А ежели брошусь с ним на кого?
— Что ж мне, вплоть до зубочисток тебя обезоруживать? — усмехнулся Петя. — А коли уж тебе очень ножичком помахать хочется... Вон, попробуй на лад-лэда кинуться!
Нет, без сомнения, это льстит, когда подчинённый не сомневается в твоих способностях. Однако же есть и такое понятие, как должностные обязанности!
— Нечего сказать, хорош у меня начальник гвардии! — начал я выговор. — Вместо того, чтобы всемерно охранять мою персону, сам науськивает убийцу!
— Видишь, он испугался! — довольно усмехнувшись, обратился Неутомимый к Пете. — Ещё бы! Хороший нож да в умелых руках...
Ну не смог я вынести такого бахвальства! Какое-то ребяческое самолюбие взыграло!
— Нападай! — приказал я Пятьсот Девятнадцатому. Тот удивлённо повёл бровями, но отказываться не стал. Неспешно вынул нож и стал в боевую стойку: ноги полусогнуты, левая рука впереди, правая на излёте, а нож в ней так и вертится, беспрестанно меняя положение, чтобы сбить с толку противника. Приближаться ко мне он начал лениво, но последующий выпад сделал молниеносно. А спустя доли секунды мы с ним уже вновь стояли напротив, лишь несколько сменив позицию, и он удивлённо рассматривал свою пустую правую ладонь.
— А это... где? — только и сумел он произнести.
— Что ищешь? — раздался весёлый Петин голос. — Ножичек, что ли? Проверь: может быть, ты его и не вынимал вообще?
Пятьсот Девятнадцатый машинально хлопнул ладонью по бедру и ощутил под рукой ещё тёплую рукоятку своего оружия, которое я успел засунуть обратно в его ножны.
— Ну-у... — только и смог произнести он. А я, внешне совершенно спокойный, но «с чувством глубокого удовлетворения» внутри, повернулся ко второму нашему пленнику, который стоял ссутулившись, робко оглядываясь исподлобья.
— Кто таков? — грозно спросил я.
— Т-техник-исследователь второго ранга Л-лопо!
— Чем здесь занимаешься?
— Вот... — махнул он рукой в сторону стоящего в центре прибора-«завихрения». — Исследую м-малоизученный механизм.
— Видел я, как ты его исследуешь. Много денег продул?
— С барышом пока что, — покраснел тот. — А исследовать... Как без Камня-то?.. Ол-то?.. Камня нет, но приказ-то остался, никто не отменял. Вот и приходится время до утра коротать.
— А почему вы занимаетесь этим ночью?
— Не только ночью. Приказ императора — изучать механизмы круглосуточно. Вот мы здесь и работаем в две смены. То есть, сейчас-то, конечно, не работаем, но присутствовать всё равно приходится.
— И что ты тут изучаешь? Что это за механизм?
— Омолодитель, лэд.
— Лад-лэд! — рявкнул Петя с ударением на первом слове.
— Омолодитель, С-светлый лад-лэд, — повторил техник и съёжился ещё больше.
— Петя! Согласно Женевской конвенции, с пленными следует обходиться гуманно, — сделал я замечание начальнику гвардии.
— Так бы сразу и сказал, — пожал плечами тот и стал закатывать рукава. — Я бы и не стал люли-ляли разводить. Сейчас сделаем из него... гумано.
— Отставить! По возвращении проведу вам лекцию на тему «Гуманизм и его практическое применение». С обязательной явкой всего личного состава гвардии! Кстати, о гуманности: как ты считаешь, — вновь обратился я к технику, — Иные Люди были гуманными?
— Да, Светлый лад-лэд. Я думаю, что да. Иные Люди были в высшей степени гуманными существами.
— Тогда зачем им такой прибор, как омолодитель? Разве может быть у гуманных существ такое ужасное устройство, которое отнимает жизненную силу у одного человека и передаёт её другому?
— Я думал над этим, Светлый лад-лэд.
— И к какому выводу пришёл?
— К примеру, взять тот же нож... — задумчиво произнёс техник. — Им можно убить. А можно вырезать прекрасную статуэтку. Нож сам по себе не содержит ни добра, ни зла. Добро или зло несёт тот, чья рука этот нож сжимает. Так же и этот прибор. Для императора он — омолодитель. Для того, кто хочет нести добро, у него иное название.
— Вот как? Интересно. И какое же?
— Не знаю, как его называли Иные Люди. Я его назвал «соболезнователь». По всему получается, что действовал он так. Некто, владеющий специальными для того знаниями, целитель, ложился вот сюда. А другой человек, страдающий недугом, — сюда. Прибор позволял целителю ощутить болезнь и направить часть своей энергии к страдающему органу недужного для его излечения. Однако, если не ограничивать переход жизненной энергии, то в этом случае... В этом случае соболезнователь превращается в омолодитель: один умирает от истощения, второй получает огромный прилив жизненных сил.
— Ясно. Какие ещё устройства есть в Подземном Городе?
