OCR Angelbooks
«Золотоволосый капитан»: Русич; Смоленск; 1997
Оригинал: “In enemy hands”
Перевод: Е. Белик
Аннотация
Квентин был направлен к южанам с одной целью — выследить и обезвредить опасного контрабандиста, бесстрашного и неуловимого капитана Шервуда. Каково же было его удивление, когда стало ясно, что он вел охоту… за хрупкой девушкой.
Линда Уинстед
Золотоволосый капитан
ПРОЛОГ
Весна, 1862 год
За высоким окном, по ту сторону стеклянного барьера, по тщательно ухоженному парку сновали мрачные солдаты в голубых мундирах. Казалось, что до сегодняшнего дня война обходила этот дом стороной, но сейчас Лили наблюдала за толпой янки, заявившей права на ее дом грозным оружием, которое они не выпускали из рук, — сабли в ножнах, на бедрах пистолеты в кобурах и винтовки, которые даже Лили сочла едва ли не рухлядью, настолько они устарели.
Она долго смотрела в окно, пытаясь не обращать внимания на спор, разгоревшийся в этой же комнате. Если она сейчас не успокоится, то наверняка скажет или сделает какую-нибудь глупость, и их убьют.
Когда сердце стало биться спокойнее, Лили взглянула на капитана, который с официальным видом стоял в кабинете ее отца. Глаза капитана тщательно изучали старинные книги, прекрасно отполированную мебель и любимое кожаное кресло отца, однако в данный момент вниманием капитана полностью овладел сам отец.
— Эти лошади мои, — настаивал отец Лили. Он говорил как англичанин, долго проживший на Юге.
Бесполезный спор длился уже больше часа, а люди капитана продолжали выводить лошадей из стойл и выносить продукты из дома все: начиная от муки и копченой свиной грудинки и кончая любимым ромом отца.
— Кони конфискуются для нужд Конфедерации, мистер Рэдфорд. — Капитан оставался непреклонен, но его глаза были печальны, а лицо осунувшимся, хотя он и выглядел довольно молодо, во всяком случае моложе, чем ее отец, Джеймс Рэдфорд. — Если вы будете сотрудничать с нами, мы не тронем вас и вашу семью, — говоря это, капитан взглянул на Лили, затем на Эллиота.
В этот момент Лили внезапно рассердилась на брата. Эллиот уже достаточно взрослый, чтобы пойти воевать, однако он этого не сделал. Ее брат избегал любого выражения или слова протеста и был чуть ли не вежлив с захватчиками. Его изящный вид порой приводил Лили в бешенство. Нежно вьющиеся волосы, чересчур длинные и всегда тщательно ухоженные, тонкие, элегантные кисти рук. С рассеянным и утомленным видом Эллиот наблюдал за вторжением в их дом. Это было уже слишком. Но, словно догадываясь, о чем думает сестра, Эллиот взял Лили за руку, будто желая сдержать ее гнев своими твердыми пальцами. Но как она могла оставаться спокойной в то время, как эти люди растаскивали ее дом на части?!
— Вы не тронете моих детей? — Гнев отца угас.
Капитан отвернулся от Лили и Эллиота.
— Нам нужны только лошади и немного продовольствия, — повторил он. — Я сожалею об этой необходимости, но наши лошади пали, и содержать их здоровыми в таких условиях трудно, а иногда невозможно.
Казалось, что капитан пытался оправдать свои действия.
— Мне нужны эти лошади, — произнес он тихо.
Джеймс Рэдфорд подошел к окну и посмотрел на солдат, выводивших призовых скакунов из конюшен. Лили хотела подойти к нему, но Эллиот продолжал удерживать ее. У нее все разрывалось в груди: каково было отцу, видевшему, как труд всей его жизни исчезает за один вечер?
Он был замечательным отцом, растившим после смерти жены двух детей. Их мать умерла, когда Лили исполнилось всего четыре года, а Эллиоту — семь. Отец никогда не подталкивал дочь к замужеству, несмотря на то, что она достигла двадцати четырех лет и сама себя считала старой девой. Счастливой старой девой, не имевшей ни малейшего желания когда-нибудь выйти замуж.
И неудивительно. Джеймс Рэдфорд вырастил Лили как сына, каким хотел видеть Эллиота. Именно Лили училась фехтовать с отцом, носилась на самых горячих лошадях по их полям. Она постоянно выигрывала у него в шахматы, и отец не раз говорил, что у нее в крови задатки прекрасного моряка.
Джеймс Рэдфорд поднял глаза на портрет, висевший высоко на стене. Он очень часто говорил Лили, что она как две капли воды похожа на свою мать, но Лили не узнавала себя в спокойном лице женщины, как будто охранявшей их всех. Правда, ей достались непослушные темно-русые волосы, голубовато-зеленые глаза и высокий рост матери.
Может, девушка и казалась похожей на свою мать, которую она не помнила, но в глубине души Лили считала себя похожей на отца. Она никогда не смогла бы быть такой безмятежной, как бледная женщина на портрете.
