– Успокойся! Легко сказать! – прорычал Калеб, склоняясь над столом и сверля Уоррела гневным взглядом. – Объясни, черт подери, как я могу быть спокойным, когда Блэр лежит в больнице с сотрясением мозга?
Уоррел побелел как полотно:
– Черт подери, да что произошло?
В комнате повисло напряженное молчание, и каждый пытался совладать со своими эмоциями. Оба встали, тяжело дыша.
Калеб никак не мог забыть тот ужас, который испытал при виде неподвижного тела Блэр, лежавшего на носилках. «Если бы с ней случилось что-нибудь серьезное…» Он выругался, чувствуя, как его снова охватывает гнев.
– Таннер испортил ей тормоза, вот что произошло! – наконец вымолвил Калеб. – И автомобиль Блэр на полном ходу врезался в придорожный склон. И если бы она не пристегнулась, то была бы уже на том свете!
– Но почему, черт подери, это должен быть Таннер? Он ведь не знал, что она за ним следит. – Уоррел прищурил глаза. – Или знал? Вы что-то от меня утаили? Когда Блэр принесла мне свой отчет, в нем не было ничего необычного.
Калеб ничего не ответил, и Уоррел вскочил из-за стола.
– Калеб!
Гнев Калеба достиг такого накала, что он еле сдерживался. Кровь бросилась ему в лицо.
– Я не думал, что все так обернется, – тупо пробормотал он.
– Это не ответ.
– Блэр послышалось, что кто-то заглянул в дверь, когда она обшаривала офис Таннера, – пояснил Калеб усталым тоном. – Но когда она подняла глаза, в комнате никого не было.
– Таннер, и как этот низкий подлец…
– Это еще мягко сказано, – добавил Калеб, кипя от ярости. К злости примешивалась досада. Блэр считала, что у нее просто разыгралось воображение, и он не стал это проверять. Ошибка номер один. Кроме того, он не сказал Уоррелу о ее подозрениях. Ошибка номер два. И обе эти ошибки могли стоить Блэр жизни.
Если бы он выполнил свое обещание не путать бизнес и личную жизнь! Если бы он не влюбился в нее, то вел бы себя более благоразумно. Если бы…
– Мы его поймаем, – наконец произнес Уоррел не совсем уверенным тоном.
Калеб покачал головой:
– Это моя вина. Я должен был предвидеть, что он ее раскусит.
– Не мели чепухи и перестань себя винить. Блэр знала, на что шла, когда согласилась в этом участвовать.
Калеб отказывался признавать, что его вины в случившемся нет, но Уоррел был прав. Сейчас не время предаваться самобичеванию. Надо действовать. И защитить Блэр от повторного нападения – главная на сегодня задача.
– Она должна выйти из игры, Джек. Я не хочу, чтобы она продолжала участвовать в этой игре. Вот свидетельствовать против Таннера в суде – другое дело.
Может, Уоррел и заметил, что Калеб защищает Блэр как-то уж чересчур горячо вопреки своим профессиональным принципам, но он оставил свои наблюдения при себе. Пока.
– Если нам удастся довести дело до суда, – добавил Калеб.
Уоррел набил табаком трубку и сердито воззрился на него:
– Без самодеятельности, Хант. Иначе я вышвырну тебя из Бюро как котенка. Ты понял меня? Мы предъявим Таннеру обвинение, как полагается по закону.
В комнате стало тихо, как в церкви.
На виске Калеба пульсировала жилка.
– Ну так что?
– Я сделаю все, как ты требуешь, – проворчал Калеб.
Уоррел заметно успокоился и принялся попыхивать трубкой. Взглянув на Калеба, он продолжал:
– Теперь о том, что касается Блэр. Ты прав, она должна отойти от дел. Я подумал об этом сразу после того, как она вернулась от Таннера, но это не решает нашу проблему.
– Джек, я хочу, чтобы ее охраняли денно и нощно.
Уоррел посмотрел на него с откровенным любопытством, но ответил довольно спокойно:
– Само собой.
– Спасибо.
