Осборн думал уехать с «феррари» на трейлере, потому что Дону тот больше не понадобится, так же как и «ягуар». Но если жене и механикам погибшего не на чем больше возвращаться в город, это меняет дело.И он вместе с Эдди Бруксом, одним из своих механиков, зашагал по дороге к Сенному углу. Возле груды разбитых машин стояли под дождем несколько человек, среди них женщина. Он собирался поговорить с кем-нибудь из механиков, но, увидев, что вдова не плачет, передумал и подошел к ней.— Я водитель «феррари», — сказал он. — Очень сожалею, что так случилось.Женщина наклонила голову.— Вы подъехали и наткнулись на них, когда уже все было кончено, — сказала она. — Вашей вины тут нет.— Знаю. Но мне очень, очень жаль.— Не о чем вам жалеть, — глухо сказала вдова. — Он этого и хотел. Не хворать долго, не мучиться. Может быть, если б не пил до начала виски… не знаю. Он кончил, как хотел. Вы были друзьями?— Не совсем. Перед гонками он предложил мне выпить, но я отказался. А только что выпил, помянул его.— Вот как? Что ж, спасибо. Дон был бы доволен. Там еще осталось виски?Осборн замялся.— Когда я уходил, еще оставалось. Выпили по стаканчику Сэм Бейли и я. Но может быть, там парни все прикончили.Женщина посмотрела ему в лицо.— Послушайте, что вам нужно? Его машина? Говорят, она уже никуда не годится.Джон Осборн мельком глянул на разбитый «ягуар».— По-моему, тоже. Нет, я хотел другое: отвезти мою машину в город на его трейлере. Рулевому управлению досталось, но к Большим гонкам я все приведу в порядок.— Вот как, вы завоевали право? Что ж, трейлер — Дона, но он предпочел бы, чтоб трейлер перевозил годные к делу машины, а не железный лом. Ладно, приятель, берите повозку.Осборн даже растерялся.— Куда вам потом его привести?— Мне он ни к чему. Берите его себе.Джон хотел было предложить денег, но раздумал: время денежных расчетов миновало.— Вы очень добры, — сказал он. — Для меня этот трейлер большая подмога.— Замечательно, — сказала она. — Желаю вам выиграть Большой приз. Если нужна любая часть вот этого, — она показала на разбитый «ягуар», — тоже возьмите.— А как вы доберетесь обратно в город? — спросил Осборн.— Я-то? Дождусь санитарной кареты и поеду с Доном. Но, говорят, тут полно раненых, сперва их надо свезти в больницу, а мы отсюда выберемся разве что в полночь.Похоже, больше ей помочь нечем.— Может быть, я отвезу кого-нибудь из ваших механиков?Она кивнула и что-то сказала лысоватому толстяку лет пятидесяти. Он отправил с Джоном двух молодых парней.— Вот он, Элфи, останется со мной и обо всем позаботится, — глухо сказала вдова. — А вы езжайте, мистер, и выиграйте этот приз.Джон Осборн отошел в сторонку, к Эдди Бруксу, который ждал под дождем.— Покрышки того же размера, что у нас, — сказал он. — Колеса немного отличаются, но если взять и ступицы тоже… Возле Оползня разбился «мазерати». Можно глянуть и на него. По-моему, в передней части у нас многие детали одинаковые.Они вернулись к новообретенному трейлеру, в сумерках поехали обратно к Сенному углу и, точно упыри какие-то, принялись отрывать от трупов разбитых машин все, что могло бы пригодиться для «феррари». Кончили уже в темноте и под дождем поехали в Мельбурн. 8 Первого августа в саду Мэри Холмс расцвели первые нарциссы, и в тот же день радио с нарочитым бесстрастием сообщило о случаях лучевой болезни в Аделаиде и Сиднее. Эта новость не слишком встревожила Мэри: новости плохи всегда, будь то требования повысить заработную плату, забастовки или война, самое разумное не обращать на них внимания. Важно совсем другое: вот этот чудесный солнечный день; зацвели ее первые нарциссы, уже набухли почки и на желтых.