Джеймс Рэдфорд обернулся к дочери со сдержанной улыбкой, призывающей к спокойствию и терпению — двум добродетелям, которые ей никак не удавалось в себе воспитать.
Она заметила покорность на лице отца, смирившегося с потерей своих призовых скакунов, вынужденного отступить перед лицом силы — солдатами, опустошавшими их дом.
Джеймс Рэдфорд выдвинул верхний ящик своего стола, и Лили догадалась, что отец потянулся за трубкой. Как много ночей он просидел в своем кресле, пуская клубы дыма и утверждая, что запах табака успокаивает после тяжелого дня, а ощущение гладкой деревянной трубки в руке приносит чувство умиротворения. Трубка была подарком его отца, последней вещью, которую Уильяме Рэдфорд передал Джеймсу перед своей смертью.
Внезапно раздался предупредительный возглас, взгляд Лили метнулся в направлении голоса. В тот же миг полный рвения рядовой, стоявший позади капитана, слева от двери, выхватил пистолет и выстрелил в Джеймса Рэдфорда, который вынимал трубку из ящика стола. В маленькой комнате выстрел прозвучал оглушительно, и в первый момент, казалось, никто, кроме Лили, не понял, что произошло.
Даже капитан выглядел удивленным при виде крови, стекавшей по груди Джеймса Рэдфорда. Затем он резко повернулся к побелевшему лицом солдату. Тот заплетающимся языком нес какую-то ерунду об отце Лили, якобы достававшем оружие.
Лили оторвалась от Эллиота и подбежала к умирающему отцу, который одной рукой сжимал трубку, а другой прикрывал рану.
— Отец? — прошептала она, опускаясь на пол и своей рукой накрывая его руку.
Он несколько раз моргнул, как будто пытаясь восстановить зрение.
— Лили, — невнятно проговорил он. — Не хмурься так. Ты всегда очень серьезная, и я говорил тебе тысячу раз, что ты не можешь одна нести на плечах ответственность за весь мир.
Голос отца становился тише, и Лили наклонилась к его лицу.
— Не говори. Береги силы…
— Со мной все будет в порядке, Лили, — прошептал он, закрывая глаза.
То были последние предсмертные слова Джеймса Рэдфорда. Рука раскрылась, и трубка выкатилась из пальцев на пол.
На какую-то долю минуты Лили словно застыла, боясь пошевелиться. Каждый вздох давался ей с большим трудом. В комнате воцарилось молчание. Все замерли, никто не осмеливался даже перевести дыхание.
Лили с нежностью положила голову отца на пол и встала, повернувшись к капитану.
— Вы — мерзкий негодяй! Ваш солдат убил моего отца.
На лице капитана Лили уловила оттенки нескольких чувств — удивление, возможно, тем, что она не впала в истерику и бесстрашно смотрела ему в лицо. К тому же в ее речи отсутствовали жеманность и слащавость, присущие южанкам. Влияние Юга чувствовалось, но смягчалось толикой английских манер ее отца.
Капитан настороженно смотрел на девушку, как будто пытаясь угадать, что последует за ее словами. Мимолетный взгляд, брошенный на Эллиота, говорил, что с тем не будет никаких хлопот.
Лили не хотела замечать мелькнувших в глазах капитана печали и сожаления. Этот человек — настоящее чудовище!
— Рядовой совершил трагическую, но вполне объяснимую ошибку. — Офицер защищал своего солдата, застрелившего Джеймса Рэдфорда, избегая при этом смотреть Лили в лицо. Боялся ли он встретиться с ней глазами? Того, что мог в них увидеть?
— Вы виноваты в случившемся. — Лили с силой ткнула его пальцем в грудь. — Это ваш человек, и ответственность за его поступки ложится на вас. Я требую, чтобы солдаты вернули лошадей в конюшни и убирались с нашей земли. Сейчас же, — недрогнувшим голосом сказала Лили. — И еще мне хотелось бы увидеть вашу окровавленную голову на плахе, — добавила она тихо.
Капитан посмотрел на Эллиота, стоявшего у тела отца. Брат Лили, слабый и бесхарактерный, казался ошеломленным и беспомощным.
— Мне очень жаль, — произнес капитан, все еще избегая Лили взглядом. — Я прикажу моим людям похоронить вашего отца…
— Вы не притронетесь к моему отцу, — прошептала Лили. Впервые случившееся со всей силой обрушилось на нее, и непрошеные слезы навернулись на ее глаза. — Я лучше похороню его своими руками, чем позволю вам дотронуться до него.
Позади нее громко вздохнул Эллиот.
— Мы будем благодарны вам, капитан, — произнес он с тоской в голосе. — И простите мою сестру. Порой с ней непросто поладить.
Лили резко повернулась к брату, ее гнев изменил направление, как стремительный подводный поток.
— Ты, жалкий трус, — яростно прошипела она и, прежде чем Эллиот смог остановить ее, подбежала к камину и схватила саблю, висевшую над ним. Ее пальцы сомкнулись на рукоятке, и металл клинка запел, когда она вынула его из ножен. Повернувшись к капитану, девушка увидела три пистолета, направленных прямо на нее. Рядом стоял Эллиот, на его обычно невозмутимом лице отражался ужас.
