Прекрасная пара, не правда ли? Конечно, он всего лишь торговец, но у нее ничего нет, кроме красоты, – ответил тот.
Бэзил услышал лишь слово «помолвка». Он издал тихий стон, но тут же заставил себя успокоиться и кивнул с небрежной улыбкой:
– Замечательно!
Но Аннализа почувствовала его беспокойство и, проследив направление его взгляда, увидела Кассандру и ее жениха. На мгновение лицо Аннализы стало отрешенным, почти прозрачным.
– Об этом следует написать поэму, – сказала она Бэзилу, – посмотри, как она светится в темноте.
Бэзил испуганно взглянул на жену, но она лишь простодушно подняла на него свои огромные синие глаза. Он вспомнил, как Аннализа ему говорила, что ее единственная загадка состоит в том, что она является именно тем, кем кажется.
– Она тебе понравилась? – спросил он.
– Да, Кассандра кажется очень сильной и чуждой условностей, правда? Но в то же самое время она очень мягкая и добрая. Думаю, она не была счастлива, ну если только иногда.
Бэзил кивнул и заставил себя улыбнуться:
– Какая мудрость в таком юном возрасте! Этот мужчина – ее жених, – добавил он неожиданно для себя.
– Что?
– Да, Джеймс только что сказал мне, что они собираются пожениться.
– Нет! – Аннализа встала. – Не думаю.
Он встревоженно взял ее за руку:
– Куда ты?
Она улыбнулась странной мудрой улыбкой и освободилась от его пальцев.
– Всего лишь попудрить нос, сэр, не волнуйтесь.
Она шлепнула его по руке веером, как это делали женщины гораздо старше ее, и покинула ложу, шурша юбками. Бэзил заставил себя смотреть только на сцену, но он все же следил за Кассандрой уголком глаза. Его снедало чувство вины за то, что Аннализа увядала у него на глазах, а он не мог заставить себя вернуться в Италию, вины за то, что он так ужасно вел себя.
А теперь свобода, которую он подарил Кассандре вместе с любовью, будет потеряна из-за его эгоизма. Чтобы быть уверенной, что он не совершит никакого опрометчивого поступка, чтобы потом всю жизнь ненавидеть себя за это, Кассандра хочет променять свою свободу на брак.
Он должен остановить ее.
Аннализа тихонько двигалась при свете факелов, освещавших коридор за ложами. Она истово молилась о руководстве, замедляя шаги у каждого входа в ложу, задернутого занавеской и казавшегося ей тем, который она искала, пока что-то не заставило ее остановиться. Немного отодвинув занавеску с одной стороны, она заглянула внутрь и увидела сияние волос Кассандры.
– Сэр, – прошептала она, – на минутку, пожалуйста.
Англичанин испуганно оглянулся. Кассандра повернулась и, увидев Аннализу, широко раскрыла глаза от удивления. Опасаясь, что Бэзил догадается, для чего она здесь, Аннализа нахмурилась и махнула Кассандре, чтобы та отвернулась. Мужчина смущенно встал и вышел в коридор.
Только сейчас Аннализа поняла, что ей не хватает английских слов, чтобы рассказать ему то, что он обязательно должен услышать, – ему не следует жениться на этой женщине. Она умоляюще смотрела на него, а он вежливо оглядывался и терпеливо ждал.
– Леди Кассандра, – наконец произнесла она, – Бэзил ди Монтеверчи, граф.
Она крепко переплели пальцы рук, подняла их к губам и поцеловала. Потом прижала сложенные руки к сердцу.
В его глазах отразилось понимание. Роберт тихонько дотронулся до ее рук, улыбнулся и кивнул.
– Спасибо, – сказал он и повернулся, чтобы идти.
– Нет! – свирепо прошептала Аннализа.
Ему только показалось, что он понял ее. Она потянула его за рукав.
– Вы, – сказала она и вытянула руку с растопыренными пальцами, потом подняла другую руку. – Леди Кассандра. – Она яростно покачала головой, держа руки на большом расстоянии друг от друга: – Нет.
Он поджал губы, и она увидела, что ему кажется, что она сошла с ума.
– Да, – сказал он и нырнул обратно в ложу до того, как Аннализа успела удержать его.
Расстроенная, но не смирившаяся, она медленно вернулась на свое место рядом с Бэзилом и мрачно посмотрела на мужчину, находившегося в ложе на другой стороне зала. Тот ничего не заметил.
С каждым мгновением Бэзил волновался все сильнее и сильнее. Наконец он наклонился к Аннализе:
– Ты не возражаешь, если мы вернемся домой, дорогая? Мне не хотелось бы здесь оставаться.
– Конечно, не возражаю. Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила она уже в карете.
– Мне вдруг наскучило это место, – ответил он с легкой усмешкой. – Как ты думаешь, не будет ли это слишком поспешным, если мы уедем в Италию завтра утром?
Он ожидал, что она просияет от счастья, услышав об этом, но она лишь пристально смотрела на него.
– Я надеялась попрощаться перед отъездом с леди Кассандрой.
