А потом продолжу свою войну.
— Сколько у Беркли людей?
— Сотен шесть. Но со мной мои ветераны. — В голосе Бэкона прозвучала неподдельная гордость. — Вот это солдаты! С ними я бы штурмовал и врата ада. Жаль, что ты не видел моих ребят три недели назад, у Айрон-Гейт. Шел проливной дождь, но их это не тревожило. Отряд Брента выдохся, и я отправил его назад. Широким полукольцом мои парни спустились к индейской деревне. Дикари не стали сражаться, а просто разбежались, как испуганные куры. В следующий раз я поведу их к южным горам. Мы дойдем до самых отдаленных соленых болот. Там много травы для лошадей и бизонов для охоты… — Бэкон устало потер глаза. — Какая земля! — воскликнул он. — Виргиния просто бесподобна!
— Я знаю.
— Она стоит всех наших усилий, Ланс! Чернозем по берегам западных рек футов в двадцать толщиной, трава так высока, что скрывает лошадь, а дубы шире этого дома и выше башен английских замков! Бобров там столько, что хватит на шапки всем принцам, принцессам, герцогам и эрлам вместе взятым.
Молодой генерал снова нахмурился и продолжил:
— Этот Беркли! Этот старый осел в обличий губернатора! Что за дурак! Одной ногой он все еще в Англии, а другой — уже в могиле. Он твердит о заговоре и бунте, тогда как мы хотим лишь мира. Он пытается напялить на нас ошейник рабства, хотя там, за водопадами, лежит земля, на которой может жить припеваючи миллион семей, не завися ни от нашего короля, ни от любого другого европейского монарха. Карл II пришлет своих драгунов? Пусть! Мы сделаем из них счастливых фермеров.
Бэкон взял свечу и указал на грубо нарисованную карту на стене:
— Мы заперли Беркли в Джеймстауне. У него много людей, а их надо кормить. Ему придется атаковать или переправить свою милицию назад, через залив.
— Они будут штурмовать ваши укрепления на перешейке?
— Очень на это надеюсь, — рассмеялся Бэкон. — Мои люди не очень-то любят пиратов с той стороны залива. Смотри: вот здесь, вдали от берега, стоит самый большой корабль губернатора. Беркли рассчитывает отбросить нас огнем его орудий, но ядра долетают лишь до начала нашей насыпи, не причиняя никакого вреда солдатам в траншее. Завтра заговорят наши пушки, и он будет вынужден отвести корабль еще дальше. Так что пусть штурмует, если осмелится.
Той ночью, несмотря на усталость, Ланс так и не смог заснуть. Небольшая группа фермеров из Энрико тревожила передовые линии Беркли, шумя при этом, как тысяча чертей. Они наполняли порохом освободившиеся от воды бутылочные тыквы, подползали к лагерным кострам неприятеля и бросали свои снаряды в огонь. Время от времени воздух оглашался громкими оскорбительными выкриками, адресованными восточной милиции. Затем, выждав немного, они погнали в сторону немного успокоившегося отряда Беркли табун диких лошадей, вызвав там страшную панику и беспорядочную стрельбу. После каждой удачной проделки солдаты хохотали до слез, гадая, какое развлечение избрать теперь. Бэкон был прав, утверждая, что его фермеры немногим больше цивилизованнее, чем индейцы.
Вновь подумав об оставшихся в городе женщинах, Ланс вздрогнул. Как там Истер Уокер?
На рассвете он разыскал Джозефа Ингрема. Тот не ложился. Сейчас, стоя с подзорной трубой в руках, он осматривал сторожевые посты противника.
— Они напуганы, — сказал Ингрем. — И не хотят сражаться. Смотрите, смотрите! Офицер лупит своих солдат шпагой, заставляя строиться! — И он рассмеялся.
Ланс осведомился о женщинах в городе.