— Разные, Светлый лад-лэд. Только вот назначение остальных, насколько я знаю, до сих пор неизвестно. Никто не знает языка Иных Людей и их письменности, а действия наугад редко приводят к какому-то значимому результату.
— Светлый лад лэд! — вклинился в разговор Петя. — Ежели мы будем в каждой отштурмованной комнате разговоры разговаривать, то ужин по распорядку уже не получится.
— Резонно, — согласился я. — Поставь возле этой комнаты караул: здесь пока будем содержать пленных. А сам — на исходную позицию! Следующей штурмуем комнату напротив.

* * *
Освобождение всех последующих комнат разнообразием не отличалось: в каждую по внутреннему коммуникационному каналу посылался голографический Петя-парламентёр и после переговоров, самый долгий из которых продолжался четверть часа, гарнизон комнаты сдавался «на милость Светлости». К исходу дня (или, по-суонарскому, к исходу ночи), когда мы освобождали тринадцатую, последнюю, я уже устал, как от рутинной монотонной работы. Всего мы взяли в плен тринадцать Неутомимых и пятнадцать техников. Поведение пленных меня чуть ли не умилило: оказавшись в нашей импровизированной ка-пе-зе и чуть оправившись от стресса, они тут же присоединялись к одному из «кружков по интересам», увлечённых той или иной азартной игрой настолько, что, когда я приказал всех построить, даже раздался лёгкий недовольный ропоток, тут же пресечённый громким рыком начальника гвардии.
— Сейчас мы отпустим всех Неутомимых, — сказал я. — Техников мы также отпустим, но несколько позже. Всем Неутомимым построиться в главном коридоре!
Неутомимые, разобрав автоматы из аккуратно составленных пирамид, потянулись к выходу из комнаты. Только лишь Пятьсот Девятнадцатый задержался, о чём-то негромко переговариваясь с Петей. Тот покивал и направился ко мне.
— Тут вот какое дело, — сказал он. — Пятьсот Девятнадцатый и ещё трое с ним... Не хотят они возвращаться. Просятся к нам. Уж больно ты им по душе пришёлся.
— А как же присяга? Клятву на верность императору давали?
— Так ведь нет у императора врагов. Не было, я хотел сказать. И клятва вроде бы как не нужна была. Присягу принято лишь лад-лэдам давать.
«А и вправду, — подумалось мне, — что есть присяга, как не повод законно покарать того, кто не будет послушен? А императору закон не писан, он сам себе закон!»
— Устали мужики всю жизнь под палкой-то жить, — продолжал меж тем Петя. — Я тут им порассказал немножко, как мы в Одессе живём, вот они и...
— Когда ты успел? Ты же всё время переговоры вёл.
— Не всё. Пока ты технику на следующую комнату настраивал, мы тут немножко лясы поточили. Так как?
— Выходит, ты им всё разболтал про Одессу?
— Не-е! Про Одессу — ни слова. Так, туманными намёками. Есть-де одно такое ладство, где я при тебе начальником гвардии...
— Поручиться за них можешь?
— Как за себя! С деревянных мечей вместе!
— Что за деревянные мечи?
— Нас в один день в Суонар доставили, в детскую казарму. Почитай, всю жизнь на одних нарах провели.
— Хорошо. Под твою ответственность.
— И ещё одна просьба есть, Светлый, — Петя немного замялся. — Остальных-то вот... тоже жалко! Накажут их. Ох, и накажут!
— Ты что, предлагаешь всех забрать?
— Нет, за всех я не поручусь. Да не все и захотят. Но вот сделать так, что они вроде бы как не сдавались, а вроде бы как достойно отступили...
— У тебя есть мысль, как это сделать?
— Есть. Такая: выдаём им по несколько патронов, и они отступают, вроде бы как от нас отстреливаясь. Те, что за воротами Города, увидят: тяжёлый бой, даже с потерями — четырёх-то недосчитаются! А?
— А если кого-нибудь случайно поранят?
— Командир! — укоризненно покачал головой Петя. — Вспомни, сколько раз сегодня по мне стреляли!
Только тут я понял, что предлагает Петя: имитировать бой Неутомимых с нашим отрядом, присутствующим в виртуальном виде. Идею вцелом я одобрил, но несколько модифицировал.

* * *
Камера внешнего обзора позволяла видеть прибывшее по тревоге подкрепление. Около полусотни Неутомимых напряжённо ожидали развития событий в длинном тоннеле перед входными дверями Подземного Города — вполне достаточное количество свидетелей грядущего героического сражения. По каналу коммуникации я следил, как Петя прохаживался перед строем бывших пленных и выдавал им версию произошедшего за последние часы.
— Вы все бдительно несли службу, неустанно охраняя доверенные вам посты. Вдруг все двери медленно — повторяю, МЕДЛЕННО! — стали закрываться. Только входная быстро захлопнулась. Вы все успели выйти в коридор и занять здесь оборону. Вдруг вот эта дверь (запомнили, которая?) отворилась и вошёл Призрачный Зверь. Светлый, где Зверь?
