Мне не следовало молчать. Я должен был все тебе объяснить. Но между нами уже нагромоздилось столько лжи, и я боялся, что ты меня возненавидишь, если узнаешь правду.
– Ты боялся?
– Я боялся потерять тебя. – Он взял Оливию за руку, и на сей раз она не отняла ее. – Может, я в конце концов получил тот же результат, но надеюсь, что это не так.
Она закрыла глаза.
– А я боюсь, что да.
Его пальцы сжали ее ладони.
– Я люблю тебя, Либби. И хочу на тебе жениться. Я хочу увезти тебя назад в «Блю Спрингс». Мы были так счастливы там. И мы снова сможем быть счастливы.
Она посмотрела на него. Неужели он говорит правду? Неужели они могут опять быть счастливы? Отважится ли она поверить ему? Он так часто лгал ей, но ведь и она заслуживала того же упрека. Разве ее вина в случившемся была меньше? Смогут ли они перешагнуть через все, что легло между ними? Сможет ли она когда-нибудь снова безоговорочно ему верить?
Она высвободила руку и поднялась.
– Мне следует вернуться, прежде чем заметят мое отсутствие. Не хочу, чтобы люди болтали лишнее.
– Либби, подожди! – Он снова потянулся к ней.
Она покачала головой и подняла руку, чтобы остановить его.
– Мне необходимо время, чтобы все обдумать, Ремингтон. Я помолвлена со Спенсером и…
– Не позволяй отцу выдать тебя замуж насильно за того, кого ты не любишь. Даже если ты не можешь любить меня, Либби, не позволяй ему так поступить с тобой.
«Я люблю тебя», – хотело признаться ее сердце. Но она не могла произнести этих слов. Она пока еще очень боялась. Боялась поверить.
Оливия медленно покачала головой, отвернулась и покинула комнату.
К тому времени, когда Ламберт в собственном экипаже привез Оливию домой, «Роузгейт» стоял погруженный в тишину, все окна были темны. Спенсер проводил ее до прихожей и помог снять накидку.
– Вас что-то беспокоит, Оливия? – спросил он, взяв ее за локоток и поворачивая к себе лицом. – Вы были необыкновенно загадочны и молчаливы сегодня вечером.
Она не посмела посмотреть ему в глаза.
– Нет, Спенсер, я просто устала.
– Ну тогда ладно, мне следует отпустить вас. – Он небрежно поцеловал ее в щеку. – Спокойной ночи, дорогая.
– Спасибо. Спокойной ночи.
Как только за Спенсером закрылась дверь, Оливия подхватила лампу, стоящую на столике в прихожей, и пошла вверх по лестнице. Однако, сделав всего несколько шагов, Оливия остановилась.
«Я отправил твоему отцу телеграмму, в которой сообщил, что у меня ничего не получилось и тебя отыскать невозможно…»
Она посмотрела через холл в сторону кабинета отца.
«Оливия, мистер Уокер не обманул тебя насчет телеграммы. Я ее видела…»
Если бы ей только удалось убедиться…
Оливия снова спустилась по ступенькам и направилась к комнате в глубине дома.
Кабинет отца считался святилищем, частным его владением. Ни Оливия, ни ее мать никогда туда не входили, если их не требовал к себе Нортроп. Дрожащей рукой Оливия взялась за ручку и отворила дверь.
Как только она вошла в темную комнату, на нее нахлынули отвратительные воспоминания. Она снова увидела себя маленькой одинокой девочкой из далекого прошлого, ищущей любви и одобрения отца. Ей вспомнилась девчушка с израненной душой, не понимающая, что же в ней есть такое ужасное, что родной отец не любит ее.
«Я не виновата…»
Сердце Оливии учащенно забилось.
«Я не виновата, что он не может меня любить».
Она вошла в комнату, медленно продвигаясь к массивному рабочему столу.
«Отец никого не способен любить. Я не виновата».
Девушка тихо вздохнула и, сделав глубокий вдох, почувствовала внезапное облегчение. Она вдруг поняла, что умом уже много лет назад догадалась о неспособности отца любить, отдавать себя другим. Но теперь она поверила и почувствовала это не только умом, но и сердцем, и это было совершенно внове для нее. Страх перед будущим исчез. Неважно, что она сейчас обнаружит в кабинете отца, больше она никогда не будет ничего бояться.
Она села в большое кресло перед столом, поставила рядом с собой лампу и выдвинула верхний ящик стола. Еще раз глубоко вздохнув, Оливия принялась за поиски.
Было около четырех часов утра, когда она наконец обнаружила две помятые телеграммы.
Глаза Оливии застилали слезы, но она все-таки прочла:
«Обнаружить Оливию не удалось. Если ваша дочь и была когда-то на территории Айдахо, теперь ее здесь нет. Никаких признаков, указывающих на ее местопребывание, не обнаружил. Считаю, что продолжать поиск бесполезно. Советую вам экономить время и деньги и согласиться с тем, что она исчезла навсегда. Р. Дж. Уокер ».