Лили бесстрашно стояла перед ними, направив саблю отца прямо в сердце капитана. Раньше Лили не могла себе даже представить, что будет крепко сжимать оружие, предназначенное для убийства человеческого существа. Война до сегодняшнего дня казалась ей такой далекой, такой нереальной.
Капитан поднял руку, успокаивая солдат, и вдруг Лили разглядела в его глазах то, чего не хотела видеть до сих пор, — печаль и невыразимую боль, существование которых она отвергла несколько секунд назад.
Но если капитан ждал, что твердость и решительность девушки ослабеют, то ждать ему пришлось бы долго. И так же глупо было надеяться на то, что у нее задрожит рука и навернутся слезы.
— Лили, — Эллиот двинулся к сестре, явно намереваясь забрать у нее саблю. Он протянул к ней руку, глядя ей прямо в глаза. — Сегодня мы потеряли отца. Я не хочу потерять и тебя тоже. Отдай мне саблю. Пожалуйста, Лили.
Лили не смогла скрыть своего отвращения к брату.
— Как ты можешь спокойно стоять и ничего не делать? — в голосе девушки звучала боль, порожденная безнадежностью. Не имело значения, насколько глубоко ее горе, как велик гнев. Лили понимала, что ей не одолеть капитана и его солдат, этих проклятых северян, сновавших по их дому и парку, словно стая огромной голубой саранчи. Лили опустила саблю и услышала вздох облегчения, вырвавшийся у капитана, когда тот опустил руку.
Эллиот обнял сестру за плечи, а свободной рукой забрал у нее саблю. Лили позволила ему взять оружие, облегченно расслабив сжатую руку.
— Отец ни в коем случае не должен был спорить. Если бы он отдал то, что им нужно, ничего подобного не произошло бы, — его голос звучал вымученно и резко, но Лили не могла поверить в то, что даже Эллиот обвинял Джеймса Рэдфор-да в его собственной бессмысленной смерти.
Лили не ответила брату, а посмотрела на капитана.
— Надеюсь, что из наших лошадей вы выберете Звезду. Она сбросит вас так быстро и сильно, что вы свернете себе шею.
Девушка увидела в глазах капитана вспышку какого-то чувства, сомневаясь, была ли то боль или отчаяние. Сощурив глаза, он резко поклонился, развернулся на каблуках и покинул комнату.
Этот кабинет, убежище ее отца, годами наполнялся смехом и слезами, но никогда — подобным. Насилием. Комната превратилась в уголок ада, где все оказалось не тем, чем должно быть, где жизни оканчивались или изменялись в одно мгновение.
Лили отшатнулась от Эллиота, вздрогнув, когда он задел ее, указывая дорогу двум солдатам, поднявшим тело отца с пола. Эллиот всегда оставался мягким и вежливым, но иногда — слишком мягким и слишком вежливым.
— Я вступлю в армию, — твердо сказала Лили, когда солдаты ушли и они с братом остались одни. — Я обрежу волосы, переоденусь в мужское платье и вступлю в кавалерию. Потом я найду этого проклятого капитана и вырежу у него печень.
— Лили, — увещевал Эллиот, говоря с ней, как с непослушным ребенком. — Ты не сделаешь ничего подобного.
Эллиот принялся мерить шагами маленькую комнату, опустив голову и сложив руки за спиной. Лили заметила, как он время от времени бросал на нее неодобрительные взгляды.
Она очень хорошо знала, что ее брат думал о ней и что временами ненавидел ее так же сильно, как и она его. Он наслаждался замечательными возможностями той жизни, которую ему позволяли вести деньги их отца, но, по мнению Эллиота, Лили никогда не придавала значения их положению в обществе.
Конечно, если бы она вышла замуж, как полагается молодой леди из хорошей семьи, достигшей двадцати четырех лет, если бы старалась следовать правилам строгого общества, в котором они жили, Эллиоту не пришлось бы сейчас в волнении ходить по комнате, сокрушаясь о том, что ему неожиданно и без всякого удовольствия пришлось взять на себя заботу не только о своей дальнейшей жизни, но и о Лили.
Внезапно Эллиот остановился посередине комнаты и вскинул голову, как будто его только что посетила замечательная идея.
— Мы отправляемся в Англию, — объявил он наконец. — Там мы переждем войну. — Казалось, он готов рассмеяться. — Это имеет смысл. Лондон. У нас куча денег, но если мы не заберем их сейчас и не сбежим от этого безумия, кто знает, когда нам еще представится случай.
— Я не поеду, — непреклонно заявила Лили, чувствуя, как преждевременные слезы возвращаются к ней. Ее любимый отец мертв. Еще недавно он стоял там, а в следующее мгновение… — Ты можешь ехать в Англию, если хочешь. Проматывай свою часть денег…
Эллиот поморщился, приподняв бровь. Эллиот, избегающий споров любой ценой — особенно с Лили, — явно страшился того, что могло последовать за этими словами.
— Все деньги мои, Лили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36