Сейчас он не мог с уверенностью сказать, хватит ли ему денег от продажи дома и остального имущества, чтобы рассчитаться с Вандерхофом и в то же время получить необходимые средства для восстановления ранчо «Блю Спрингс». Он обещал Либби, что позаботится о ней, и был полон решимости сдержать слово.
– Тедди! – Крик Либби привлек внимание Ремингтона.
Она стояла на противоположном конце поляны, там, где паслись овцы. Шляпа соскочила с головы и болталась за спиной на кожаном шнурке.
Девушка свистнула и вытянула руку. Собака бросилась в направлении, указанном Либби. Ремингтон проследил взглядом за черным колли, мчащимся в сторону горы вслед за несколькими непослушными овечками. Тедди носился туда-сюда, собирая их в кучу, подталкивая так, чтобы они спускались со склона холма, но не разбегались в разные стороны. Движения пса были точными и очень быстрыми.
Когда отбившиеся овцы присоединились к отаре, Ремингтон снова посмотрел на Либби. Она хвалила пса, но Ремингтон молча восхищался самой девушкой.
Какими нелегкими должны были быть для нее прошедшие годы. Она выросла в достатке и роскоши. Каждое ее бальное платье стоило столько, что этих денег хватило бы, пожалуй, чтобы целый год, а то и два платить пастуху. Как много трудностей и неприятностей, должно быть, встретилось ей на пути! И вот после стольких лет она превратилась в женщину, которую видел сейчас перед собой Ремингтон, – умную, независимую, решительную.
Ее отец пришел бы в ужас, если бы увидел сейчас свою дочь!
Эта мысль заставила его улыбнуться. Ремингтон уже привык видеть Либби в брюках и сапогах, с волосами, заплетенным в простую тяжелую косу, с болтающейся за спиной широкополой шляпой. Будь проклят Нортроп Вандерхоф и все нью-йоркские жители вместе с ним! Она была очаровательной сама по себе! Видит Бог, он сделает все, чтобы уберечь и защитить ее. Он будет любить ее до самой смерти и даже после смерти. Это не вызывало у Ремингтона ни малейшего сомнения.
Словно прочитав его мысли, Либби посмотрела вперед, и их взгляды встретились. Она улыбнулась, поняв, что Ремингтон наблюдает за ней. Даже через поляну, несмотря на разделяющее их расстояние, Ремингтон видел доверие и любовь, сияющую в ее глазах.
Страх пронзил его душу. Если Либби когда-нибудь узнает, что привело его в эти края…
Он отогнал неприятные мысли и улыбнулся в ответ на ее улыбку. В тот момент, когда он полюбил Либби, он стал другим человеком. Ей не нужно знать, почему он приехал в «Блю Спрингс». Это не имело значения. Важно только будущее. Его будущее с Либби.
Пит Фишер уселся верхом на ломовую лошадь. Она плелась тяжелым шагом, и мысли Пита бесцельно переходили с одного на другое, словно в такт движениям лошади.
После длинного дня в поле Пит чувствовал ужасную усталость. Осталось только подоить корову и покормить собаку и щенков. А потом он сможет отправиться домой, сесть поужинать и сказать, что еще один день остался позади. Конечно, завтра утром еще до восхода солнца он вернется в «Блю Спрингс» и снова сделает все то же самое, но это не угнетало Фишера. Он слишком многим обязан Либби Блю, многим обязан ее тетушке. Без воды, которая идет из родников на земле ранчо «Блю Спрингс», у Фишера вообще не было бы фермы. Он знал, что, если ранчо Либби завладеет Бэвенс, ручей пересохнет раньше, чем опустеет бочонок сидра.
После знакомства с Ремингтоном Уокером Фишер решил, что можно больше не беспокоиться из-за Бэвенса. Ремингтон, похоже, такой человек, который редко терпит неудачу в том, что задумывает сделать. После того, как Ремингтон и Либби поженятся, Бэвенс больше не сможет причинять зло ранчо «Блю Спрингс». Пит готов был спорить на свою ферму, что так и будет.
