Она посмотрела и на шкафу, и под кроватью, но потом сообразила, что, должно быть, оставила их в гримерной. Что ж, скорее всего, она их никогда не увидит.
Мими выругалась сквозь зубы. Она опаздывала. Девушка взглянула в окно. Шел дождь. Мими схватила зонтик и повернула дверную ручку.
Дверь не открывалась.
Мими посмотрела, не забыла ли она открыть задвижку. Ключи актерам не полагались, потому что, уезжая, они вечно забывали отдать их домохозяйке. Все ключи висели на доске в кухне. Неоплаченные комнаты хозяйка запирала на ключ. Но Мими заплатила ей за две недели вперед! Мими снова аккуратно повернула ручку, как следует налегла на дверь, но та так и не открылась. Опустившись на колени, Мими заглянула в щель под дверью и не увидела ничего, кроме зеленого линолеума и боковой лестницы. Либо дверь чем-то приперли, либо просто заперли снаружи. На ее крики никто не отозвался. Вне всякого сомнения, хозяйка отправилась пропустить стаканчик в ближайшую пивную.
Мими бросилась к окну, подняла раму и высунулась на улицу. Четырехэтажный узкий кирпичный дом стоял в ряду таких же домов на узкой улочке. После полудня, не прекращаясь, шел дождь, поэтому все жители сидели по домам.
Мими закрыла окно, подбежала к двери и в раздражении пнула ее ногой. Потом снова метнулась к окну, открыла его и стала звать на помощь, пока не охрипла.
Ей никто не ответил. Если кто и слышал ее отчаянные крики, всем было наплевать.
Не было надежды, даже если за ней пришлют кого-нибудь из театра. Если Джолли Джо отправит посыльного, то ему просто никто не откроет.
Мими сняла шляпку и швырнула ее на кровать. Она протиснулась в открытое окно. Единственный путь к спасению вел вниз. Мими оценивающе взглянула на грязный двор. Если она свяжет две свои простыни, то все равно до земли не добраться.
Но если она не приедет в театр, то Коки так и не услышит ее пения.
Сидя на мокром от дождя подоконнике, свесив ноги в комнату, Мими потянулась, насколько могла, влево к водосточной трубе. Ничего не вышло – оставалось не меньше двенадцать дюймов. Если она все-таки дотянется, то выдержит ли труба ее вес? Выглядел водосток весьма внушительно.
Спустя десять минут Мими уже связала две простыни, сделав петли на концах, подкатила кровать к окну, накинула одну петлю на ножку кровати, во вторую продела руки и закрепила ее под мышками. Решиться было трудно, но Мими понимала, что чем больше она медлит, тем больше теряет присутствие духа. Самым сложным оказалось выбраться из окна ногами вперед и повиснуть на простынях. Она двигалась очень медленно, боясь сорваться. Когда Мими наконец отпустила подоконник, то оказалось, что она висит в добрых сорока футах над землей.
Дрожа от страха, Мими начала раскачиваться, словно маятник, рассчитывая дотянуться до водосточной трубы.
Время тянулось бесконечно долго, но все же ее правый ботинок наконец коснулся трубы. При следующем движении она попыталась зацепиться за водосток ногой, но промахнулась.
Продолжая раскачиваться, Мими вдруг поняла, что земля становится ближе. Она вскрикнула, но быстро сообразила, что это всего лишь кровать подъехала к окну и уперлась в стену.
А вдруг ножка кровати поднимется и петля соскользнет с нее?
Обливаясь потом, дрожа от страха, Мими попыталась еще раз дотянуться до водосточной трубы. Когда ей наконец удалось зацепиться за нее ногой, Мими медленно высвободила из петли руку и поползла по влажным кирпичам к трубе. Затаив дыхание Мими высвободилась из петли – теперь она держалась за водосточную трубу обеими руками и ногами. Потихоньку она начала сползать вниз. Вот окно третьего этажа, второго. Еще немного, и она будет спасена!
