Это уже было легче усвоить, чем теорию внутренней цельности.
— Я понял, сэр, — сказал Бричард.
Несколько секунд капитан Никсон молча смотрел на него. Ничего ты не понял, сержант, — сказал он. — Она славная девушка, только со странностями. Вся штука в том, что странности у нее не совсем те, какие должны быть. По крайней мере с моей точки зрения. Только и всего. Можешь идти, сержант.
Бричард поднялся. Потом снова сел. Потом опять встал.
— Сэр, почему вы говорите это именно мне? — спросил он.
— Во-первых, я скажу это не одному тебе, а во-вторых, она тебя выделяет среди других.
— Действительно, сэр?
— Разумеется, — охотно подтвердил капитан Никсон. Ты ведь первый, с кем она познакомилась.
— Только поэтому, сэр? — спросил Бричард. И моментально об этом пожалел.
— Думаю, что да, — сказал капитан. — Другой причины не вижу. Ты хороший, простой парень, без всяких ненужных для твоей работы зверьков в голове. Только и всего. Как раз такой, каким должен быть.
— Я понял вас, сэр, — заявил Бричард, на один миг совершенно перестав ощущать на своем горле давление виртуальных мундирных пуговиц. — Этому нас учили. Десантник должен быть деревянным до пояса, начиная с головы, потому что…
— Потому что иначе у него не согнутся ноги, — подсказал капитан Никсон. — Ступай, сержант. Я больше тебя не задерживаю.
— Есть, сэр! — отчеканил тот. И вышел, вынося ощущение, что в этой истории он чего-то крупно недопонимает. И что капитан Никсон очень многое не договаривает.
Приблизительно с таким настроением Бричард спустился в кают-компанию сержантского состава. Здесь он застал четверых человек. Сержант технической службы Ка… Впрочем, какая разница, как именно его звали?.. В общем, один из этих четверых смотрел фильм, потягивая коктейль через соломинку, второй пил кофе и оживленно беседовал с третьим, одетым в неуставную короткую юбку и с волосами умопомрачительного оттенка… ну да, это была девушка… а четвертый, то есть опять четвертая… в общем, четвертой была Сато Ишин. Она сидела в углу за компьютером и что-то читала, бегло прогоняя по экрану снабженный яркими фотографиями текст. Кажется, колонку новостей.
Разумному существу, лишенному цельности восприятия действительности, эта сцена могла показаться просто невероятной. Человек, найденный на необитаемом острове, просто не может отрешенно сидеть в кают-компании, что-то читая с монитора, как будто всего-навсего отлучался с корабля на недельку — слетать на родную планету и проведать любимую бабушку. Возможных сценариев масса. Робинзон может сидеть в углу, затравленно озираясь и грызя ногти, или радостно подпрыгивать на месте, как подпружиненный чертик, приставая ко всем подряд и время от времени выпрашивая кусочек сыра. Не возбраняется также бессвязная болтовня или параноидальное молчание, ностальгический взгляд в воображаемую даль, нечистоплотные привычки, поиск несуществующих блох, поедание живьем корабельных тараканов и воровство сухарей. Но что совершенно предосудительно для робинзона, так это вести себя как просто нормальный человек.
К счастью для себя, Бричард не имел об этом понятия. Поэтому он просто подошел к девушке, бегло бросил взгляд через ее плечо и убедился, что она действительно читает колонку новостей. Правда, почему-то трехмесячной давности.
— Привет! — сказала Сато, оглянувшись. — Я как раз про тебя вспомнила. Оказывается, я совсем ничего не знаю.
— Ты думаешь? — спросил Бричард. — Это почему? — И снова поглядел на экран.
Надо ли было понимать эти слова в том смысле, что она совсем ничего не знала о последнем скандале в мире шоу-бизнеса или об исходе матча на кубок Лина Миксера? Или ее поставило в тупик сообщение о новых слушаниях о коррупции в верхней палате Межзвездной Федерации? Или предсказание сногсшибательного поворота последней моды на короткие прически? Или бойкая заметка о предстоящем разводе кинозвезды Лены Стерлинг и продюсера Уэллера Бакса?
— Ну так это и не нужно знать, — сказал он, собравшись с мыслями. — Обычный информационный мусор. Ты находишь то, что нужно, а остальное сразу забываешь.
Сато на секунду задумалась.
— Я поняла, — сказала она. — Только этому еще надо научиться.
— Чему именно?
— Отличать то, на что надо обращать внимание, от того, чего можно не замечать.
— А ты не умеешь? — спросил Бричард, которого судьба в этот день будто нарочно пыталась заставить увидеть незримые ипостаси привычных явлений.
— Умею, — подтвердила Сато. — В лесу. В море. У себя в хижине. — Оглянувшись на монитор, она точным щелчком закрыла окно. — Но не здесь. О чем ты задумался?