— Такая будет красота! — радостно сказала она Питеру. — Их так много! По-твоему, могут некоторые луковицы дать сразу два побега?— Сомневаюсь, — ответил муж. — С нарциссами, кажется, так не бывает. Вроде они в земле делятся и дают вторую луковицу.Мэри кивнула.— Надо будет осенью, когда они увянут, выкопать их и разделить луковицы. Тогда нарциссов станет гораздо больше, и мы посадим их вот здесь. Через год или через два они будут выглядеть просто изумительно. — Она минуту подумала. — Тогда мы сможем немного высадить в горшки и держать в доме.В этот прекрасный день ее заботило только одно: у Дженнифер режется первый зуб, а отсюда жарок и капризы. Настольная книга Мэри «Первый год ребенка» разъясняла, что это естественно и волноваться нечего, но молодая мать все-таки тревожилась.— Наверно, те, кто пишет такие книги, не все на свете знают, — сказала она. — Ведь дети не все одинаковы. Почему наша маленькая плачет без передышки, разве так должно быть? Может быть, нам вызвать доктора Хэллорана?— По-моему, незачем, — сказал Питер. — Дочка сама справится.— Она такая вся горячая, бедняжка моя.Мэри вынула Дженнифер из кроватки, прислонила к своему плечу и стала легонько похлопывать по спинке; девочке только того и надо было, рев сразу прекратился. Питеру показалось — зазвучала сама тишина.— По-моему, она вполне здорова, — сказал он, — просто ей скучно в одиночестве. — Он чувствовал, что больше не вытерпит, он не выспался, малышка плакала всю ночь напролет, Мэри то и дело к ней вставала, пытаясь успокоить. — Вот что, родная. Прости, но мне надо поехать в город. На одиннадцать сорок пять у меня назначена встреча с адмиралом.— А как же с доктором? Может быть, надо ее показать?— Я не стал бы его беспокоить. В твоей книжке сказано, когда режется зуб, ребенку не по себе дня два. А она проплакала уже тридцать шесть часов.И еще как, докончил он про себя.— А вдруг тут что-то еще, а никакой не зуб… может быть, рак, мало ли. Она ведь не может сказать, где ей больно…— Отложим до моего возвращения, — сказал Питер. — Я вернусь к четырем, самое позднее в пять. Тогда посмотрим, как она.— Хорошо, — нехотя согласилась Мэри.Питер прихватил в машину канистры из-под бензина и покатил прочь, радуясь, что вырвался из дому. Встречи в Адмиралтействе ему на это утро не назначали, но не вредно туда заглянуть, лишь бы хоть один человек оказался на месте. «Скорпион» уже вышел из сухого дока и опять стоит бок о бок с авианосцем в ожидании приказов, хотя, наверно, никогда уже их не получит; можно съездить взглянуть на него, а заодно между делом наполнить бак «морриса» и канистры.В это прекрасное утро кабинет и приемная коменданта порта пустовали, Питер застал только машинистку, чопорную добросовестную особу в очках. Она объяснила, что с минуты на минуту явится ее начальство, капитан 3-го ранга Мейсон. Питер сказал, что заглянет позже, сел в свою машину и поехал в Уильямстаун. Поставил машину возле авианосца, с канистрами в руках поднялся по трапу, ответил на приветствие дежурного офицера:— Доброе утро. Капитана Тауэрса тут нет?— Он, наверно, спустился на «Скорпион», сэр.— И я хотел бы взять немного бензина.— Очень хорошо, сэр. Вы оставьте канистры… Вашу машину тоже заправить?— Пожалуйста.Питер прошел через холодный, гулкий безлюдный корабль и спустился по трапу на подводную лодку. Когда он ступил на палубу, Дуайт Тауэрс как раз вышел на мостик. Питер по всей форме отдал честь.