— Не беспокойтесь, — ответил Ингрем. — Мы знаем, что им вся эта губернаторская затея не по душе. Они проклинают его превосходительство за то, что он втравил колонию в гражданскую войну. Недавно здесь была миссис Драммонд. Она клянется, что остановит Беркли, даже если для этого ей придется весь бой простоять на насыпи нашей траншеи… Нет, вы только посмотрите!
Рассветный туман рассеялся, и солдаты сэра Вильяма стали собираться на краю табачной плантации. Внезапно один из них бросился бежать к линии укреплений Бэкона.
— Не стрелять! — зычно скомандовал Ингрем. — Приведите его ко мне.
Несколько минут перепуганный дезертир пытался отдышаться и не мог произнести ни слова. Затем все-таки сообщил, что восточная милиция намерена атаковать.
Ингрем велел подать ему большую кружку эля и, указав на людей в траншее, сказал:
— Мы не хотим стрелять в вас. Возвращайся назад и расскажи своим, что ты здесь видел. Передай, что, помимо мушкетов и огромного запаса пуль, у нас есть топорики для рукопашной. Напомни им, что мы с Запада, и обращаться с топорами нас учили индейцы. — И он выразительно похлопал себя по поясу, к которому был пристегнут саскеханнокский томагавк.
Дрожащего перебежчика отпустили. Скатившись с насыпи, он побежал назад. С той стороны не раздалось ни выстрела. На краю табачного поля его сразу обступили остальные.
— Ну и война! — фыркнул Ингрем. — Смотрите, еще гости пожаловали.
Войско Беркли двинулось вперед. Люди Бэкона издевательски заулюлюкали.
Офицеры наступающих шли с обнаженными шпагами. Ланс поискал глазами Беркли. Старик шел посреди первой линии, неся на кончике высоко поднятого клинка свою шляпу с развивающимся плюмажем. Время от времени он оборачивался, подбадривая своих людей воинственными речами.
Ланс прицелился. Он мог бы уложить губернатор, но осмотрелся в поисках другой цели. Там были Филипп Ладуэлл, Дениэл Парк, Эдвард Хилл и офицер из Аккомака, имени которого Ланс не помнил. Командиры смело шли вперед, однако их солдаты не проявляли излишней прыти. Едва над ними засвистели пули защитников траншеи, атака едва не захлебнулась. Двое упали. Ланс пока не стрелял.
Загрохотали корабельные орудия. Ядра с воем и треском вламывались в лес правее позиции Ингрема. Рявкнул ответный залп кулеврин Бэкона.
Ланс прицелился в офицера из Аккомака и нажал курок. Промах. Чертыхнувшись, он забил новый заряд.
Внезапно атака прекратилась. Потеряв всякую охоту сражаться, солдаты отказались подчиняться офицерам. Беркли вынужден был вернуться назад. Раненых унесли.
Пограничники Ингрема выскочили на насыпь, собираясь преследовать отступающего противника. По их командир придерживался иного мнения. Раздались отрывистые команды: «Оставаться на местах! Не покидать траншеи!» Ему пришлось собственноручно отбросить назад с дюжину головорезов из Энрико, решивших во что бы то ни стало осуществить свои план. В борту корабля, отведенного на безопасное расстояние от берега, чуть выше ватерлинии зияли две пробоины. Судя потому, как судно накренилось на левый борт, капитан, чтобы не пойти ко дну, приказал сбросить в воду все пушки с правого борта. Кулеврины Бэкона сделали свое дело.
Ланс опустил ружье. Гак, значит, вот как сражается Беркли! Ха! Позор. Бэкон победил, почти не стреляя! Теперь на его стороне и моральное преимущество…
Офицеры Беркли снова погнали своих сопротивляющихся солдат вперед. Но па этот раз не было потрачено вообще ни одного заряда: на насыпь вывели десять пленных индейцев и оставили там на всеобщее обозрение. Увидев связанных краснокожих воинов, люди Беркли вспомнили о воине Бэкона с дикарями и наотрез отказались драться. Губернатор так ничего и не смог с ними поделать.