– А!
Что он может сказать на это?
– Тогда ты, наверное, можешь послать ей утром записку. До этого мы вполне можем подождать. Таким образом, мы оба получим возможность поздравить ее с помолвкой.
– Да.
Это было сказано несколько странным голосом. Бэзил придвинулся к ней:
– Я слышу недовольство?
Аннализа нахмурилась и опустила глаза.
– Просто я вспомнила кое-что, что она мне как-то сказала. Она не сможет найти мужа по душе. Грех!
– Я не знал этого.
– Наверное, она изменила свое мнение, – спокойно сказала она.
– Я уверен, что так оно и есть.
В голове Аннализы роились планы дальнейших действий: может быть, ей стоит поговорить с самой Кассандрой, убедить ее, что эта помолвка была ошибкой. В этом было нечто несправедливое, несущее гибель им всем.
Но оказалось, что Аннализа не единственная, кто ломал себе над этим голову, потому что Бэзил оставался в доме до тех пор, пока ему не показалось, что жена пошла спать, а затем снова устремился в темноту улиц. Повинуясь чему-то свыше, Аннализа прокралась за ним, прячась за домами, радуясь, что на ней мягкая вечерняя обувь, не издававшая никаких звуков.
Она молилась много дней, чтобы получить это знамение. Ее охватил страх, что она может ошибаться. Когда Аннализа нашла стих, указанный на том листе бумаги, который дала ей неизвестная женщина, то прочла следующее: «Больше всего любит тот, кто готов пожертвовать жизнью ради друзей».
Аннализа очень испугалась. Если бы можно было просто удалиться, чтобы все вернулось на свои места, она бы с радостью так и поступила. Но самоубийство – смертный грех, а единственное наказание, которого Аннализа не вынесла бы, – оставаться в загробном мире навечно, отринутой Богом и Богоматерью.
Поэтому она провела много часов в молитвах и ожидании нового предзнаменования. Если жертва истинная, честная и справедливая, Богородица вступится за нее перед Богом и все будет в порядке.
Аннализа очень боялась принимать такое ответственное решение.
Она с большим сожалением думала о том, что ей не хватило смелости постоять за себя перед отцом; при мысли об этом она нахмурилась. Теперь он казался ей незначительным препятствием.
Как же она повзрослела за эти несколько месяцев!
Подойдя к дому Кассандры, Бэзил прислонился к стене под деревом, росшим в саду, и стал что-то рассматривать. В доме было темно, и Аннализа, находившаяся в тени, не видела ничего, что могло бы привлечь его внимание.
Он как будто решил подождать, поэтому Аннализа устроилась поудобнее, достала из кармана четки и пропустила их сквозь пальцы.
– Укажи мне дорогу, – прошептала она, – подай мне какой-нибудь знак.
Кассандра вернулась из оперы с тяжелым сердцем.
Роберт не рассказал ей, о чем они говорили с Аннализой, и это беспокоило ее.
Все это было сродни сумасшествию. Казалось, с того момента, когда ее жизнь была надежной и обыденной, прошло сто лет. Выйдя из кареты, она откинула капюшон и направилась к лестнице, ведущей в дом. Неожиданно она услышала голос, исходивший из тени. Однажды так уже было.
– Кассандра.
Сделав глубокий вдох, она взяла себя в руки. Слуга сделал шаг вперед, готовый прийти ей на помощь, если это потребуется, но при свете факела она разглядела Бэзила и махнула слуге:
– Все в порядке.
Кассандра подождала, пока отъехала карета и пока не остались лишь она и Бэзил, и луна светила для них, подчеркивая спокойную печаль его лица. Будто повинуясь каким-то силам свыше, они двинулись навстречу и остановились в шаге друг от друга. В его глазах была мука.
– Прости меня за то, что толкаю тебя на такие опрометчивые поступки, – сбивчиво начал он.
– Бэзил, я хочу, чтобы ты был счастлив. Я знаю, это кажется безумием, но такую возможность предоставляет мой брак. Ты должен мне поверить.
– Ты не должна приносить себя в жертву. Я уеду завтра утром, ты будешь свободна.
– Уедешь?
Он угрюмо кивнул:
– Мы возвращаемся в Италию, Кассандра. Я никогда не вернусь в Англию. Тебе больше не нужно будет бояться того, что наш обман раскроется.
У нее сдавило горло.
– Я уже дала ему слово.
Он сделал полшага вперед.
– Если ты выйдешь замуж, то все, что ты приобрела, будет потеряно. – Он взял ее руку и приложил к своему лицу. – Ты хочешь, чтобы я был счастлив, а я хочу того же самого для тебя.
Церковный колокол начал отбивать время. Кассандра слышала этот отдаленный звук. Зазвонил другой колокол.
Он звонил на пол-удара медленнее, поэтому всегда казалось, что так отбивается некое дополнительное время.
– Значит, это настоящая любовь. Ты должен уехать и забрать с собой жену. Я должна выйти за Роберта и начать новую жизнь. Это не катастрофа, любимый, это выбор жизненного пути.