Молчание.
– Ну, я поехал в больницу, – внезапно заявил Калеб, чувствуя себя неуютно под пронизывающим взглядом Уоррела.
– Калеб, между тобой и миссис Браунинг, – он намеренно подчеркнул «миссис», – ничего не произошло?
Калеб усмехнулся:
– С чего ты взял, что между нами могло что-то быть? – «Господи, да неужели мое сердце у всех на виду?»
– Я сужу по твоему поведению, – отрезал Уоррел.
Калеб презрительно хмыкнул:
– Мы с Блэр Браунинг принадлежим к разным социальным слоям, и ничто не сможет это изменить.
Уоррел ничего не сказал на это. Да и что тут скажешь?
Наконец Калеб произнес:
– Я терпеть не могу, когда у меня связаны руки.
Уоррел резко отодвинул свое кресло от стола и поднялся:
– Не беспокойся, мы его поймаем. Если Таннер пытался убить Блэр, значит, он напуган до смерти. Должно быть, он считает, что она раздобыла на него компромат. Правильно я рассуждаю?
– Либо пытается отомстить ей за то, что она хотела его одурачить.
Уоррел задумчиво попыхивал трубкой.
– Если бы только он вышел на связь с агентом КГБ. Я уверен, что те подслушивающие устройства, которые разместила Блэр… – Он внезапно умолк и побледнел.
– Именно так, босс, – отрезал Калеб. – Поскольку Таннер застал Блэр в своем кабинете, он наверняка проверил каждый уголок своего дома.
– Боже всемогущий! – рявкнул Уоррел. – Надо мне было сразу об этом догадаться. – И он с таким остервенением принялся грызть трубку, что Калебу показалось, что та сейчас треснет пополам. Уоррел тяжело оперся о спинку кресла. – Да, пора на покой. – И добавил, обращаясь скорее к себе, чем к Калебу: – Мы снова очутились там, откуда начали.
– Может, и нет.
– Что ты имеешь в виду? – вскинулся Уоррел.
Калеб лукаво усмехнулся:
– Я забыл тебе сказать, что Блэр подсадила «жучок» в его степлер рядом с телефоном. Держу пари, он его не нашел.
Уоррел чуть не подпрыгнул на месте, глаза его радостно сверкнули.
– Черт подери!
Калеб ухмыльнулся:
– Как только он сделает первый шаг – а я полагаю, это случится скоро, – мы будем тут как тут.
– Уж в этом не сомневайся, – отрезал Калеб.
Когда Блэр открыла глаза во второй раз, она снова была в незнакомом помещении и снова не одна.
Сначала она увидела свою мать. Сара сидела рядом с кроватью на стуле, сцепив руки на коленях, закрыв глаза и нахмурившись. Затем, заслышав какой-то шорох с противоположной стороны палаты, она повернула голову и заметила у окна Томаса. Он, ссутулившись, стоял спиной к ней.
– Мама?
Сара открыла глаза и порывисто склонилась над ее кроватью.
– Господи, Блэр, как ты нас напугала!
«Осторожнее, Блэр. Не сболтни лишнего». Помолчав и собравшись с мыслями, она спросила:
– Что… что сказал вам врач? – Голос ее напоминал шуршание пергамента.
Томас остановился рядом с Сарой и улыбнулся ей.
– Привет, радость моя, – прошептал он и ласково потрепал Блэр по руке.
Сара ответила в свойственной ей резкой манере:
– Я пыталась переговорить с врачом, если его можно так назвать. Он не сообщил мне ничего стоящего. Я узнала только то, что ты попала в аварию, но счастливо отделалась, получив сотрясение мозга и многочисленные синяки.
Блэр пошевелилась и тихонько застонала.
– Не так уж мне и повезло, – пролепетала она. – Каждое движение причиняет боль.
Томас сжал ее руку:
– Как это произошло?
– Я… я не могла остановиться, – ответила Блэр. – У меня… отказал тормоз.