И вдруг верхняя часть трубы оторвалась от стены, и Мими полетела вниз.
* * *
– Не вздумай еще раз выкинуть такой фокус, – отчитывал ее на следующее утро Джолли Джо, сидя в изголовье кровати Мими в больнице королевы Виктории.
Мими здорово растянула мышцы ноги и сломала левое запястье, но все-таки сумела добраться до соседей, сбегавших за кебом. Так Мими прибыла в театр.
Когда Джо увидел ее пепельно-серое лицо, он велел швейцару немедленно отвезти девушку к врачу. В отделении «Скорой помощи» сказали, что она просто сумасшедшая девчонка, потому что запросто могла погибнуть.
Лежа на белой больничной кровати, Мими нюхала хризантемы, которые принес Джо. Она печально спросила:
– Наше шоу понравилось Коки?
– Это оказался его однофамилец, – равнодушно пожал плечами Джо.
Сообразив, что рисковала жизнью совершенно зря, Мими разрыдалась.
Джолли Джо нагнулся к ней и похлопал по плечу.
– Это шоу-бизнес, крошка. Выше нос! Ты ничего не пропустила.
Мими продолжала всхлипывать:
– Я все-таки не могу понять, что случилось с моей дверью.
– Зато я могу, – мрачно буркнул Джо. – Все просто. Кто-то нарочно уронил фунтовую бумажку в коридоре, отлично зная, что твоя хозяйка немедленно ринется в ближайшую пивную. Потом этот кто-то спустился на кухню, снял твой ключ с доски, поднялся наверх и запер тебя. И спокойно повесил ключ на место.
– Но кому это понадобилось?
– Очнись, Мими! Любому, кто не хотел, чтобы тебя услышал Коки. – Джо посмотрел на нее с состраданием. – Кто из наших живет вместе с тобой?
– Бетси и ее мать. Мэй и Густав. И семья Потс.
– Держу пари, что это либо Бетси, либо ее мать.
– Но Бетси – моя лучшая подруга! – возмутилась Мими. – Она никогда бы так не поступила!
Кроме того, Бетси была ее будущей партнершей, ее доверенным лицом, одновременно и матерью, и сестрой. Джо, конечно, ошибался.
Джолли Джо наморщил лоб:
– В будущем, ангелочек, проследи, чтобы ни у кого не было возможности так тебя подставить. Никогда не следует недооценивать профессиональную зависть, голубушка. Кстати, что случилось с пропавшими пурпурными ботинками?
Мими медленно произнесла:
– Бетси сказала, что нашла их внизу, под кухонным столом.
– Ну да, вероятно, стащили, чтобы ты не заметила возни за дверью, когда примешься их искать.
– Откуда вам знать, что это сделала именно Бетси? Она красавица, что ей завидовать мне?
– Твой голос продержится дольше, чем ее мордашка. – Джо снова похлопал Мими по плечу. – Видишь ли, при всем ее невинном виде Бетси так же жестока и абмициозна, как ее мать. Она не остановится ни перед чем, чтобы получить желаемое. Запомни, она испорченная девчонка, и она тебе завидует. Вернее, они обе тебе завидуют.
– Этого не может быть!
– Ладно, давай по-другому, – твердо сказал Джо. – Я знаю, что это сделала Бетси.
– Откуда вы знаете, Джо?
Джолли Джо тяжело вздохнул:
– Мальчик Потсов видел, как Бетси заходила на кухню как раз перед тем, как все отправились в театр.
– Но это вовсе не значит, что именно Бетси заперла меня в спальне! Может быть, ей захотелось пить. А может быть, мальчик и не видел ее. Я не знаю, вдруг он прирожденный лгунишка? – Решив про себя ни за что ему не верить, Мими с вызовом добавила: – Бетси моя лучшая подруга!