— Доброе утро, сэр, — сказал он. — Я приехал поглядеть, как дела, и взять немного бензина.— Бензина хоть залейся, — сказал американец. — А дел особых нет. По-моему, их больше уже и не предвидится. А у вас нет для меня новостей?Питер покачал головой.— Я только что заходил в министерство. Там ни души, только и сидит одна машинистка.— Мне больше повезло. Вчера я застал там какого-то лейтенанта. Похоже, завод в часах кончается.— Да и все кончается, недолго осталось. — Они стояли рядом, опершись о перила мостика; Питер искоса глянул на капитана. — Вы уже слышали про Аделаиду и Сидней?Дуайт кивнул.— Конечно. Сперва счет шел на месяцы, потом на недели, а теперь, по-моему, уже на дни. Какой срок они там вычислили?— Не слыхал. Хочу сегодня связаться с Джоном Осборном, узнать последние данные.— На службе вы его не найдете. Он трудится над своей машиной. Говорит, рысак высокого класса.Питер кивнул.— А вы собираетесь посмотреть следующие гонки — главные, на Большой приз? Как я понимаю, последние на свете. Вот это будет зрелище!— Право, не знаю. Предыдущие Мойре не очень-то понравились. Женщины многое воспринимают не так, как мы. Например, бокс и борьбу. — Дуайт помолчал. — Вы сейчас едете назад в Мельбурн?— Да, если только… Может быть, я вам тут нужен, сэр?— Не нужны. Здесь делать нечего. А вот, если можно, подбросьте меня до города. Мой шофер, старшина Эдгар, сегодня не явился со служебной машиной; подозреваю, что и его завод кончается. Если можно, подождите десять минут, я переоденусь в штатское и поедем.Через сорок минут они уже разговаривали с Джоном Осборном в городском гараже. «Феррари» подвешен был на цепях к невысокому потолку, носом кверху, передок разобран. Джон, в комбинезоне, с помощью механика орудовал над машиной; он начистил ее до такого блеска, что и на руках почти незаметно было следов черной работы.— Здорово повезло, что нам достались части от «мазерати», — серьезно сказал он. — Одна тяга подвески погнута безнадежно. Но детали тут и там одинаковые; нам надо их только немного обработать и приладить новые втулки. Не хотел бы я вести моего рысака, если бы пришлось нагревать и выпрямлять старую тягу. Понимаете, неизвестно, как она себя поведет после такого ремонта.— Я бы сказал, вообще неизвестно, что может случиться на таких вот гонках. Когда он разыгрывается, этот ваш Большой приз?— У меня из-за срока идет перебранка с устроителями, — сказал физик. — Они намечают субботу семнадцатое, через две недели, а я считаю, надо назначить следующую субботу, десятое.— Дело идет к концу, а?— Я считаю, да. Уже и в Канберре определенно есть больные.— Этого я не слыхал. Но радио сообщали про Аделаиду и Сидней.— Радио всегда сообщает с запозданием дня на три. Стараются потянуть, ведь начнется паника и общее уныние. Но сегодня отмечено подозрительное заболевание в Олбери.— В Олбери? Это всего миль двести к северу.— Знаю. По-моему, суббота через две недели — слишком поздно.— А мы, по-вашему, скоро подхватим эту болезнь, Джон? — спросил Питер.Физик коротко взглянул на него.— Я уже подхватил. И вы тоже. Все мы ее подхватили. Вот этой двери, гаечного ключа — всего, за что ни возьмись, уже коснулась радиоактивная пыль. Она в воздухе, которым мы дышим, в воде, которую пьем, в листьях салата, даже в беконе и яйцах. Теперь все зависит от сопротивляемости организма. У людей наименее выносливых признаки лучевой болезни вполне могут проявиться недели через две. А то и раньше. — Он чуть помолчал. — Я считаю чистейшим безумием откладывать такие важные гонки на две недели. Сегодня состоится заседание комиссии, там я все выскажу. Какое же это состязание, если у половины гонщиков начнется рвота и понос. Тогда просто-напросто выиграет парень, наименее чувствительный к радиации. Так ведь гонки устраиваются не для этого!