Было много перебежчиков, но Бэкон отправлял всех назад: Беркли собрал их, так пусть он их и кормит. Не выгоняли только женщин. Среди них были даже голодные жены некоторых губернаторских советников. Мадам Брэй и мадам Боллард взобрались на насыпь и обратились оттуда к остальным женщинам города, призывая их присоединяться к ним. Их примеру последовали многие. Бэкон всех их накормил и, дав надежных провожатых, отправил по домам, на плантации.
Ланс с нетерпением ждал, но Истер Уокер так и не пришла. Мадам Бэкон, жена старого советника, сообщила ему, что девушка на корабле в заливе Кикотан вместе с Фрэнсис Беркли. Губернатор хотел было отправить обеих в Арлингтон, но они отказались.
Бэкон не пошел приступом на Джеймстаун, хотя все и указывало на то, что он намерен это сделать. По его приказу через заболоченный участок слева от траншеи навели прочную гать, из обоза притащили и установили на колесные лафеты дополнительные пушки. Затем часть его отряда отошла в лес, скрываясь от пуль засевших на крышах и чердаках домов стрелков.
Ланс был отправлен патрулировать берег ниже по течению, дабы воспрепятствовать Беркли высадить с лодок десант и атаковать отряд с тыла.
Расставив посты, юноша отправился к Генриетте Харт узнать, не было ли у нее непрошеных гостей.
Генриетта пребывала в столь отвратительном настроении, что едва поздоровалась с ним. Были ли гости? Да, и убрались незадолго до его приезда. Кто? Форк!!!
— Здесь был Форк? — опешил Ланс.
— Собственной персоной.
— Как он обошелся с тобой?
— Мирно, — пожала плечами Генриетта. — С ним прискакало еще одиннадцать человек. Форк заплатил за вино и опять пытался ухаживать за мной. — Она плюнула.
— Странно, что ты не убила его, — съязвил Ланс, вспомнив ее заветный стилет.
— А заодно и одиннадцать головорезов. Ну нет, благодарю! Мне дорога моя таверна, не говоря уже о жизни. Я дождусь лучших времен. Он все еще считает себя неотразимым кавалером. Кстати, после драки у Джеймстауна губернатор сильно напуган. Он пока еще хозяйничает на реке, но Бэкон контролирует всю сушу, кроме Норсгемптона, Аккомака и Джеймстауна.
Ланс поведал ей о том, как вояки Беркли бесславно отступили под Джеймстауном.
— Еще бы! — фыркнула Генриетта. — Форк сказал мне, что хитрец Бэкон поставил по всей насыпи женщин, так что губернатор не посмел стрелять.
Ланс от души расхохотался и внес некоторую ясность, описав поведение миссис Боллард и остальных дам из осажденного города.
Однако его веселость мгновенно исчезла, когда он спросил Генриетту об Истер Уокер. Он не знал, что делать. Губернатор мог отправить ее вместе со своей супругой назад в Англию. Или же держать у себя в качестве заложницы, гарантирующей его послушание.
— Я уже слышала о ваших похождениях, — улыбнулась Генриетта. — Не волнуйся, она разыщет вас. Даже если вы опять удерете на западную границу.
— Но это я ее ищу!
— И напрасно. Сидите себе спокойно и ждите. Она сама придет, когда дозреет… Кстати, не сменить ли вам наряд на более приятный ее глазу? Может быть, у девушки склонность к индейцам?
Ланс велел ей попридержать язык, но не сумел скрыть улыбку.
Губернатор со всем своим войском отплыл назад в Арлингтон, бросив город на произвол судьбы. Бэкон сравнял Джеймстаун с землей.