– Посмотри-ка, до чего я додумался, – пробормотал он себе под нос. – Готов ферму на кон поставить!
Фишер перевалил за горный хребет и увидел перед собой крыши главного дома и хозяйственных построек ранчо «Блю Спрингс». Одновременно до слуха Пита долетел тревожный лай собаки – что-то, видимо, случилось.
Пит пришпорил лошадь, заставляя ее перейти на тряскую рысь. Спустившись с горы, Фишер въехал в заросли деревьев. Именно в этот момент он различил в просвете фигуру мужчины, покидающего дом.
– Эй! – закричал Пит.
Незнакомец оглянулся через плечо, прыгнул в повозку и, стегнув кнутом лошадь, пустил ее в галоп, почти мгновенно исчезнув за углом дома. Пит пришпорил лошадку, хотя прекрасно понимал, что это бесполезно: повозка непрошеного гостя уже скрылась из виду.
Фишер вернулся во двор. Мисти, закрытая в сарае, продолжала надрываться от лая. Спрыгнув с седла, Пит распахнул дверь сарая.
– Спокойно, Мисти! – приказал он, надеясь, что собака узнает его голос, и она действительно подчинилась. Пит наклонился и потрепал ее по голове. – Пойдем. Давай посмотрим, что он здесь искал.
Пит обошел весь дом, но обнаружил, что все в полном порядке, только сломан замок задней двери. Он, конечно, не знал, украдено что-нибудь или нет. Но Фишер ни секунды не сомневался, что в деле замешан Бэвенс.
Он не мог даже представить, насколько ошибался.
Костер почти догорел и Ремингтон уже задремал, когда вдруг раздался громкий собачий лай. Уокер и Либби мгновенно вскочили. Обменявшись быстрыми взглядами, они схватились за винтовки.
Луна медленно выкатывалась из-за горного хребта на востоке, пастбище озарилось бледным серебристым светом, но Ремингтон, двигаясь вперед, не видел ничего, кроме овец и деревьев. Вдруг одновременно со звонким лаем и блеянием раздался незнакомый звук, от которого, как показалось Ремингтону, у него волоски на коже встали дыбом.
Либби неожиданно бросилась вперед мимо Ремингтона.
– Подожди! – закричал он, но она даже не замедлила бег. Уокер бросился вслед за девушкой.
Овцы расступились перед ними, словно вода перед носом корабля. С другого края поляны бежал Мак-Грегор.
Ночную тьму разорвал еще один душераздирающий крик, и Либби, резко остановившись, вскинула винтовку и прицелилась. Ремингтон взглянул по направлению ствола ружья девушки.
Хотя ему никогда не приходилось прежде видеть кугуара, он сразу узнал животное, склонившееся над мертвой овцой. Ремингтон слышал рассказы о страшном царе гор американского Запада. Теперь он убедился, что эти истории были чистой правдой.
Собаки бросились на хищника, который отбивался мощными лапами, нанося точные удары. Одновременно раздался еще один грозный протестующий рык.
– Тедди, назад! – закричала Либби, обращаясь к самому настойчивому псу. Но Тедди не слушался. Снова и снова колли бросался вперед и каждый раз едва уворачивался от смертоносных когтей гигантской кошки. – Тедди, назад! Ты мешаешь мне!
Почувствовав, что Либби боится за собаку, Ремингтон сам вскинул винтовку, закрыл один глаз и прицелился. Подождав, пока Тедди бросится вперед, а потом вновь отскочит, Ремингтон выстрелил. Выстрел оказался абсолютно точен. Горный лев с ревом свалился на бок.
