Кассандра задумалась. Этот наследник известного торгового дома недавно был у нее в салоне вместе с Джулианом. Высокий, внешне привлекательный и изысканный в разговоре – его родители, выбившиеся в свет, не пожалели сил на его воспитание, – он был прекрасным дополнением ее салона, поэтому Кассандра убедила его в том, что он может приходить к ней, когда ему вздумается.
Теперь же Роберт решил прочно обосноваться здесь. Совсем не потому, что его интересовал мир образованных людей, а потому, что он был совершенно очарован Кассандрой. Она не поощряла его, хотя и не отваживала. Его внимание действовало на ее израненную душу как бальзам. Он смешил ее. Он был любезен. У него были хорошие манеры. Он был приятным собеседником. Кассандра осознала, что он появился очень вовремя в это грустное утро.
– Пошли его ко мне, Джоан. Я уже почти закончила.
Она аккуратно отложила исписанные листы и встала, чтобы приветствовать посетителя.
Довольная тем, что этим утром здравый смысл взял верх над эмоциями, Кассандра согласилась на предложение прогуляться по парку. Роберт развлекал ее рассказом о сентиментальной и смешной дуэли, произошедшей прошлым вечером после того, как закончилась опера. Он весело болтал об их общих знакомых. Его замечания были острыми и озорными. Кассандра смеялась над его шутками.
– Сэр, как я могу не сожалеть о том, что вы не посещаете мой салон, если вы приносите мне такие забавные рассказы?
– Да, я понимаю, мне надо было быть здесь прошлым вечером потому, что я упустил того живого поэта, который просто очаровал литераторов, – ответил Роберт.
Он шевельнул бровями, всем своим видом выражая насмешку.
– Я в полном отчаянии от услышанного.
Кассандра усмехнулась, удивляясь тому, как легко он притворился.
Роберт совершенно не интересовался поэзией, считая ее чем-то надуманным, для этого его мир был слишком реален.
– Вы мало что упустили.
– Он прочел что-нибудь?
– Нет.
– И его так просто отпустили?
– Думаю, у него была другая договоренность, – ответила Кассандра.
Она держала его под руку, когда они шли, наслаждаясь первыми весенними цветами и свежей зеленью окрестностей. По тропинкам прогуливалось много людей, привлеченных приятной погодой, и Кассандра весело кивнула в сторону матери семейства с маленьким ребенком.
– Мне нравится это время года, – прокомментировала она, надеясь таким образом сменить тему.
Но Роберт словно не слышал ее слов.
– Ему, наверно, нужны были серьезные основания, чтобы все отменить. Это все эмоции. Думаю, это уже слишком.
– Ой! – Кассандра моргнула, чтобы унять подергивавшееся веко. – Значит, вы читали его книгу?
– Разумеется, не хотелось показаться болваном. – Он криво усмехнулся. – А вы?
– Еще нет.
– По-моему, там все слишком тщательно описано, хотя, думаю, дамам это понравится.
– Значит, это любовная поэзия?
Может быть, если она сможет таким образом узнать достаточно много, ей не придется ничего читать самой.
– Сонеты и тому подобное?
Он поджал губы в задумчивости:
– Не стихи о любви или, во всяком случае, не совсем. Сонеты посвящены природе, праздникам и сливам.
Кассандра тут же разволновалась от слишком живого воспоминания.
– Сливам? – повторила она. Это прозвучало довольно иронично.
– Должен вам сказать, что тот сонет мне понравился. Он живой.
Кассандра взмахнула ридикюлем:
– Что ж, думаю, скоро в моду войдет новое лицо. Публика очень переменчива, особенно, когда речь заходит о поэтах.
– О да! Этот собрат Овидия просто невыносим.
Она рассмеялась, внезапно обрадовавшись тому, что согласилась на прогулку с ним.
– Мне нравится ваше общество, мистер Уиклоу. Я все время чувствую себя так, как будто вы сдули паутину с моих слишком серьезных мозгов. Благодарю вас!
Возникла легкая пауза.
– Мне бы хотелось, чтобы вы и дальше радовались этому, Кассандра.
Она подняла глаза, скрывая тревогу за веселой улыбкой.
