим братом вместе учился, — перебила было Каринка, но потом остановилась, — ой, извините.
— Ничего-ничего. Я — юрист и здесь выполняю задание международного гуманитарного фонда «Врачи без границ» по оказанию финансовой поддержки молодым людям, прошедшим чеченскую кампанию и пострадавшим при этом. В силах нашего фонда сделать так, чтобы Виталий мог ходить. Для этого его вместе с отцом придется перевезти в очень приличную клинику.
— А потом они вернутся?
— Ну конечно, если только вдруг не женятся на очень влиятельных иностранках. Ну, это я уже пошутил…
Каринка во все глаза смотрела на Порецкого, который мастерски расписывал ей перспективы семьи Екшинцевых. Однако это не мешало ей накладывать в пакет самые лучшие плоды ярко-оранжевого цвета…
Он тоже был доволен маленьким спектаклем, который пришлось разыграть для одного зрителя. Но теперь он точно знал, что разговоры вокруг Екшинцевых из туманных и запутанных превратятся во вполне конкретные, обрастут новыми деталями. Он выбрал Каринку не случайно, а по совету Виталия: обладая коммуникабельным характером и работая на столь людном месте, она за день умудрялась «перерабатывать» столько информации, что вполне хватило на деятельность небольшого информагентства. Виталька шутил: «Если Каринка сказала, значит, можно ставить гриф: „ТАСС уполномочен заявить“.
Теперь Миша думал о том, как бы узнать про Наблюдателя. Может быть, Каринка и о нем что-то знает. Такая глазастая не могла не заметить приезжего мужчину. Хотя он и сам на него не обратил никакого внимания, когда застал у Марьяшиной двери. Надо же, нигде даже ничего не екнуло, интуиция не сработала на незнакомца, завязывавшего ботинок у дверей гостиничного номера его любимой девушки. Возможно, что этот человек — профессионал, если умеет так мастерски держаться в тени.
А Каринке тоже не терпелось рассказать кому-то про квартиранта учительницы Беспалько. Прямо распирало от желания, а этот парень — такой обходительный, приятный. Да и к тому же юрист из международной организации.
Миша помимо хурмы принялся еще и мандарины выбирать, которые никогда не ел по причине жутчайшей на них аллергии. «Ничего, Виталька с Марьяшей уплетут», — подумал он, специально оттягивая время и обдумывая продолжение разговора с таким важным поставщиком информации. Однако Каринка первой завела разговор.
— А знаете что, — заговорщицки начала она, — вместе с вами в одном поезде в прошлую пятницу приехал еще один человек…
И она поведала всю историю, связанную с таинственным Сергеем. Миша ловил каждую деталь в ее разговоре, как бы между прочим задавал наводящие вопросы и понял, что говорит она именно о том человеке, который сейчас его так беспокоил.
Выслушав ее довольно обстоятельный рассказ, Миша отметил про себя наблюдательность девушки, порадовался, что так удачно вышел на разговор с нею. Но на прощание он всячески успокоил ее, мол, мало ли по каким делам парню пришлось сюда приехать. Тем более что история с покупкой недвижимости ему лично, как юристу, не кажется такой уж бредовой. Краснодарский край — лакомый кусок для инвесторов, возможно, он действительно собирал информацию именно для этого…
Галантно попрощавшись с Кариной, Порецкий не спеша пересек привокзальную площадь, свернул на незаметную улочку, остановился у небольшой домашней мини-пекарни, переделанной, видимо, из гаража прямо во дворе дома, купил горячий, дымящийся лаваш, зная, что Каринка все это прекрасно видит. Но как только прошел по улице несколько метров, скрывшись от ее всевидящих глаз, пулей полетел к дому Екшинцевых.