Она пробежала глазами вторую телеграмму, и сердце ее радостно забилось, как только она уловила единственно важные для нее слова:
«…Обнаружил не только мистера Уокера, но и вашу дочь…» Подпись: «Гил О’Рейли».
Он не обманул ее! Ремингтон не лгал! Он не выдавал ее отцу.
Девушка закрыла лицо дрожащими руками и только теперь призналась себе, какой страх испытывала все это время.
Он не лгал, когда говорил, что любит ее. Он был готов отказаться от целого состояния, от надежды вернуть «Солнечную долину», от возможности отомстить – и все это ради любви к ней.
Завтра же утром она пойдет к нему. Завтра она скажет Ремингтону, что любит его.
Завтра.
31
Оливия вдруг проснулась. Сев в постели, она быстро повернулась к окну. Слабый солнечный свет проникал сквозь тяжелые шторы, предвещая рассвет.
«Ремингтон!»
Отбросив в сторону покрывало, девушка спустила ноги с высокой кровати. Пряди волос упали ей на лицо, и Оливия нетерпеливым жестом отбросила их назад. Она не стала звонить в колокольчик, чтобы вызвать Софи, ей вообще не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал, что она проснулась. Сегодня утром она оденется сама. Среди ее нарядов наверняка найдется что-нибудь, что она сможет надеть без помощи служанки.
Быстро пройдя через комнату, Оливия подбросила в камин несколько поленьев, чтобы огонь разгорелся ярче. Поспешно совершив утренний туалет в ванной комнате, она выбрала из своего обширного гардероба темно-синее платье с застежкой спереди. Не опасаясь помять тонкую ткань, она собрала пышные юбки и натянула платье через голову. Единственное, чего хотела Оливия, – сделать все как можно быстрее.
Скоро она застегнула последний крючок на ботинках, выпрямилась и схватила щетку для волос, понимая, что никогда не сможет уложить их так, как это сделала бы Софи.
«Ремингтону нравится, когда волосы распущены», – подумала она.
Оливия улыбнулась: Ремингтону нравилось, когда они были распущены, но ему не меньше нравилось, когда она заплетала их в косу. Эту прическу любила и сама Либби.
Несколькими легкими взмахами расчески она привела в порядок спутавшиеся локоны, затем собрала волосы в одну толстую косу, закрепив ее конец лентой.
Взглянув в зеркало, она не увидела в нем отражения Оливии Вандерхоф. На нее смотрела Либби, и сердце девушки запело от радости, потому что Ремингтон любил именно Либби Блю.
Ремингтон так и не смог заснуть. Даже не сняв вечернего костюма, он стоял перед окном своей спальни и наблюдал, как по предрассветному небу где-то на линии горизонта проплывали лилово-розовые облака. Он смотрел на небо, размышляя, когда же ему снова удастся получить весточку от Либби.
«Мне необходимо время, чтобы все обдумать, Ремингтон. Я помолвлена со Спенсером…»
Какое же решение она примет? Когда он снова узнает о ней что-нибудь?
Всю ночь напролет его мучили только эти два вопроса. Перед глазами стояла ее робкая улыбка, ему казалось, что он снова слышит, как она шепчет, что хочет поговорить с ним, снова чувствует ее смятение.
Он не позволит ей выйти замуж за виконта. Неважно, что ему придется для этого говорить или делать, он не позволит ей стать женой человека, которого она не любит, человека, которого интересует только состояние, обещанное ее отцом в качестве приданого. Спенсер Ламберт, может, был вовсе не плохим человеком. Но хорош он или плох – не имеет значения. Важно только, что Спенсер никогда не принесет Либби счастья, а Либби заслуживает того, чтобы быть счастливой.
Он повторял эти слова, словно клятву, отвернувшись от окна и запустив пальцы обеих рук в свои густые черные волосы. Ему вообще не следовало позволять ей по окончании вечера уезжать домой из дома Камеронов! Нужно было просто заорать ее прямо к себе домой. Он должен был обнимать, целовать и ласкать ее до тех пор, пока она не забудет обо всех своих горестях.
И уж по крайней мере ему следовало как-то спланировать их ближайшее будущее. Он должен был заставить ее встретиться с ним прямо сегодня, сегодня днем. Он ведь сойдет с ума, пока ему удастся выяснить, на каком светском рауте она появится в следующий раз!
«А если в церкви?» – озарило вдруг Ремингтона.
Конечно! Он взглянул на каминные часы. Почему он не, подумал об этом раньше? Женщины из семейства Вандерхофов всегда посещали пресвитерианскую церковь, что стоит в каких-то двенадцати кварталах от его дома. Об этом Ремингтон узнал еще тогда, когда только взялся за дело и начал собирать информацию об Оливии. Он совершенно точно знал также, что Нортроп не переступает порог церкви, поскольку не видит в религии никакой практической выгоды.
Ремингтон не был уверен, что Либби после возвращения снова стала бы вместе с матерью посещать церковь, но подозревал, что ее отец настаивал на соблюдении приличий.