Тедди перестал лаять и подобрался вперед, с подозрением принюхиваясь. Ремингтон прекрасно понимал поведение пса: не расслабляться до тех пор, пока не убедишься, что враг мертв. Уокер медленно двинулся вперед, пока не приблизился к горному льву. Он ткнул его стволом винтовки, потом, схватив, за холку, приподнял голову зверя и снова уронил ее на землю. Убедившись, что опасность миновала, Ремингтон обернулся.
Либби уже опустилась на колени, обхватив за шею Тедди и еще одного пса. Взгляд девушки был прикован к овце, лежащей у левой ноги Ремингтона. Из ее разодранного горла ярко-красной струйкой текла кровь.
Либби посмотрела на Ремингтона, и он заметил лунный свет, отражающийся в ее глазах.
– Жизнь в этих местах – такая хрупкая вещь, – тихо сказала она.
– Жизнь везде хрупкая вещь. Либби. – Он опустился рядом с ней на колени.
Девушка прижалась головой к плечу Ремингтона.
– Иногда мне кажется, у меня не хватит сил, чтобы справиться со всем этим.
Он пальцем приподнял ее подбородок и заставил взглянуть на себя.
– Ты самая сильная из женщин, каких я когда-либо встречал, Либби. – Ремингтон поцеловал ее в лоб. – Никогда не сомневайся в себе.
Она помолчала несколько мгновений и только потом сказала:
– Я не буду сомневаться, Ремингтон. До тех пор, пока ты со мной.
– Я с тобой. Я всегда буду с тобой.
Либби смотрела на Ремингтона и невольно думала о том, что он вовсе не какой-то слабак с Востока, как она решила в тот день, когда подстрелила его. Этот человек одним выстрелом мог уложить горного льва. Этот человек не проявлял страха даже в самых опасных ситуациях.
«Кто же ты на самом деле, Ремингтон Уокер?»
Мысль оказалась неожиданной, внезапной, но очень важной.
Он может быть любящим, страстным, упрямым, вызывающим раздражение, нежным. У него удивительный смех и улыбка, от которой замирает сердце. Он, без сомнения, джентльмен и деловой человек, со своим стилем и шармом, и все-таки запросто может взяться доить корову, готовить завтрак на простой кухне и помогать строить курятник.
Кто же он на самом деле?
Как мало они говорили о прошлом! Она знала, почему хранит молчание, но что за причины заставляли молчать его? Были ли у него какие-то собственные секреты?
Либби отбросила все вопросы и сомнения, как только они возникли. Ей нужно было знать только одно: он ее любит.
А она любит его.
Все остальное сейчас неважно. И никогда ничего не будет значить.
Так сказала себе Либби.
21
Усталые и грязные, Ремингтон и Либби вернулись на ранчо четыре дня спустя. Сойер упросил Либби позволить ему остаться с пастухами на несколько недель, и, поскольку Мак-Грегор не возражал, Либби разрешила. Ремингтон мог бы сказать, что он против, но он все равно планировал нанять парочку работников еще до своего отъезда в Нью-Йорк. Он только не хотел, чтобы Либби оставалась на ранчо одна, пока он в отъезде.
Длинные тени бежали впереди них, когда они въехали наконец во двор ранчо «Блю Спрингс». Ремингтон как раз заметил черную ломовую лошадку Пита Фишера, когда из сарая с ведром, полным молока, появился сам Пит.
– Рад снова вас видеть, – поприветствовал он прибывших и поставил ведро на землю. Подойдя к молодым людям, Фишер сдернул шляпу и вытер пот со лба. – Никаких неприятностей по дороге и в лагере не было?
– Не было, – ответил Ремингтон, догадавшись по выражению лица соседа, что тот не может похвастаться тем же. – А тут?
– Да вот не уверен.
Ремингтон спешился.
– Что ты имеешь в виду?
– Кто-то проник в дом. Насколько могу судить, ничего не пропало. Я бы, конечно, постарался поймать нахала, но он уже уходил, когда я приехал.
– Это был Бэвенс? – спросила Либби, соскакивая с седла.