Я включил транслятор, и рядом с Петей возник пушистый Бес, бестолково озираясь и зевая спросонок: его только что принесли из Одессы, где он уже бессовестно дрых после ужина, не дождавшись хозяина. В настоящий момент он квёло сидел рядом со мной.
По строю пробежал недовольный ропот.
— Издеваешься, да? — кисло усмехнувшись, спросил кто-то.
— Светлый, присутствующих Призрачный Зверь не впечатляет, — констатировал Петя.
Я немного поколдовал над пультом и увеличил изображение. Голографический Бес коснулся головой потолка.
— Ну, большой. Ну и что?
— Страшно будет попозже, — пообещал Петя. — Вот в этом подсумке — патроны. По три штуки на каждого. На очень короткий бой хватит. Ваша задача — как можно быстрее смыться, лишь только откроется входная дверь, чуточку постреляв при этом. И не советуйте никому из встречающих сюда заходить. Сами видите, в коридоре ничего интересного нет, а в другие комнаты мы никого не пустим. Если кто-то останется здесь после того, как входная дверь снова закроется, то будет очень долго скучать. Вопросы есть?
— А если спросят, куда техники подевались? — спросил кто-то из строя.
— Скажете: чудовище скушало. Всех техников, а с ними Пятьсот Девятнадцатого, Пятьсот Двадцать Третьего, Пятьсот Двадцать Четвёртого и Пятьсот Тридцатого. Всё. Бывайте. Чтоб вам устать до отключки!
Петя вышел из коридора. Я закрыл за ним дверь, и коридор превратился в шлюз для пропуска людей в одном направлении. Я немного поработал над изображением Беса: уменьшил глаза, запустил в них красные огоньки, увеличил пасть, удлинил зубы, а в довершение перекрасил шерсть в зелёный цвет.
— Голос! — скомандовал я щенку, и тот вяло тявкнул несколько раз. Я повысил уровень громкости и смодулировал из этого «тяфф» такой мощный и ужасающий рык, что снаряжающие автоматы Неутомимые непроизвольно оглянулись, некоторые даже передёрнули плечами: до того уж мерзкое создание слепил я из своего любимца. Дальше пошло маленькое издевательство над щенком. Петя дразнил его, всячески тормошил, строил ему страшные гримасы, оставаясь между тем за кадром. Бес сердито заливался лаем и наскакивал на него. А что в это время происходило в гулком коридоре, трудно представить. Неутомимые с недовольными лицами зажимали ладонями уши. Я открыл двери, и они бросились на выход, ведя беглый огонь по «ужасному монстру». Едва последний из Неутомимых пересёк порог, я закрыл дверь и выключил трансляцию.
— Ну вот, все пожелания выполнены, — сказал я, успокаивая возбуждённого Беса, продолжающего недовольно рычать на Петю.
— Ещё одно есть, командир! Последнее, — Петя широко махнул рукой, указывая на своих новобранцев. — Разреши представить: Пятьсот Девят...
— Опять цифры! — недовольно поморщился я.
— Так об этом я и хотел попросить! Дай парням нормальные боевые имена.
— Хорошо. Вася, Коля, Дима, Гена, — я поочерёдно тыкнул в сторону каждого пальцем.
— Хо-йо! — восторженным дружным рёвом отозвались новые крестнички, отработанным движением синхронно кинув ребром к груди сложенную дощечкой руку.
— Нет-нет, ребятки, так не пойдёт! Вы теперь это императорское «хо-йо» забудьте навсегда. Вы теперь на почётной службе у Светлого лад-лэда Олина Апри, и здесь принято делать так, — Петя набрал в грудь побольше воздуха и с громовым «йес!» сделал отмашку правым локтем. — Понятно? Сейчас потренируемся...
Одесса — Подземный Город,
23 вивината 8855 года
Техников в Одессе никто не охранял и ни к чему не принуждал: я дал им полную свободу в пределах острова, ограничившись лишь собеседованием с каждым. Задавая осторожные вопросы, я сумел выяснить то, что на данный момент волновало меня более всего: император не только не умел пользоваться системой внепространственного сообщения, но и вообще не подозревал о её существовании.
Все техники оказались весьма и весьма толковыми ребятами. До сих пор не могу понять, каким образом при отсутствии на Ланеле системы образования люди императора выявляли способных ребятишек, но факт остаётся фактом: юных вундеркиндов набирали по всему континенту, обучали их и формировали в Суонаре местную Силиконовую долину. Жили они, так же, как и Неутомимые, в казармах, и лишь за большие успехи поощрялись суточным отпуском в Мойилет. Поэтому от уныния, овладевшего ими после пленения, на следующий день не осталось и следа. Они ходили по городу, знакомились с горожанами и, что немаловажно, с горожанками, наблюдали за местным бытом и даже принимали участие в работах. А на третий день под окна моей резиденции на колёсах пришли все военнопленные в полном составе с требованием предоставления им политического убежища.
— И пусть Светлый лад-лэд не думает, что мы только и умеем, что в азартные игры играть! — горячился на импровизированном митинге молодой техник, которого звали Вази.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45