Лоренс собственноручно сжег свою таверну. Драммонд сам поднес пылающий факел к крыше своего дома. Вся столица колонии была окутана дымом. Из города в Мидлсекс вывезли лишь оставленные Беркли бумаги и продовольствие.
Бэкон не мог поступить иначе, не имея должного гарнизона и располагая лишь несколькими пушками. Сохранить город означало бы оставить Беркли базу для возвращения. А так в его распоряжении были только корабли.
Армия Бэкона остановилась к северу от Тайндоллс-Поинт. Стало известно, что губернатор отправил вестовых к Бренту, и молодой генерал отвел людей в Глочестер, приготовившись к любому подвоху со стороны любимца губернатора. Брент отошел на запад.
Обитатели Глочестера не выказали большой радости при виде мятежной колонны. Индейцы сюда не наведывались, и отцы округа отказали Бэкону в припасах. Они соблюдали нейтралитет. Обращаясь к советнику Коулу и прелату Уэдингу, избранным для переговоров, тот вежливо, но твердо заявил:
— Мы не бандиты, джентльмены. Губернатор бежал. Его милиция отказалась сражаться с нами. Мы ждем королевского решения по поводу действий Беркли. Я не губернатор. Я просто воюю с индейцами, являюсь офицером короны и имею соответствующие полномочия. И я не бунтовщик. В этой колонии есть закон, и даже Беркли обязан соблюдать его. Он сам взбунтовался, хотя называет бунтовщиком меня. Он, а не я нарушил закон.
Коул запротестовал:
— Наш округ стоит в стороне от всех споров и дрязг. Мы ни во что не вмешиваемся и не принимаем ничью сторону.
— Будь проклят ваш чертов нейтралитет! — в гневе вскричал Бэкон. — Сохраняйте его, если сможете!
Когда Коул и Уэдинг ушли, один из глочестерских офицеров тронул Бэкона за руку и сказал:
— Полковник Коул говорил лишь о пехоте. Кавалерия с вами, сэр!
Невдалеке прелат Уэдинг рассказывал группе собравшихся о неудачных переговорах с Бэконом. Некоторое время молодой генерал наблюдал за ним с крыльца. В конце своей речи пастырь в гневе воздел руки к небу и возопил:
— Этот антихрист хочет, чтобы все мы примкнули к его бунту!
Бэкон сбежал по ступенькам, протиснулся вперед сквозь толпу и вежливо поклонился разъяренному оратору:
— Вы проклинаете нас, сэр? Вы призываете кару небесную на наши головы?
— Да! — рявкнул пастырь.
Лицо Бэкона озарилось широкой улыбкой.
— И здесь, в лагере Давида, вы проповедуете дело Савла?
В толпе раздался смех. Проповедник не знал, что и ответить.
— Вы ведь не Самуил, — продолжал Бэкон. — Так, может быть, вы воин? Нет? Так ступайте себе с миром! Идите домой и не забудьте передать Савлу, что Давид не пользуется веревкой, что Бэкон не повесил вас!
Прелат не посмел возразить и поспешно ретировался.
От полковника Филиппа Ладуэлла Истер Уокер узнала о побеге Ланса из Арлингтона. Полковник остановился в Галл-Коув, занимаясь погрузкой провианта на губернаторские корабли. Он прибыл ночью на десятивесельной шлюпке и считал чудом, что не попался на глаза ни одному бэконианцу. Ладуэлл торопил Алана Уокера бросить свои склады и перебраться в Арлингтон, но старик все никак не мог расстаться со своей собственностью.
Полковник передал Истер приглашение Френсис Беркли навестить ее на восточном побережье. Девушка отрицательно покачала головой, и он не стал настаивать.
— Этот парень чуть не перебил половину нашего лагеря, — вернулся Ладуэлл к своему рассказу о Лансе. — Он ранил Питера Найта. Тяжело ранил Эда Хилла, проткнул руку драгуну и едва не утопил часового. А потом отплыл под градом мушкетных пуль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41