Бэзил огорченно вздохнул и закрыл глаза.
– Да, я всего лишь схожу с ума от ревности.
Кассандра порывисто дотронулась до его волос.
– Я знаю, – прошептала она, – я знаю.
Он быстро обнял ее, и Кассандра почувствовала, что у нее нет сил вырваться из его объятий. Она обвила руками его шею, чувствуя, как его сильные руки гладят ее спину. Глаза Кассандры наполнились слезами.
– Я так люблю тебя, Бэзил.
Он обнял ее еще крепче, прижимая к себе и тихонько дыша ей в затылок.
– Я никого так не любил, кроме тебя, – произнес он, поднимая голову, его глаза сияли на прекрасном лице.
Они долго смотрели друг на друга. Кассандра почувствовала, как ее окружает яркий свет и неразрывно связывает их навсегда. Она знала, что он поцелует ее, задолго до того, как он наклонился, и ее тело переполнилось от желания почувствовать его губы и язык. У нее закружилась голова при взгляде на его жадные губы, и она откликнулась на их призыв. Как только их губы дотронулись друг до друга, их объял золотистый свет, окутавший ее сердце, ум и душу. В ответ Кассандра поцеловала его с благоговейной нежностью, потом вздрогнула и опустила голову.
Он прижался лбом к ее лбу и крепко обнял руками ее лицо.
– Кассандра, я люблю тебя больше всего на свете. Я никогда не перестану любить тебя.
Колокола прозвонили тринадцатый раз, это прозвучало как несчастливое предзнаменование – и Кассандра позволила себе дотронуться до его лица в последний раз и разомкнула объятия.
– Ты должен написать тысячу стихотворений.
– И все их я посвящу тебе.
– Напиши мне о своих детях.
– Обязательно.
Бэзил вздохнул, опустил руки и отступил назад. Теперь они стояли друг против друга.
– Будь счастлива, – наконец сказал он.
– Ты тоже, – прошептала она.
Кассандра повернулась и заторопилась прочь, чтобы не поддаться соблазну и не позвать его обратно, не умолять его остаться с ней в последний раз. Все началось честно, честно должно и закончиться.
Аннализа наблюдала за тем, как они прощались, из своего укрытия. Каждая линия их тел была наполнена горем, они оставались вместе, потом кинулись друг к другу с такой страстью, что у Аннализы выступили слезы.
Когда она наблюдала за ними, ей казалось, что она видела вокруг них золотую ауру красоты, и это напомнило ей Богородицу.
Они целовались нежно и без похоти; Аннализа почувствовала страстное желание подобного единения. Такое единение она познает только с Богом.
На нее легко снизошло озарение. Только Аннализа могла все исправить: спасти Кассандру от брака, который разрушит ее душу, спасти Бэзила от смирения, которое все яснее и яснее читалось в его глазах, спасти себя от дальнейших ошибок.
– «Больше всего любит тот…», – прошептала она и поторопилась домой, не переставая горячо молиться.
Она молча возносила молитвы, прося Богоматерь о посредничестве перед Богом. Внезапно все разъяснилось. Самоубийство – смертный грех, но только в том случае, если оно не совершено ради кого-то. Богоматерь обязательно вступится за Аннализу перед Богом или будет посредницей на земле, если Аннализа отклонится от цели.
А потом – о радость успокоения! – она попадет в рай, освободится от земных пут и будет направлять этих двоих, которых так полюбила.
Аннализа торопливо шла по темным улицам, ее сердце было совершенно спокойно.
* * *
Бэзил вернулся к себе, почти ослепнув от горя. Его печаль переросла в странную радость, и он удивился, как можно чувствовать такое облегчение от того, что причиняло столько боли.
Но он вспомнил, что Кассандра всегда была права, и улыбнулся. Они оба ценили честь выше, чем потакание своим прихотям. Нигде не было написано, что он не может любить ее, и он будет любить. Всегда!
Бэзил устало поднялся по лестнице к своей комнате. Наверху лестницы он остановился, ощутив сильную дрожь. Бэзил почувствовал какой-то непонятный запах. Нахмурившись, он подошел к спальне Аннализы и тихонько постучал в закрытую дверь.
Дверь распахнулась, на пороге стояла Аннализа, бледная и одновременно сияющая. На ней была лишь сорочка, ее роскошные волосы спадали ей на спину и свешивались ниже бедер. О Боже! Ее левая рука была перевязана, но сквозь повязку уже просочилась кровь.
– Бэзил! – воскликнула она, закрывая правой рукой левую. – Я так рада тебя видеть, мне так много нужно тебе сказать.
– Что стряслось?
Он схватил ее и положил руку поверх ее руки.
– Я подумала, – сказала она с легким придыханием, – что мое предназначение состоит в том, чтобы покончить с собой.
Его объял ужас, он схватил и поднял ее руку над головой. Она потеряла сознание. На его сюртук упала капля крови. Бэзил позвал слугу. Из алькова выбежала девушка-служанка, завизжала, увидев кровь, и замерла на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32