Даже если им не удастся перекинуться ни словом, у него есть шанс хотя бы увидеть Либби.
Еще раз взглянув на часы, Ремингтон решил, что у него достаточно времени, чтобы принять ванну, переодеться и прибыть в церковь еще до того, как начнется служба.
Либби надела темно-синюю шляпку и направилась к двери своей комнаты. Она представляла лицо Ремингтона, когда скажет ему, что нашла телеграммы, скажет, как жалеет о том, что не верила ему. Она словно наяву ощутила прикосновение его рук – он обнимет ее и прижмет к себе.
Оливия взялась за дверную ручку, попыталась ее повернуть и потянуть дверь на себя – безрезультатно. Повторив попытку, Либби почувствовала, как грудь сжали невидимые тиски: дверь не открывалась.
Ее заперли снаружи!
Сердце девушки бешено застучало. Этого не может быть!
Снова и снова она нажимала на ручку, дергая дверь изо всех сил.
– Нет… – прошептала она. – Нет! Нет! Нет! Из-за двери до ее слуха долетел глубокий негромкий смешок.
– Отец, что вы делаете?
– Ваша свадьба перенесена на более ранний срок, и я уверен, что, если вы будете на месте, то насладитесь ею в полной мере.
– Отец! – Оливия принялась стучать в дверь кулаком. – Отец, откройте дверь!
– Не могу, Оливия.
Она глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки и успокоиться. Она не позволит ему услышать панические нотки в ее голосе. Стараясь казаться невозмутимой, Оливия произнесла:
– Я никогда не отказывалась выйти замуж за лорда Ламберта. Пожалуйста, откройте дверь. Меня ждет матушка, мы вместе должны пойти в церковь.
– Вы не пойдете в церковь. У вашей матушки слишком много приготовлений к свадьбе, которая состоится на следующей неделе. – Его голос раздался совсем рядом: – Оливия, если вы думаете, что можете отказаться стать женой виконта, когда придет день венчания, взвесьте, что может случиться с мистером Уокером. В этом городе с человеком может вдруг случиться любая неприятность, любое несчастье.
Оливии показалось, что ее сердце почти перестало биться. Она закрыла глаза и, повернувшись, прижалась спиной к двери.
– Просто взвесьте такую возможность, дочь моя.
Она услышала его удаляющиеся шаги.
– Нет, – прошептала Оливия, медленно оседая, опираясь на дверь. Она села прямо на пол, на пышные темно-синие юбки. – Вы не можете так поступить, не можете!..
Ремингтон внимательно осмотрел каждый закуток церкви, но сегодня утром здесь не оказалось ни Либби, ни ее матери. Может, это объясняется тем, что она так задержалась допоздна на вчерашнем вечере? А может, они больше не ходят в эту церковь? Ее отсутствию можно найти тысячу логичных объяснений.
Когда Ремингтон покинул церковь, на душе у него кошки скребли. Он брел по мостовой по направлению к дому, низко опустив голову, вспоминая, как вчера вечером выглядела Либби, как она смотрела на него, когда он ей все рассказал. Ремингтон заметил в глазах любимой искорки надежды, стремление поверить в его рассказ. Он понял, что, хочет она того или нет, но он по-прежнему ей небезразличен.
Она обязательно свяжется с ним, как только все продумает, попытался подбодрить себя Ремингтон. У него нет причин отчаиваться. Она пришлет ему весточку, как только почувствует, что готова снова встретиться с ним. Он должен ждать.
К несчастью, беспокойство не покидало Ремингтона. Напротив, оно усиливалось с каждым шагом.
«Что-то не так… Что-то идет не так…» – Эта мысль вертелась у него в голове, не отпуская ни на минуту, не давая покоя. Никакая логика не в силах была заглушить тревогу.
К тому моменту, когда Ремингтон добрался до дома, он уже устал от спора с самим собой. Он решил, что должен увидеть Либби сегодня же. И единственный способ сделать это – нанести визит в «Роузгейт».
Либби услышала, как в двери поворачивается ключ, и быстро поднялась из кресла у камина. В следующее мгновение появилась Софи, держащая в руках поднос с завтраком.
– Ваш отец прислал вам еду, мисс Оливия.
Не обращая внимания на служанку, Либби бросилась к выходу. Если она будет достаточно осторожна, может, ей удастся…
– Бесполезно, мисс Оливия. Ваш отец поставил у дверей охранника, – окликнула ее Софи. – Отвратительного вида человек, должна вам сказать. Кажется, он откуда-то со складов мистера Вандерхофа.
У Либби все оборвалось в душе, но она не собиралась предаваться отчаянию. Девушка была полна решимости найти выход. Она должна встретиться с Ремингтоном! Она слишком надолго впала в апатию, постепенно увязая в болоте семейной рутины, позволив отцу распоряжаться своей жизнью. Больше она не собиралась это терпеть.
– Софи, ты должна мне помочь, – тихо сказала Либби, повернувшись к служанке.
Девушка испуганно покачала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36