– Нет, не Бэвенс. Хотя я не слишком хорошо рассмотрел его лицо. Кто-то незнакомый, насколько я успел заметить. На нем была шляпа, низко надвинутая на лоб, и он сбежал, как только меня заметил. – Пит пожал плечами. – Я никак не мог его поймать.
Ремингтон взглянул на Либби.
– Лучше пойди в дом и проверь, за чем он там охотился.
Либби ушла, а Уокер снова повернулся к Питу и спросил:
– Может, это просто бродяга искал что-нибудь поесть?
– Вряд ли. Никогда не видел бродяг, разъезжающих по здешним местам в кабриолетах.
– В кабриолетах? – пробормотал Ремингтон. Странный выбор средства передвижения для человека, собирающегося проникнуть в чужой дом. Он совершенно не сомневался: ни сам Бэвенс, ни кто-либо из его парней не станут разъезжать в кабриолете, собираясь вломиться в чужой дом.
Пит потянул шляпу за широкие поля.
– Ну, я поеду, пожалуй, домой. Лайнет, уже приготовила ужин. – Он показал на ведерко с молоком. – Я подоил корову и покормил всю живность. Собак тоже.
– Спасибо, Пит. Мы очень благодарны за твою помощь.
– Не за что, Либби сделала бы для меня то же самое, попроси я ее. Мы всегда были хорошими соседями. Аманда была самой сутью этой земли, и Либби очень на нее похожа. Так что всегда рад вам помочь. Только дайте знать, когда я снова понадоблюсь.
– Мы так и сделаем.
Ремингтон подождал, пока фермер сел верхом на лошадь и поехал прочь, потом поднял ведерко с молоком и понес его в дом. Либби стояла в кухне, уперев руки в бока. Она наморщила лоб и глубоко задумалась.
– Ничего… – пробормотала Либби. – Невозможно даже определить, что здесь кто-то был. Я проверила все ценности. Ничего не пропало! Из кухни, кажется, тоже. – Либби повернулась к Ремингтону. – Почему кто-то забрался в дом и ничего не взял? Пит сказал, что он уже уходил, так что не похоже, чтобы его просто спугнули. Что ему было нужно?
– Не знаю. – Ремингтон положил руку Либби на плечо и осмотрел комнату. – Но мне это не нравится.
Нортроп смотрел на телеграмму, которую сжимал в руке. Она была датирована 25 июня 1890 года, то есть отправлена три дня назад. Он много раз перечитывал это сообщение с того самого момента, как его доставили, и каждый раз получал от этого все больше удовольствия. Завтра он сядет в поезд, отправляющийся в Айдахо. Наконец-то Нортроп ощутил сладостный вкус победы.
Глаза Вандерхофа вновь пробежали по телеграмме, выхватив из нее самое важное:
«…Обнаружил не только мистера Уокера, но и вашу дочь… остаюсь в Вейзере, штат Айдахо, до вашего приезда… пришлите указания на адрес «Вейзер-отеля »… Гил О’Рейли ».
Нортроп сложил телеграмму и убрал ее в нагрудный карман. Сегодня за ужином он объявит об этой новости Анне и насладится ее жалким видом.
Хор сверчков наполнил ночную темноту, набросившую свое покрывало на «Блю Спрингс». Скрестив на груди руки, Либби стояла у окна спальни и смотрела в сторону летнего домика, стараясь не обращать внимания на мрачноватые предчувствия.
Кто-то был в ее комнате. Кто-то рылся в ее вещах. Она не могла найти точных доказательств этого, но чувствовала, что не ошибается. Не только потому, что Пит Фишер увидел, как уезжает этот человек, но и из-за какой-то непонятной ауры, наполнившей весь дом и ее комнату. Она понимала, что здесь действительно что-то произошло, и боялась этого.
Ей очень не понравилось, когда Ремингтон ушел ночевать в летний домик. Она хотела попросить его остаться с ней, готова была умолять его не покидать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36