Ведь дело они делают в общем-то одно. Справедливое мужское дело, в котором и должны быть братья по духу и по оружию.
В толпе женщин он заметил Катю и помахал ей рукой. Она зарделась смущенно и, как показалось Олегу, посмотрела на него с пониманием и одобрением.
– …Вот, полюбуйся, Николаевич, как корова языком слизнула! – указал лейтенант на вырванные вместе е пробоем амбарный и контрольный замки. – Видать, здоровые бугаи тут орудовали…
На чисто выскобленных досках крыльца рядом с замками валялась пожарная кирка. Олег наклонился к ней и почувствовал, что от нее исходит слабый запах спиртного.
– Ни пятнышка ты там не найдешь, водкой протирали… Чисто хирурги! – усмехнулся лейтенант. – Ну да ладно, над этим пусть криминалисты голову ломают, а мне кражу раскрывать надо. Скидавай, брат, сапоги.
И ловко освободившись от своих бродней, он нырнул в сумрак подсобки.
Пока Олег разувался, в магазине послышалась возня, скрип передвигаемых ящиков, затем Кандычев весело выкрикнул:
– Эй, на барже!.. Ставни отворите кто-нибудь!
Из группы женщин отделились было две молодайки, но, взглянув в сторону мужской компании на бревнах, отступили, обиженно поджав губы. Со штабеля встал коренастый мужичок в замасленной кепке-шестиклинке. Он степенно подошел к магазину и с хозяйской неторопливостью раскрыл ставни.
– Спасибо, Кузьмич, а то тут прямо тьма египетская была! – поблагодарил его участковый. – Ты уж проследи, Кузьмич, чтобы к магазину никто не подходил, следы не затаптывал!
– Ясно дело! – коротко отозвался Кузьмич и е достоинством вернулся к мужской компании.
Олег улыбнулся этой сценке и, ступая босыми ногами по прохладному полу, прошел в магазин.
Сильно пахло водкой. Пол действительно был тщательно помыт. Подле порога валялся кусок мешковины, который скорее всего использовали в этих целях.
Магазин охотничье-промыслового кооператива оказался смешанным и, кроме продуктов, тут продавались Рыболовные снасти, и охотничьи припасы, завезенные еще по зимнику, так как из-за перекатов и мелей на Конде грузовые баржи доходили до Петрово только в период разливов. По «большой воде» – как принято говорить на Севере.
Волков осмотрелся. Перед окном дощатый, покрашенный голубой масляной краской прилавок. На нем весы, счеты и начатая упаковка сливочного масла. Подле прилавка стайкой рассыпаны полуобгорелые спички, валяются бутылки из-под водки.
Олег достал носовой платок, осторожно захватил одну из бутылок и, придерживая ее за горлышко и донышко, стал рассматривать.
– Да нет там отпечатков! – остановил его Кандычев. – Я смотрел уже. Видать, ворюги тоже специалисты – платком или тряпкой какой придерживали… А вот на печи, однако, кое-что имеется. Точно! Имеется! – обрадовался он и, вытащив из кармана кусочек мела, кругом очертил следы пальцев на крашеном железе печи.
Волков подошел к Кандычеву поближе и увидел за печкой небольшую деревянную пирамиду, в гнездах которой поблескивали воронением две одноствольные «ижевки» и двустволка-бескурковка.
– Смотри-ка, оружие не взяли! – удивился он. – Наверное, в темноте за печкой не углядели…
– Да нет, брат! Наоборот, мужики глазастые попались! Забрали самые стоящие стволы: карабин «Лось» и охотничью пятизарядку-автомат «ТОЗ-21». На «Лося»-то я и сам давно глаз положил, да с купилками туговато было… Сам знаешь, сколько наш брат милиционер получает. Но я шибко-то не расстраивался – к нему патронов, кроме меня, вряд ли кто достал бы!.. А на пятизарядку мужики не больно-то зарились – дорогущая, а капризная. В тайге двустволка куда надежнее.
– А патроны к пятизарядке были?
– Были, – кивнул головой лейтенант. – Двенадцатый калибр. Гильзы какие-то чудные – не папковые, а пластмассовые. Аня-то, продавец, на глазок прикидывала – похоже, пачек десять-пятнадцать недостает…
Кандычев достал из помятой пачки сигарету и закурил.
– Ну, уважаемый, Олег Николаевич, какой твой вывод будет? – после некоторой паузы спросил он.
– Думаю, что кражу совершили люди нездешние и опытные. Скорее всего ранее судимые. Одного из лих лог силой не обидел – видал, как запросто с запорами расправился?! Так… Еще думаю, что перед кражей они приглядывали за магазином с какого-нибудь заброшенного двора…
– Почему ты так решил? – заинтересовался участковый.
– А сам посуди. Дикая конопля и репейники чаще всего растут в районе заброшенных построек. Так ведь?
– Согласен, – затягиваясь сигаретой, ответил Кандычев.