– О нет, – прошептала Сара. – Это больше напоминает то время, когда ты работала в ФБР. Это их стиль. – Слово «ФБР» она произнесла так, будто это было название болезни. – Можно подумать, тебя снова втянули в эту грязь. – Она помолчала. – Это не так? Скажи мне.
Блэр побледнела еще больше (если это вообще было возможно). Отведя глаза, она едва слышно прошептала:
– Мама, прошу тебя…
– Блэр, отвечай!
– Сара, не сейчас, – перебил ее Томас таким тоном, что Сара немедля повиновалась.
Бросив на него сердитый взгляд, она умолкла.
Блэр закрыла глаза, борясь с головокружением, грозившим очередной потерей сознания. Все благодаря мамочке. Неужели когда-нибудь наступит тот долгожданный день, когда она освободится от ее надоедливой опеки и допросов? До этого дня еще ох как далеко. Сара не хочет сдавать позиции.
Когда она снова открыла глаза, ее мать говорила:
– Это самая лучшая палата в больнице. Я настояла на том, чтобы тебя перевели именно сюда. Когда я сказала доктору, что ты урожденная Стивенс и на наши деньги было построено целое крыло больницы, с врачом произошли разительные перемены.
Блэр стало ужасно стыдно за мать.
– Мама, неужели ты так сказала?
Застигнутая врасплох, Сара не стала отпираться.
– Да, сказала. Я хочу, чтобы о тебе заботились как следует. Я думала, тебе это будет приятно.
Блэр прикусила губу, чтобы не застонать. Впрочем, все равно бесполезно. Если уж Сара Стивенс что-то решила, ее ничто не остановит. Да кроме того, сейчас Блэр было не до словесных баталий. У нее и без того хватает проблем. «Кто-то пытался меня убить!»
Оцепенение мигом слетело с нее, и ноющая боль во всем теле заставила ее поморщиться. Пытаясь отогнать тревожные мысли, Блэр нажала на автоматическую кнопку, и спинка кровати приподнялась.
Блэр взглянула на Томаса:
– Спасибо, что пришли, дядя Томас, и привезли маму. – Она устало улыбнулась им обоим. – Не волнуйтесь, со мной все в порядке. Надеюсь, завтра я уже смогу вернуться домой.
Томас улыбнулся ей в ответ.
– Я заеду за тобой, – сказал он. – Скажи только когда.
– Спасибо. – Блэр похлопала его по руке. – Вы очень добры.
Тут вмешалась Сара, нарушив их идиллию:
– Почему бы не позвонить Кайлу? Уверена, в его компании тебе будет веселее, чем с нами.
Блэр ответила не сразу.
– Нет, не надо. Я пока не хочу его видеть. – «Я хочу, чтобы рядом был Калеб», – подумала она про себя, закрывая глаза и готовясь к очередному раунду.
– Нет, ты хочешь видеть Кайла, – возразила Сара. – Он никогда не простит нам, что мы его не позвали. И я не хочу, чтобы ты была здесь одна. Я…
– Блэр.
При звуке незнакомого голоса Сара резко обернулась. Томас тоже посмотрел на дверь.
Блэр не надо было даже открывать глаза, чтобы узнать, кто стоит на пороге. Сердце ее радостно подпрыгнуло в груди.
И действительно, стоило ей открыть глаза, как она увидела Калеба, застывшего в дверях, как ангел мщения. Вид у него был взъерошенный – черные брюки помяты, рубашка расстегнута. Он молча смотрел на нее, не двигаясь с места.
Блэр показалось, что в комнате стало душно. Как всегда, при появлении Калеба окружающие впали в состояние легкого шока.
Калеб обратил свой взгляд на ее мать. Черные глаза его сверкнули, взгляд был тяжелым и решительным. Рот был плотно сжат, и возле него образовались суровые складки.
– Мама… дядя Томас, – произнесла Блэр, нарушив затянувшееся молчание. – Познакомьтесь, это Калеб Хант… мой друг. Калеб, это Сара и Томас Стивенс.
Сара окинула его взглядом, в котором явственно сквозило холодное презрение.