— Ни о чем, — ответил Бричард, извратив истину приблизительно градусов на сто восемьдесят.
— Тогда пойдем, покажешь мне свою каюту, — сказал она.
— Зачем? — спросил Бричард. И снова полюбовался тонкой игрой ее лица.
— Тебе же было интересно увидеть, где я живу!
Что тоже было естественно, но неочевидно, во всяком случае для Бричарда. Она жила в лесной хижине, экзотической с любой точки зрения, а он проводил часы сна в стандартной сержантской каюте три на два с половиной метра. За предшествующие четыре часа Бричард успел показать ей все, от отсека управления до реакторного фундамента, но про обычные каюты он как-то забыл.
— Действительно? — переспросил он, дав повод заподозрить себя в приступе тупости. — Тогда пойдем.
На самом деле с ним случилось что-то вроде небольшого ступора. Просто ему показалось, что он рассматривает детскую картинку-загадку «Найдите десять отличий», только с перевернутым заданием: «найдите черты сходства». Никогда не задумывались о том, как меняет людей одежда? А она их очень меняет. Если не верите, разденьте догола короля и мелкого уголовника, видного политика и карточного шулера, беспутного ловеласа и честного отца четверых детей, правящую королеву и бедную домохозяйку, пустившуюся во все тяжкие «ночного мотылька» и девушку «синий чулок», поставьте всех их в ряд, попросите сделать одинаковое выражение лица, и вы поймете, что потребность в ношении одежды задана не только культурными стереотипами, ложной стыдливостью и климатическими условиями.
К чему все это? Только к тому, что он вдруг увидел перед собой другую девушку, не слишком похожую на ту, которую вчера встретил в лесу. На той были бриджи и куртка из шкур, лук в руке, стрелы за спиной и стебель травы, запутавшийся в стянутых в узел черных жестких волосах. А эта одета в свободный комбинезон, ее вымытые шампунем волосы мягко струились, а пальцы были словно предназначены бегать по клавиатуре. Но разница между этими двумя вовсе не сводилась к имиджу, прическе и одежде.
— Вот эта дверь, — сказал Бричард, выйдя в коридор и пропустив Сато вперед.
Он был немного сбит с толку, но не настолько, чтобы упустить случай чуть-чуть пошутить. Однако девушка не стала задерживаться перед дверью, как три часа назад. Она вообще очень быстро всему училась, но Бричарду это еще предстояло понять.
— Какая маленькая! — сказал она.
— Ну понятно, — сказал Бричард. — Это ведь крейсер, а не туристский лайнер.
Она рассматривала висящие на стенах картинки. Они не были неприличными с любой точки зрения, но Бричард почему-то пожалел, что не снял некоторые из них накануне.
— Это кто? — спросила Сато.
— Это? — переспросил он. — Просто фотография.
Он так никогда и не узнал, дочитала ли она те правила хорошего тона, которые видел в ее компьютере. Но если и нет, то способности девушки отчасти искупали недостаток знаний. Например, чувство такта. Поэтому на этот раз она не узнала о существовании профессии фотомодели, а Бричард упустил возможность подумать над тем, почему обыкновение развешивать на стенах фотографии красивых женщин в уменьшенных до полной условности купальных костюмах может показаться кому-то явлением вовсе не самоочевидным. Как уже упоминалось, он был счастливым обладателем внутренней цельности, мешающей понять, что на самом деле в мире вообще очень мало самоочевидных вещей. Возможно, их нет вообще.
— А это? — спросила она.
— Это моя старая знакомая с Эскипиры, — ответил Бричард, чуть-чуть покривив душой. — Давно я уже ее не видел. Не хочешь присесть?
— А это? — спросила Сато, последовав приглашению и непринужденно устроившись в обманчиво удобном кресле.
— Это мои друзья и однокурсники из учебного корпуса, — ответил сержант.
Припомнив слова капитана Никсона, он задал себе вопрос: можно ли считать привычку забираться в кресло с ногами одной из тех странностей, которые следовало брать на заметку? Наверное, все-таки нет, решил он. Взгляд Сато продолжал странствовать по стенам. На них всего висело четыре фотографии фотомоделей, две — лично знакомых Бричарду девушек, четыре групповых снимка, два из которых были фотографиями экипажа «Эскалибура», семь различных пейзажей — и еще один снимок, сделанный в непривычном освещении и под необычным углом. Поэтому Сато не поняла, что именно на нем снято. Тем более что фотография висела отдельно от остальных.
— Это Земля? — спросила она, показав на один из пейзажей.
— Нет, что ты! Все вот эти снимки, — Бричард обвел рукой пейзажи, — я делал сам. Так что Земли на них быть не может. Эта фотография сделана в парке Кусс-Нагрилла. Наверное, очень похоже на Землю. Все растения, которые там растут, земного происхождения.
— Значит, на Земле ты не был? — рассеянно спросила Сато.