– И что мы видим? – продолжил Олег. – На полу вон там, возле мешков – колючки репейника и семена дикой конопли. Ту же картину мы наблюдаем и около печки. Видать, воры всю эту растительность на себя понацепляли, пока за магазином наблюдали…
– Молоток, Николаевич! Глаз у тебя верный! – похвалил Олега лейтенант. – Я тоже прикидывал – не со двора ли старухи Анкудиновой они к магазину примерялись? Хозяйка-то уж года три как померла. Двор-то, и точно, весь репьем порос!
– А из местных мог кто-нибудь магазин обворовать? Может, подозреваешь кого? – поинтересовался Волков у участкового.
– Да как тебе сказать? За своих, деревенских, ручаюсь – у нас тут воровство не обретается. На работу уходят – и то избы нараспашку… Охотники ведь, почитай, все… А в тайге у нас закон строгий – кто на чужое позарился или в беде не помог – за человека считать не будут! А то и подстрелят где-нибудь, да и в болото, под колодину. И между прочим, в душе я такой поступок не осудил бы. Испокон века тут так заведено было. Да… Но вот в химлесхозе, однако, всякий народишко есть. Одно слово – вербованные, добрая половина судимых…
– Значит, кто-то из них мог? – спросил Волков. Ему не хотелось бы услышать от Кандычева вполне утвердительного ответа. В этом случае терялась бы надежда, что кража из магазина дело рук бежавшего. И значит, надо все начинать сначала…
– Уж если на кого и подумать, то на Царегородцева Федора, – продолжал участковый. – Во-первых, Дважды за кражи судим; во-вторых, тоже бугаище здоровый. У него ножонки-то не то сорок пятый, не то сорок шестой размерчик! А в-третьих, стал я замечать, что по ночам он к Аннушке побегивать наладился.
– А кто эта Аннушка?
– Продавец. Правда, я про нее худого не скажу, да и не осуждаю – вдовье-то дело невеселое! Второй год как ее-то хозяина косолапый на охоте задрал. А бабенка молодая, в самой поре… Однако теперь-то подумываю: может, неспроста Федька вокруг нее увивался?
– Так ты что, и саму продавщицу подозреваешь?
– Ну-у… – развел руками в стороны лейтенант. – По долгу службы приходится. Я ведь, брат, тоже во внутренних войсках служил. Судебные процессы наша рота обеспечивала, так я за два года каких только чудес там не насмотрелся, чего только не наслушался!
Бывает, что продавщицы из-за любовников-то своих и на растрату и даже на поджог идут, вот че! Так что, пока я и Аннушку со счетов не сбрасываю…
– Мм-да… Оригинально. Как говорят французы – «шерше ля фам»! Любовная история с растратой, инсценировкой кражи и тэдэ и тэпэ!.. – попытался иронизировать Волков. – А о побеге твой Царегородцев мог знать?
– Думаю, мог. Я ведь по участкам специально ходил – народ о побеге оповещал.
– Выходит, он мог сработать под эту марку, под беглеца?
– В принципе мог. Ну ладно, Олег. Как бы там ни было, а Аннушку нам сейчас пригласить придется. Только она нам прояснит, что уворовано. Без этого и розыск начинать – все равно что вслепую… Идет?
– Идет! – кивнул Олег, отмечая, что хоть участковый и сам дело, что называется, «туго знает», но советуется с ним как с равным. А это было приятно.
– Анна Егоровна, разлюбезная, пожалте-ка к нам! Потолковать надо! – крикнул с крыльца Кандычев. – Ну что, Кузьмич, общественный порядок обеспечиваешь, а? – обратился он к мужичку в кепке-шестиклинке. – Назначаю тебя заместителем коменданта гарнизона! Правь службу по всей строгости!..
Через некоторое время лейтенант вернулся. За ним шла продавщица – молодая русоволосая женщина, бледная и явно перепуганная случившимся.
– Аннушка, нам нужен хотя бы примерный перечень украденного. Давай-ка проверь, чего у тебя в магазине недостает. А уж ревизию по всей форме попозже делать будем, когда следователь и товаровед из района подъедут. Добро?
Женщина молча кивнула и, вздохнув, пошла за прилавок.
Минут через двадцать Волков уже заканчивал заносить в записную книжку перечень похищенного. В нем значилось шесть бутылок водки «Экстра», пять бутылок коньяка «Самтрест», сорок пачек шоколада «Спортивный» фабрики «Рот-фронт», около шести килограммов сливочного масла, двадцать четыре банки свиной тушенки в металлических банках и восемь в поллитровых стеклянных банках, чай индийский – около тридцати пачек, килограммов шесть мятных пряников, несколько пачек «Беломора».
Олег не поленился выписать себе ГОСТы консервов и другие маркировки – все это могло пригодиться при ведении розыска, в случае, если кража из магазина все-таки работа Рыбакова.
Из промтоварного отдела исчезли две нейлоновые куртки – красно-белая японского производства – пятидесятый размер, пятый рост, и отечественная, коричневого цвета – пятьдесят шестой размер. Кроме того: сапоги резиновые литые, сорок второго размера, хлопчатобумажный рабочий костюм черного цвета, две кроликовые шапки темно-коричневого цвета, «олимпийка» – полушерстяной тренировочный костюм, свитер толстой вязки в черно-белую клетку, двое наручных часов «Полет» в позолоченных корпусах, компас, два туристических топорика и два объемистых рюкзака темно-зеленого цвета. Воры прихватили с собой около пятидесяти анодированных колечек и перстеньков с цветными стекляшками. Скорее всего, в темноте они приняли их за позолоченные.
