— Таков костяк этой теории, — чуть помолчав, продолжал адмирал. — Большинство ученых с нею не согласны и считают Йоргенсена наивным оптимистом. Из-за мнения большинства мы ничего не сообщали по радио и ни слова не просочилось в печать. Не годится пробуждать в людях напрасные надежды. Но, безусловно, надо исследовать, есть ли тут зерно истины.— Понимаю, сэр, — сказал Дуайт. — Дело слишком важное. Это и есть главная цель нашего рейса?Адмирал кивнул.— Вот именно. Если Йоргенсен прав, при движении от экватора на север вы сперва обнаружите равномерную радиоактивность, но потом она станет ослабевать. Не скажу — сразу, но с какого-то места уменьшение радиации станет явным. Вот почему мы хотели бы, чтобы вы прошли в Тихом океане возможно дальше на север — к мысу Кодьяк и Датч-Харбор. Если Йоргенсен прав, радиоактивность там будет гораздо меньше. Как знать, может, даже она близка к нормальной. Тогда вам удастся выйти на мостик. — Опять короткое молчание. — Конечно, на берегу радиоактивность почвы будет еще очень высока. Но в море, возможно, даже сохранилась жизнь.— А какая-нибудь проверка уже подтвердила эту теорию, сэр? — спросил Питер.Адмирал покачал головой.— Данных почти никаких нет. Командование военно-воздушных сил недавно высылало на разведку самолет. Вы об этом слышали?— Нет, сэр.— Так вот, послали бомбардировщик с полным грузом горючего. Он вылетел из Перта на север, достиг Китайского моря, примерно тридцатый градус северной широты, немного южнее Шанхая, и только потом повернул назад. Для ученых это недостаточно, но дальше лететь было нельзя, горючего не хватило бы. Полученные данные не слишком убедительны. Радиоактивность атмосферы все еще нарастает, не в крайней северной части маршрута нарастает медленнее. — Адмирал улыбнулся. — Как я понимаю, наши ученые мужи все еще спорят. Йоргенсен, разумеется, утверждает, что его теория победила. Что, если достичь пятидесятой или шестидесятой широты, падение радиоактивности обнаружится безусловно.— Шестидесятая широта, — повторил Тауэрс. — Мы можем подойти довольно близко, в глубь залива Аляски. Надо будет только остерегаться льдов.Еще некоторое время обсуждали технические подробности рейса. Решили взять на «Скорпион» защитные костюмы, чтобы, если радиация окажется не слишком сильна, один или двое подводников могли выйти на мостик, а в одном из аварийных люков устроить дезактивационный душ. В надстройке взять надувную резиновую лодку, к кормовому перископу прикрепят новую пеленгаторную антенну.— Что ж, по нашей части все ясно, — сказал наконец адмирал. — Думаю, теперь пора посовещаться с учеными и с прочими, кого это касается. Я созову такое совещание на той неделе. А пока вы, капитан, повидайте коменданта порта или кого-нибудь из его подчиненных и договоритесь, чтобы на верфи проделали всю техническую работу. Я хотел бы, чтобы к концу следующего месяца вы могли отправиться.— Думаю, это вполне возможно, сэр, — сказал Дуайт. — Работы не так уж много. Единственное, что нас еще может задержать, это корь.Адмирал коротко засмеялся.— На карту поставлена судьба человеческой жизни на Земле, а мы застреваем из-за детской болезни! Ладно, капитан. Я знаю, вы сделаете все, что только в ваших силах.Выйдя от адмирала, Дуайт и Питер разделились. Дуайт пошел к коменданту порта, Питер — на Альберт-стрит разыскивать Джона Осборна. Он пересказал ученому все, что услышал в это утро.— Знаю я рассуждения Йоргенсена, — нетерпеливо перебил Осборн. — Старик просто спятил. Смотрит на все сквозь розовые очки.— По-вашему, тому, что обнаружили летчики — будто чем дальше на север, тем медленней нарастает радиация, — невелика цена?— Я не-оспариваю их свидетельство. Не исключено, что эффект Йоргенсена существует. Вполне возможно. Но один только Йоргенсен воображает, будто от этого что-то изменится.Питер поднялся.— «Оставим споры мудрецам», — язвительно перефразировал он Хайяма. — Пойду покупать манежик для моей старшей незамужней дочери.— Где вы думаете его купить?— У Майерса.Физик поднялся.— Я пойду с вами. Хочу показать вам кое-что на Элизабет-стрит.Он не сказал моряку, что именно хочет показать. Через центр города, где на улицах не было ни одной машины, они прошли в район трамвайного движения, свернули в проулок и вышли к городским конюшням. Джон Осборн достал из кармана ключ, отпер и распахнул двустворчатые-двери огромного строения.Прежде здесь был гараж некоего торговца автомобилями. Вдоль стен рядами стояли затихшие машины, иные без номеров, все в пыли и в грязи, со спущенными обмякшими шинами. А посреди гаража стоит гоночная машина. Одноместная, ярко-красная. Очень маленькая машина, очень низкий корпус, обтекаемый капот скошен вперед, лобовое стекло совсем низко, чуть не у самой земли. Шины тугие, вся машина любовно, заботливо вымыта и отполирована; при свете, хлынувшем из дверей, она так и засверкала. И чувствовалась в ней убийственная скорость.