— Еще бы! — сказал Бричард. — Для этого ее сначала нужно найти. Пока это никому не удавалось.
Позабыв о фотографиях, она перевела на него удивленный взгляд:
— Ты хочешь сказать, что не знаешь, где находится Земля?
— Ну так ведь этого никто не знает.
— Ее удивление не убавилось
— Но почему… — начала она. И не успела договорить. Бричард тем более не успел ничего ответить. В его переговорнике раздался щелчок.
— Сержант! Сато Ишин у тебя?
Бричард узнал голос командира.
— Да, сэр!
— Покажи ей, как пройти в мою каюту.
— Есть, сэр!
Переговорник отключился. Бричард посмотрел на Сато.
— Ты пользуешься успехом, — сказал он. — За все время службы я побывал в каюте старика всего три раза. И то два из них благодаря тебе.
В ее взгляде обозначилось нечто, чему на языке жестов соответствует пожимание плечами.
— Это была шутка, — сказал Бричард. — Пойдем, покажу, где его каюта.
— Зачем? — спросила она.
— То есть? Ты же там…
Теперь не договорил он. Сато повернулась к стенной панели и пробежала пальцами по последовательности молниеносно выскакивающих окон.
— По коридору налево, — сказала она. — Потом лифт или лестница, седьмой уровень, направо от лифта.
Это даже не было вопросом.
— Да… — подтвердил сержант. — Все правильно. Слушай, а как ты…
— Что? — спросила Сато.
— Ничего, — ответил он. — Я потом спрошу. Сейчас тебя зовет командир.
Таким образом, почти сорвавшийся с его языка вопрос так и остался незаданным, может быть и зря, потому что…
Что касается голого короля, то в цикле «малодостоверных преданий планеты Земля» — впрочем, все предания об этой планете страдают недостатком достоверности — сохранилась история о двух предприимчивых портных, за грабительскую цену подрядившихся сшить для некоего короля Уникальных свойств платье, которое не увидел бы человек глупый или плохо исполняющий свои обязанности. В результате этой аферы король прогулялся голышом по городской площади, битком заполненной закомплексованными подданными. И если бы не реплика какого-то наивного ребенка, кто знает, сколько лет он бы щеголял в одной и той же престижной одежде.
История не сообщает, нашли ли спецслужбы предприимчивых портных и что с ними сделал король. А жаль, потому что с точки зрения упоминавшихся выше теорий эти портные были не просто проходимцами и мошенниками. Это были гениальные мастера рекламы и имиджмейкеры, далеко опередившие свою косную эпоху. Методы их творчества принадлежали будущему, и когда оно наступило, то все короли, вожди, диктаторы и политики стали ходить в одеждах, скроенных по технологиям двух изобретательных портняжек. Эти одежды стали для них важнее собственной кожи, потому что видимость давно стала куда важней, чем сущность, и… Почему? Ну хотя бы потому, что…
4. Приблизительно в это же самое время…
Приблизительно в это же самое время проблемой исчезновения древней планеты Земля заинтересовался и наш жуткий монстр. Если помните, мы оставили Большого Квидака, когда тот пытался уяснить для себя ту сумму неоднозначных явлений, для обозначения которой используют обобщающее понятие «юмор». Так и не разобравшись в этом, монстр вернулся к озадачившей его проблеме происхождения и размножения человечества. И снова не обошлось без терминологических недоразумений.
— Откуда браться люди? — вопросил монстр.
Гардинг решил, что тот снова решил выяснить пресловутую проблему деторождения. Чтобы облегчить себе жизнь, он вызвал из недр компьютера справочник по акушерству и гинекологии. Но монстра тот не заинтересовал.
— Мой узнание уже не родится люди, проскрипел он. — Мое узнание о возникнуть.
В довершение лингвистических затруднений монстра его голос — впрочем, мы, кажется, об этом уже говорили? — был совершенно лишен каких бы то ни было интонационных модуляций. Жестикулировать он тоже не умел, или не догадывался, или считал ниже своего достоинства, так что понять его временами было сложно.
— Выкх-кугх-авуд-ных! — сказал Гырр. — Ныр-р-р! Гракр-рыв-в-вур! Нырув! Пых! — И еще что-то вроде. Что было переведено так: «Я ведь уже говорил об этом, хозяин. Точно неизвестно, есть много разных мнений. Есть религиозные гипотезы о том, что первых людей сделали из глины, из дерева, из болотной тины, из капелек слюны и даже из обрезков писчей бумаги. Но они расходятся с основными началами генетики и молекулярной биологии и потому не заслуживают доверия. Что касается строгой шчуки, то она придерживается гипотезы, согласно которой человек произошел от приматов».
Как стало ясно позже, Большой Квидак спрашивал о другом. Обычно монстр имел обыкновение не уклоняться в сторону от принятой цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65