Как и говорил участковый, преступники забрали нарезной карабин «Лось», охотничий пятизарядный автомат «ТОЗ-21» и сто шестьдесят патронов к нему. Из них сорок патронов – папковые, со свинцовыми пулями «турбинка», а остальные – пластиковые, заряженные картечью и крупной дробью.
– Ну вот, теперь картина ясная. Спасибо тебе, Аннушка! Что бы мы без тебя делали?.. – подытожил Кандычев, до этого диктовавший Олегу. – Ступай Домой. За магазин не беспокойся – опечатаю и караульщиков приставлю. А коли понадобишься – вызовем.
– Да уж как не беспокоиться! – сокрушенно вздохнула продавщица и, неслышно ступая босыми ногами, вышла.
– Ишь, переживает!.. – внимательным взглядом проводив женщину, заметил участковый.
– Интересный ты человек, Петро! А ты на ее месте что бы делал? Песни б пел? Нет, мне кажется, она к краже никакого отношения не имеет, – выразил свою точку зрения Волков.
– Может быть, может быть, может быть!.. – неожиданно весело пропел Кандычев, мотая головой и дирижируя себе руками.
– Что это ты? Что за веселье? – удивился Олег.
– Да так, мыслишка одна пришла, не обращай внимания, – загадочно улыбнулся Кандычев. – Просто пришел я к выводу, что ваш побегушник к этой краже не причастен.
– Откуда такая уверенность?
– Во-первых, ему одному никогда в жизни столько не унести. Во-вторых, откуда взялись следы второго человека? Что он, сначала одни сапоги надевал и до лодок бегал, потом другие – сорок пятого размера, а? Зачем ему две куртки, две шапки, причем разных размеров? Чересчур уж мы с тобой его хитрым и ловким делаем! Как ты думаешь, Рыбаков на самом деле такой хитрый?
– Скорее умный и рисковый. Несколько раз судим и все по-крупному – контрабанда, два раза сберкассы брал, в Ташкенте торгашей грабил, а последняя судимость – за нападение на инкассаторов. Был ранен, но с места преступления сумел уйти. Года полтора во всесоюзном розыске числился, пока под Ташкентом, совершенно случайно не задержали!
– Ты посмотри, весь кодекс собрал! – искренне удивился лейтенант. – Хищник! Но только сдается мне – не его это работа, тут другая «квалификация» чувствуется… Из вздымщиков кто-то сладко выпить-закусить захотел, чует мое сердце! Ну да ничего, я им аппетит испорчу. Ночей спать не буду, все их деляны обойду, а виновных достану.
– А я вот бежавшего со счетов не сбрасываю, – возразил Олег. – Мог и он тут побывать, только с кем-то в паре. Обрати внимание, сколько взяли шоколада и масла! Это деталь интересная – бежавшие преступники обычно стараются перед побегом раздобыть шоколадные конфеты и сливочное масло. Перемешивают их – получается отличная питательная смесь – легкая и калорийная…
– Тоже верно, – перебил лейтенант. – Ну, а если просто кому-то красиво пожить захотелось? Выпил коньячку, а шоколадочкой, как интеллигентный человек, и закусил, а? Маслице на хлебушек да с индийским чайком? От этого и мы с тобой не отказались бы!.. И еще… Допустим, что один из тех, кто ограбил магазин, – Рыбаков. Тогда на кой черт им брать «Лося», к которому патронов днем с огнем не сыскать?
– Не знаю… – откровенно признался Волков.
– А я знаю. У хантов-промысловиков в нашей округе такие стволы уже имеются. За водочку или за дрожжи-то могут и патронами поделиться, очень даже запросто! Им-то, промысловикам, патроны в большом количестве выдают!.. Вот тебе и ответ: спрячет Федьша Царегородцев карабинчик в тайге до поры, угостит хорошенько какого-нибудь знакомого ханта – вот и боезапас в кармане. Вали сохатых потихоньку – всю зимушку без мяса не будешь!
– А участковый зачем? – усмехнулся Олег. – Что-то не больно похоже, чтобы у тебя под самым носом браконьерствовали, а ты не знал!
– Э-э, мил-человек, – вздохнул Кандычев, – не так-то все просто! Некоторые ведь по две-три лицензии на отстрел лося покупают, а предъявляют их только тогда, когда попадаются. А сколько он до этого сохатых завалил – одному богу известно! Тайга-то у нас большая, везде разве углядишь…
Он умолк, заложив руки за спину, оглядывая магазин. Потом подошел к пирамиде за печкой и, осторожно наклонив двустволку, стал осматривать ее поверхность.
– Вот видишь, на «тулке» свежих отпечатков нет. Значит, выбор был сделан заранее – пятизарядка и «Лось»!.. Кстати, ты не знаешь случайно, как у гладкостволок калибр определяется?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19