Виталий, к счастью, знал и телефон, и адрес Людмилы Беспалько. Получив инструкции от Миши, как лучше напроситься к ней в гости, чтобы не очень удивить ее и, тем более, ее гостя, он подошел к телефону. Но трубку на том конце провода никто так и не взял…
— Виталий, звони ей через каждые пять минут, — на лету бросил Миша, а сам побежал в гостиницу. Конечно, сейчас рядом с Марьяшей Симон, но он ведь далеко не Рэмбо. А если Наблюдатель и не наблюдатель вовсе, а Ликвидатор? Может быть, он просто ждет случая, когда Марьяша останется одна, чтобы устранить ее?
От этой мысли Мишу бросило в холодный пот, он уже не шел, а с бешеной скоростью бежал по улице, расталкивая случайных прохожих…
Марьяша сидела в холле гостиницы и мирно болтала по телефону. Симона рядом не было, зато за стойкой мило улыбалась кареглазая казачка, выполнявшая роль и дежурной, и горничной и, судя по габаритам, секьюрити.
Весила она никак не меньше центнера, но была такой шустрой, разворотливой и внушительной, что Миша сразу успокоился. Ни один Ликвидатор не посмеет совершить что-либо в присутствии такой матроны.
Увидев Мишу, Марьяша радостно замахала ему рукой:
— Миша, это я с Наташей Истоминой говорю. Возьми скорее трубку, она хотела тебе что-то сказать.
— Привет, начальница, — приложив теплую от Марьяшиных рук трубку к уху, сказал он в своем обычном ироничном тоне, — соскучилась, да?
Ой, Порецкий, еще как, — уловил он в ее голосе радостные нотки, но и тревогу тоже, — Артурчик свирепеет без тебя. Опять у нас с немцами непонятки начались, тебе надо срочно возвращаться. Завтра — крайний срок. Сможешь быстро добраться до Питера?
— Да тут у нас тоже дела будь здоров. К отъезду мы пока не готовы. Еще пару дней надо здесь побыть. Может быть, прикроешь меня?
— Придумаю что-нибудь. Но вы не тяните. Все, целую всех. Ой, Миш, а как у вас с Марьяшей?
— У нас все хорошо.
— А конкретнее?
— А конкретнее нельзя. Вы, девушка, слишком любопытны для своих лет, вам никто об этом раньше не говорил?
— Ой, Порецкий, неужели у вас там все сложилось, а?
— Наталья, прекращай, лучше матушке моей позвони и скажи, что у меня все хорошо. Пока.
Опустив трубку на рычаг, Миша усмехнулся. Похоже, всем, кто связан с Марьяшей и им, небезразличны их взаимоотношения. Все без исключения хотели бы, чтобы помимо деловых отношений их связывали еще и личные.
В последнее время ему тоже этого очень хотелось. До зубовного скрежета. Не бегать по промерзшему насквозь Тихорецку, а сидеть в тепле, лучше бы у роскошной екшинцевской печи, в кресле-качалке, держать на коленях хрупкую Марьяшку, гладить ее мягкие шелковистые волосы… Эх, да только не до того ему теперь.
Наблюдателя надо вычислять, но главное не спугнуть.
Виталий смог дозвониться до учительницы Беспалько только к вечеру. Оказалось, что все это время она спала. И не помнила, почему вдруг заснула. Он немедленно напросился к ней в гости якобы по очень важному для него делу. Она с радостью согласилась его принять, а заодно и одного юриста.
Путь до дома Людмилы Николаевны занял минут пятнадцать.
Виталий начал с места в карьер:
— Людмила Николаевна, Каринка говорила, что ваш квартирант связан с недвижимостью?
— Какой квартирант, Виталий? У меня никогда никаких квартирантов не было, — совершенно искренне удивилась она.
— Ну как же так. Неделю назад он приехал питерским поездом, и Каринка прямо на вокзале определила его к вам на постой.
Людмила Николаевна рассмеялась. Она смотрела то на Мишу, то на Виталия непонимающими глазами.
— Виталик, ты путаешь. Или Карина перепутала. Нет у меня никого не было…
Настал черед удивляться Мише и Виталию. Понятно было, что Беспалько абсолютно искренне уверена в том, что ребята ошибаются. Но они не ошибались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33