Она хотела сказать, что Бетси ее любит. Откуда мужчине знать, что это такое?
Глава 3
Пятница. 27 января 1905 года.
Мюзик-холл «Энджел»,
Айлингтон, Лондон
Оркестр настраивался. Мими подглядывала в дырочку в занавесе. На сцене Бетси лениво покачивала ногой в белой туфельке, сидя на украшенных цветами качелях.
– Ну как сегодня зал, Мими?
– Отлично, зрителей много, – отозвалась та.
Так всегда бывало по пятницам, когда люди получали заработанные за неделю деньги. Театр открывался в шесть часов, и до девяти, когда начинали представление, зрители могли выпить и закусить. Дирекция зарабатывала деньги на спиртных напитках, позволяя проституткам раскручивать мужчин на выпивку.
Последние две недели номер «сестер Бриджес» открывал первое отделение спектакля в мюзик-холле. Мими всегда старалась петь потише, чтобы не заглушать слабенькое сопрано Бетси, а та в свою очередь оставляла самые сложные па только для своих сольных проходов. Их номер имел успех, отношения подруги сохранили прекрасные. Так что две шестнадцатилетние девушки наслаждались жизнью. У них были деньги, каждый вечер они надевали нарядные платья и получали огромное удовольствие от аплодисментов. Чего еще желать?
– Девочки, вы готовы? Начинаем, – прошипел из-за кулис помреж.
– За кого он себя принимает, за русского царя, что ли? – проворчала Бетси, в последний раз разглаживая юбки. Обе девушки были в одинаковых платьях из розовато-сиреневой тафты, туго перетянутых в талии. У корсажа – букетик фиалок. Маленькие задорные плоские шляпки удерживались на голове розовато-сиреневыми атласными лентами, завязанными под подбородком. Наряд дополняли белые перчатки, белые туфельки и белые чулки.
Медленно, тихо занавес поднялся. В зале зашикали.
Мими как следует толкнула Бетси, и та полетела на качелях вперед, демонстрируя пышные нижние юбки и готовясь сбросить в зал свою туфельку. Ее всегда возвращал какой-нибудь молодой человек, надеявшийся познакомиться с хорошенькой актрисой.
Бетси запела:
Хочешь покачаться со мной?
Хочешь раскачать меня?
Разве ты не хочешь обнять меня?
Как тебе будет чудесно со мной…
Даже в тех самых фешенебельных клубах Лондона был известен другой, менее приличный вариант этой песенки, что и заставляло публику веселиться.
* * *
Когда «сестры Бриджес» вернулись в гримерную, миссис Бриджес быстро начала раздевать Бетси, потому что во втором отделении им предстояло выйти на сцену в костюмах испанских танцовщиц. Она все выспрашивала у Бетси, каковы ее шансы.
Дело было в том, что «сестры Бриджес» были на прослушивании в театре «Гэйети», собираясь поступить в кордебалет. Они сидели среди других красиво одетых очаровательных семнадцатилетних девушек. Все были в самых лучших своих шляпках, и никто не забыл принести с собой щипцы для завивки и маленькие бутылочки с денатуратом. Ведь если попасть под дождь, придется снова завиваться. Все усиленно делали вид, что результат прослушивания их совершенно не волнует. Все шептались, сплетничали, наслаждаясь слухами, как пирожным.
– Но ты должна была понять, понравилась ты им или нет! – настаивала миссис Бриджес.
– Мам, ну они просто сказали, как всегда: «Спасибо, следующая».
Мать Бетси не знала, что девушки пообещали друг другу – либо они обе попадут в кордебалет, либо никто. Но предполагался и другой вариант. Если только Бетси примут в кордебалет – а на это было очень похоже, – Мими почти не сомневалась, что ей позволят петь соло.
Два великолепных букета оранжерейных цветов стояли около Бетси на туалетном столике. Миссис Бриджес позволяла ей принимать цветы от воздыхателей, потому что они, в отличие от драгоценностей, не могли нанести ущерб репутации девушки.