— Более милостивый! — вырвалось у Питера. — Это что такое?— Это «феррари», — сказал Джон Осборн. — На ней за год до войны участвовал в гонках Доницетти. Он тогда выиграл главный приз в Сиракузах.— Как она сюда попала?— Ее купил и переправил морем Джонни Бауэлс. Но началась война, не до гонок, он так на ней и не ездил.— А чья она теперь?— Моя.— Ваша?!Ученый кивнул.— Я всю жизнь обожал автомобильные гонки. Всегда мечтал стать гонщиком, но денег на это не было. А потом прослышал про этот «феррари». Бауэлс сгинул в Англии. Я пошел к его вдове и предложил за эту игрушку сотню фунтов. Конечно, она решила, что я спятил, но рада была продать машину.Питер обошел вокруг маленького «феррари» с большущими колесами, осмотрел его со всех сторон.— Согласен со вдовой. Что вы собираетесь с ним делать?— Пока не знаю. Знаю только, что мне принадлежит, надо полагать, самая быстроходная машина на свете.Это прозвучало заманчиво.— Можно, я в ней посижу? — спросил моряк.— Валяйте.Питер втиснулся на узкое сиденье.— Какую скорость на ней можно выжать?— Толком не знаю. Уж наверно двести в час.Питер сидел в машине, ощупывал баранку, касался пальцами кнопок и рычагов. Чудесно: кажется, этот автомобильчик — часть тебя самого.— Вы на ней ездили?— Пока нет.Питер нехотя вылез.— А чем замените бензин? — спросил он.Физик усмехнулся:— Она его не пьет.— Не требует бензина?— Ей нужна особая эфиро-спиртовая смесь. Для обычного автомобиля такое горючее не годится. В огороде у моей матери запасено восемь баррелей этой смеси, — Осборн широко улыбнулся. — Я сперва обеспечил себе запас, а уж потом купил машину.Он поднял капот «феррари», и они некоторое время разглядывали двигатель. Возвратясь из первого плаванья на «Скорпионе», Джон Осборн каждую свободную минуту только и делал, что начищал и обихаживал свою гоночную машину; дня через два он надеялся испытать ее на ходу.— Что хорошо, — сказал он, расплываясь в улыбке, — на дорогах свободно, ни с кем не столкнешься и в пробке не застрянешь.Они нехотя расстались с «феррари» и заперли гараж. Постояли на тихой лужайке.— Если мы уйдем в рейс к концу следующего месяца, то вернемся примерно в начале июня, — заговорил Питер. — Я все думаю о Мэри и малышке. Как по-вашему, ничего с ними не случится до нашего возвращения?— Вы про радиацию?— Моряк кивнул.Физик постоял в раздумье.— Я могу только гадать, как любой другой, — сказал он наконец. — Может быть, она станет надвигаться быстрее, а может — медленнее. До сих пор она распространялась очень равномерно по всей Земле и двигалась на юг примерно с той скоростью, какую мы предвидели. Сейчас она южнее Рокхемптона. Если и дальше пойдет так, к началу июня она будет южнее Брисбена — самую малость южнее. Миль на восемьсот к северу от нас. Но, повторяю, движение может ускориться, а может и замедлиться. Вот и все, что я могу сказать.Питер прикусил губу.— Это тревожно. Неохота прежде времени переполошить своих. А все-таки мне было бы спокойнее, знай они, что делать, если меня не будет рядом.— Вы и без того не всегда рядом, — заметил Осборн. — Мало ли какие случаи бывают и кроме радиации, вполне естественные. Минные поля, льды… всего не предусмотришь. Я вот не знаю, что с нами будет, если мы под водой на полном ходу врежемся в айсберг.— Зато я знаю, — сказал Питер.Физик засмеялся.— Ладно, будем надеяться, что это нас минует. Я хочу вернуться и прокатиться на той штуке, — он кивнул в сторону машины за дверями гаража.— Все-таки тревожно, — повторил Питер. Они вышли на улицу, которая привела их сюда. — Надо мне что-нибудь придумать, пока мы не отплыли.В молчании вышли на главную улицу. Джон Осборн повернул к своему институту.— Нам по дороге? — спросил он.Питер покачал головой.— Я попробую купить манежик для дочки. Мэри говорит, если мы не достанем манеж, малышка разобьется насмерть.Они расстались, и ученый пошел своей дорогой, благодаря судьбу за то, что не женился.Питер пошел по магазинам, и ему повезло — уже со второй попытки он нашел детский манеж. Это приспособление хоть и складывается, но нести его в толпе несподручно; Питер не без труда добрался со своей ношей до трамвая и довез ее до остановки на Флиндерс-стрит. К четырем часам дня он был в Фолмуте. Оставил покупку в камере хранения, чтобы позже вернуться за ней с прицепом, и на велосипеде не спеша поехал по торговому центру. Зашел в аптеку, где семья всегда покупала лекарства, они с владельцем были знакомы не первый день. Питер спросил девушку за прилавком, нельзя ли видеть мистера Гоулди.