— Наверно, вы правы, — сказал Дуайт.Он оставил Осборна и Холмса в гараже, потому что условился пообедать с Мойрой. Джон Осборн предложил Питеру пообедать в клубе «На природе»; немного погодя он вытер руки чистым лоскутом, снял комбинезон, запер гараж, и они поехали через весь город в клуб.— Как ваш дядюшка? — спросил по дороге Питер.— Он со своими приятелями изрядно поубавил клубные запасы портвейна, — сказал физик. — Конечно, он уже не так здоров. Вероятно, за обедом мы его увидим, он теперь бывает в клубе почти каждый день. Конечно, это стало проще, раз он опять ездит на своей машине.— А бензин где достает?— Бог его знает. Вероятно, у военных. Откуда теперь у всех берется бензин? Думаю, он продержится до конца, хотя поручиться не могу. Пожалуй, портвейн поможет ему протянуть дольше нас с вами и еще очень многих.— Портвейн?Джон Осборн кивнул.— Видимо, спиртное усиливает нашу сопротивляемость радиации. Вы этого не знали?— То есть, если хорошенько проспиртоваться, будешь жить дольше?— На считанные дни. Дядюшку Дугласа, пожалуй, раньше хватит удар. На прошлой неделе я уж думал, портвейн его одолевает, но вчера он выглядел очень недурно.Они поставили машину перед клубом и вошли. Дул холодный ветер, и сэр Дуглас Фрауд устроился в зимнем саду. Он беседовал с двумя старыми приятелями, рядом на столике ждал бокал хереса. Завидев вошедших, он хотел было встать, но по просьбе Джона отказался от попытки.— Что-то я становлюсь неповоротливый, — сказал он. — Придвигайте стулья и выпейте хересу. С полсотни бутылок амонтильядо еще осталось. Нажми вон кнопку.Джон нажал кнопку звонка и вместе с Питером подсел к дядюшкиному столу.— Как ваше здоровье, сэр?— Да так себе. Наверно, тот лекарь был прав. Он сказал, если я вернусь к прежним привычкам, мне не протянуть и полгода, и это чистая правда. Но и он протянет не дольше, и ты тоже. — Старик хихикнул. — Говорят, ты добился, чего хотел, — выиграл автомобильные гонки.— Не совсем, я пришел вторым. Но теперь имею право состязаться за Большой приз.— Ну, смотри не разбейся. Хотя, в сущности, какая разница. Слушай, тут кто-то рассказывал, что уже дошло до Кейптауна. По-твоему, это верно?Племянник кивнул.— Да, верно. У них это уже несколько дней. Хотя радиосвязь еще не прервалась.— Значит, до них дошло раньше, чем до нас?— Да, так.— Значит, вся Африка уже кончилась или кончится раньше, чем это дойдет до нас?Джон Осборн усмехнулся.— Ждать недолго. Похоже, примерно через неделю всей Африке конец… Насколько мы могли установить, под занавес темп убыстряется. Трудно сказать, ведь когда в каком-то месте вымерло больше половины населения, связь обычно обрывается и мы уже не знаем толком, что происходит. К тому времени обычно перестают работать электростанции и все прочее, иссякает продовольствие. Видимо, оставшаяся половина жителей вымирает очень быстро… Но, как я уже сказал, что происходит в конце, мы точно не знаем.— Ну, я полагаю, оно к лучшему, — рассудил генерал. — Скоро мы и сами узнаем. — И прибавил не сразу: — Значит, была Африка, да вся вышла. Когда-то, младшим офицером, еще до первой мировой войны, я там недурно проводил время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35