Войдя в палату, Калеб коротко кивнул Саре и буркнул:
– Мэм.
Блэр уловила в его тоне сарказм и насмешку и поняла, чего ему стоило быть вежливым с ее матерью, особенно после такого враждебного приема. Сара стояла прямо, как царственная особа, отчитывающая слугу. Блэр впервые захотелось дать матери пощечину.
Калеб протянул Томасу руку:
– Сэр.
– Рад познакомиться, мистер Хант, – добродушно откликнулся Томас.
Затем, не обращая больше никакого внимания на них обоих, Калеб повернулся к Блэр.
– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он.
– Лучше. Гораздо лучше.
– Хорошо.
Они несколько мгновений смотрели друг на друга, не отрываясь.
Томас смущенно покашлял.
– Блэр, лапочка, мы сейчас уходим, а ты останешься со своим другом. – Он взял Сару под руку. – Если тебе что-нибудь понадобится, позвони.
Сара яростно тряхнула головой.
– Нет, я не собираюсь уходить, – возразила она.
– Мама, прошу тебя, – прошептала Блэр. – Мне уже лучше, правда. Я поговорю с тобой потом, обещаю.
Сара переводила сердитый взгляд с Блэр на Калеба.
– Хорошо, – отрезала она. – Как хочешь. – Потом наклонилась и поцеловала Блэр в щеку.
Как только она выпрямилась, Томас повел ее к двери и напоследок подмигнул Блэр:
– Будь осторожнее, радость моя.
Когда дверь за ними захлопнулась, Блэр взглянула на Калеба.
Лицо его было холодно и сурово.
– Твоя мать всегда такая чопорная, или она ведет себя так только по отношению ко мне?
– Не обращай внимания, ее не переделать, – устало вздохнула Блэр.
Калеб плотно сжал губы.
– Сомневаюсь, – с горечью заметил он. – Похоже, она хотела дать мне понять, что я не принадлежу к ее кругу. И к твоему тоже, – тихо добавил он.
Блэр откинулась на подушки и внимательно посмотрела на него. Сейчас он напоминал ей ребенка, который полез в буфет за печеньем, но ваза оказалась пуста. В этот момент она почти ненавидела свою мать. И любила Калеба еще сильнее.
– Калеб, – прошептала она ему в спину.
Он молчал, не оборачиваясь.
Потом внезапно спросил:
– Кто такой Кайл?
Глава 13
Блэр изумленно молчала, мысли вихрем кружились в ее голове. Калеб выжидающе повернулся к ней.
Жалюзи на окнах были подняты, и вечерний свет заливал палату, освещая суровую фигуру Калеба. Выражение его лица было мрачным и зловещим. Молчание затягивалось.
– Откуда… откуда ты о нем знаешь? – пролепетала наконец Блэр. «Зачем тебе знать, кто такой Кайл? Ведь ты же не любишь меня. Ты меня только хочешь». А страсть – еще не любовь.
Калеб встряхнул головой.
– От твоей матери, от кого же еще, – ответил он.
И тут Блэр все поняла. Он стоял на пороге и случайно слышал конец их разговора.
– Это мой друг, – пробормотала она.
– А я так понял, что он тебе больше чем друг.
– Мама мечтает, чтобы наши отношения стали более близкими, – устало возразила Блэр. – И Кайл тоже. Но он просто мой друг, и ничего больше. – Она вздохнула. – Он обучил меня искусству фотосъемки, и без него я бы никогда не сделала карьеры фотографа.
Блэр внезапно почувствовала ужасную усталость. Длинная речь утомила ее, и она ощущала себя совершенно разбитой. Она была измучена нравственно и физически, в теле ее ныла каждая косточка. Слезы навернулись ей на глаза, и ей захотелось крикнуть Калебу, чтобы он ответил хоть что-нибудь, а не молчал так холодно и отчужденно. Но, понимая, что криком она ничего не добьется, Блэр отвернулась к стене.
Почему он не может просто обнять ее? Ведь это все, что ей сейчас нужно.
Калеб застыл как статуя, мысленно обзывая себя последними словами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24