К нему вышел сам аптекарь в белом халате.— Можно нам поговорить с глазу на глаз? — спросил Питер.— Ну конечно, капитан. — И он провел посетителя в бесплатное отделение.— Я хотел с вами потолковать насчет этой радиационной болезни, — начал Питер. Лицо аптекаря оставалось бесстрастным. — Я должен уехать. Отплываю на «Скорпионе», на американской подводной лодке. Рейс дальний. Мы вернемся никак не раньше начала июня. — Аптекарь медленно кивнул. — И поход будет не из легких, — продолжал моряк. — Может случиться, что мы и вовсе не вернемся.Минуту-другую оба стояли молча.— Вы думаете о миссис Холмс и о Дженнифер? — спросил аптекарь.Питер кивнул.— Пока я еще здесь, я хочу, чтобы жена толком поняла, что и как. — Он чуть помолчал. — Скажите, что, собственно, происходит, когда заболеешь?— Первый симптом тошнота, — сказал аптекарь. — Потом рвота и понос. Кровавый понос. Все это усиливается. Может немного и полегчать, но улучшение очень кратковременное. И наконец смерть просто-напросто от истощения. — Он минуту помолчал. — Под самый конец непосредственной причиной смерти может стать инфекция или лейкемия. Понимаете, организм обезвоживается, теряет соли, и кроветворные органы разрушаются. Возможна либо та, либо другая причина.— Кто-то говорил, это вроде холеры.— Верно, — подтвердил аптекарь. — Очень похоже на холеру.— У вас ведь есть какое-то средство от этой болезни?— Боюсь, лекарства нет.— Я не про то, чтобы лечить. Но чтобы с этим покончить.— Мы пока не имеем права это отпускать, капитан. Примерно за неделю до того, как радиация накроет очередной округ, радио сообщит подробности. Тогда мы станем раздавать это средство всем, кто ни попросит. — Он помедлил. — Возможно, на нас обрушится гнев церкви… Но я так думаю, каждый будет решать сам.— Я должен постараться, чтобы жена все поняла, — сказал Питер. — Ей ведь надо будет заботиться о малышке… А меня, возможно, здесь не будет. До отъезда я должен это уладить.— Когда придет время, я могу все объяснить миссис Холмс.— Я предпочел бы объяснить сам. Она, наверно, расстроится.— Ну конечно… — Аптекарь постоял в раздумье, потом предложил: — Пройдемте на склад.Он отворил запертую на ключ дверь и провел Питера в лабораторию. В углу стоял большой ящик, крышка приподнята. Аптекарь ее откинул. Ящик заполняли красные коробочки двух размеров.Аптекарь достал две коробочки — побольше и поменьше — и пошел обратно в раздаточную. Открыл коробочку поменьше; в ней оказался пластиковый флакончик с двумя белыми таблетками. Он откупорил флакончик, вынул таблетки, осторожно отложил и заменил двумя таблетками аспирина. Опять вложил флакончик в коробку и закрыл ее. И подал Питеру со словами:— Это — для всех, кто захочет что-то принять. Возьмите и покажите миссис Холмс. Одна дает почти мгновенную смерть. Вторая — запасная. Когда настанет время, мы будем их раздавать прямо из-за прилавка.— Большое спасибо, — сказал Питер. — А как быть с ребенком?Аптекарь поднял другую коробочку.— Для ребенка или для наших четвероногих любимцев — для кошки или собаки. Это немного сложнее. — Он открыл коробочку, достал маленький шприц. — У меня есть использованный, вот, я кладу в коробку. На ней написано все, что надо. Просто сделать укол под кожу. Девочка очень быстро уснет.Он опять вложил пустышку в красный футляр и обе коробочки подал Питеру. Моряк с благодарностью их взял.— Вы очень добры, — сказал он. — И когда придет время, жена сможет просто получить их в аптеке?— Совершенно верно.— Сколько они будут стоить?— Нисколько, — сказал аптекарь. — Они бесплатные. 5 Из трех подарков, которые в тот вечер Питер Холмс привез жене, больше всего ее обрадовал манеж.Новехонький манежик, светло-зеленый, с несколькими рядами нанизанных на проволоку ярких разноцветных колец. Еще не войдя в дом, Питер расставил его на лужайке и позвал Мэри. Она вышла, придирчиво осмотрела покупку, проверила устойчивость — не сможет ли малышка его опрокинуть, повалить на себя.— Надеюсь, краска держится прочно. Ты же знаешь, Дженнифер пробует сосать все, что попадется. А зеленая краска такая вредная. В нее входит медный купорос.— Я спрашивал в магазине, — успокоил жену Питер. — Это не масляная краска, это особенная. Чтоб ее слизнуть, ребенку нужна слюна пополам с ацетоном.— Дженнифер почти со всех игрушек обсосала краску. — Мэри немного отступила, оглядела манежик. — Такой приятный цвет. Очень подойдет к занавескам в детской.— Я так и думал, — сказал Питер. — Там был еще голубой манеж, но я подумал, что тебе этот больше понравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35