– Как жаль, Мими, что тебе цветов не прислали, – с фальшивой улыбкой посочувствовала миссис Бриджес.
– Мне все это ни к чему, – отрезала Мими. Она никогда не принимала приглашений и всегда спрашивала у привратника, свободен ли путь, прежде чем выйти из театра.
– Ты никогда не выйдешь замуж, если не научишься вести себя с джентльменами полюбезнее, – фыркнула миссис Бриджес.
– Да пропади оно пропадом, это замужество! Я видела, что брак сделал с моей мамой и с другими женщинами нашего квартала. Я никогда не выйду замуж.
– Но тогда тебе понадобятся сбережения на черный день, – подчеркнула мать Бетси, – а состояния не будет, если не будет кавалеров.
Миссис Бриджес чуть слышно рыгнула.
– Ох, простите. Это все мой нежный желудок.
– Мам, ведь я предупреждала тебя, не ешь шоколадный крем после селедки и маринованного лука, – усмехнулась Бетси. – Почему бы тебе не заглянуть в паб на другой стороне улицы и не успокоить твой желудок чем-нибудь подходящим? Я к тебе присоединюсь сразу после спектакля.
Миссис Бриджес явно обрадовалась. Она никогда не возражала против пары глотков бренди. Она обернула вокруг шеи боа из перьев, поправила шляпку и направилась в бар для дам в пабе «Свинья и свисток».
Мими торопливо откалывала от волос сиреневую шляпку и прислушивалась к разговорам девушек вокруг нее. Говорили о костюмерше. То Дорин перегрела утюг и сожгла юбку, то Дорин забыла выстирать блузку, а еще отдала платье Доры более полной девушке, и платье порвалось по швам. Скандал, да и только.
Вылинявшее розовое трико Мими надо было перекрасить, но, чтобы добиться нужного цвета, требовалась сноровка. Похоже, Дорин с этим не справиться. Мими повернулась к Бетси:
– Я, пожалуй, пойду в костюмерную покрасить трико. Тебе что-нибудь нужно?
– Гм-м, – отозвалась Бетси, в очередной раз не слыша подруги – она пробовала новую подводку для глаз.
– Бетси, черт тебя подери, ты меня не слушаешь! – Мими рассмеялась, привычное дело. – Я сказала, что собираюсь в костюмерную.
– Как тебе кажется, вот этот синий цвет на внешней стороне века делает мои глаза больше? – Занятая только самой собой, Бетси отодвинулась от зеркала и послала своему отражению сияющую улыбку.
– Бетси! Мне покрасить твое трико?
Бетси повернулась, чтобы видеть себя в полупрофиль.
– Нет, спасибо, моими вещами всегда занимается мама.
– Значит, увидимся позже. В «Свинье и свистке», да?
– Гм.
Мими надела зимнее пальто, потому что в неотапливаемой прачечной стоял ужасный холод. Она просунула голову в дверь костюмерной:
– Можно я покрашу мое трико сегодня вечером, Дорин?
– Только побыстрее, крошка, – кивнула Дорин. Она сидела за длинной стойкой и покрывала картонную корону золотой краской. – Я совершенно забыла, что эта корона еще не высохла. Приходится все переделывать. Проклятье!
На эту стойку складывали костюмы и там же их проверяли, когда брали перед спектаклем. За ней расположилось королевство, в котором правила Дорин.
Мими обогнула стойку, пробралась между рядами висевших костюмов и открыла дверь в прачечную, расположенную в самом дальнем конце. В маленькой комнате стоял большой деревянный стол, у выложенной белым кафелем стены выстроились керамические раковины в ржавых пятнах. Окно располагалось под самым потолком.
Мими чиркнула спичкой, зажгла газ, закрыла дверь в прачечную, чтобы сохранить тепло, выбрала нужный чан и насыпала туда краску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43