– Что же я могу еще предложить? – спросила Кассандра довольно грубо.
Он не улыбнулся, а лишь серьезно посмотрел на нее.
– Я не делал секрета из моего увлечения вами, но если не учесть те небольшие знаки внимания, которые вы мне оказываете, в вашем отношении ко мне мало ободрения.
– После смерти мужа я стала счастливой вдовой, – проговорила Кассандра, глядя ему прямо в глаза. – Я не тороплюсь снова принести себя на этот алтарь.
– Не торопитесь или решили никогда этого не делать?
– Раньше я бы сказала, что никогда, но это не может быть правдой.
Он серьезно кивнул и отступил в сторону, пропуская мальчика, бежавшего по дорожке за мячом, а потом снова поднял голову:
– Вы знаете, я не требую объяснения в любви. Я не жду этого.
Кассандра почувствовала себя виноватой.
– Роберт, я…
Он поднял руку и печально улыбнулся:
– Простите меня, не отвечайте.
– Я не хотела вводить вас в заблуждение, Роберт. Мне очень жаль, если это случилось, – тихо ответила Кассандра, обеспокоенная его словами.
– Вы ничем никогда не показывали, что мы больше чем добрые друзья. – Он предложил ей руку. – Надеюсь, моя стремительность не подвергла опасности нашу дружбу. Наверное, этот поэт взволновал меня больше, чем мне хотелось.
– Иногда поэзия имеет силу.
Он улыбнулся, вернувшись к своему обычному веселому настроению.
– Идемте, миледи. Не поискать ли нам чего-нибудь освежающего?
* * *
Кассандра бросилась в водоворот работы, принимая каждое приглашение. Она присутствовала на всех раутах, сборищах, обедах. Казалось, что она вошла в моду. Отчасти благодаря собственным заслугам, отчасти благодаря своей сестре Адриане, которая стала легендарной личностью из-за истории с дуэлью.
Кассандра подозревала, что люди приглашали ее или ее сестру в надежде, что их будет сопровождать брат Джулиан. Бывало, он сопровождал сестер, но это случалось нечасто.
К своему собственному изумлению, Кассандра открыла для себя удовольствие делать покупки: до этого она считала такое времяпрепровождение занятием для невежд. Но теперь поняла, что может избегать мыслей о Бэзиле в течение всех послеобеденных часов.
В один из таких дней, проведенных у модисток в бессмысленных примерках, она вышла на улицу ярким и теплым вечером и, заметив через улицу чайную, решила подкрепиться чашкой чаю и пирожным. Она оставила свертки в карете и отослала кучера домой. После чая у нее будет много времени на то, чтобы прогуляться до дома, а прогулка успокаивала ее так же или даже лучше, чем что-либо другое.
Войдя в чайную, Кассандра остановилась, привыкая к полутьме после яркого дневного света. Шум голосов становился то тише, то громче, слышались тихий шепот женщин, занятых болтовней, женский смех и звон фарфора и серебра. Пахло сахаром и дрожжами.
И чем-то еще. У нее зашевелились волосы на затылке, когда она почувствовала запах Бэзила – намек на солнечный свет, воспоминание о листьях оливковых деревьев. Слегка качнув головой, Кассандра сказала себе, что воображает невесть что. Но когда ее глаза привыкли к свету в помещении, она увидела, что не ошиблась.
Бэзил сидел один за столиком, стоявшим у окна. Перед ним лежала стопка бумаги, стояли пустая чашка и остатки пирога. Как будто он сидел и ждал ее. Его рука была откинута на спинку стула, а темные глаза пригвоздили ее к месту.
Кассандра застыла на месте. Одна ее половина двинулась навстречу ему, вторая убегала. Его улыбка все решила. Она никогда не смогла устоять против этого простого, почти что проказливого выражения его лица.
– Я присоединюсь к моему другу, – сказала она официантке. – Принесите чай и что-нибудь сладкое.
Бэзил встал, чтобы приветствовать ее.
– Ты часто сюда приходишь?
– Я здесь первый раз.
– Я тоже. – Его глаза блеснули. – Наверное, это судьба.
– Или случайность, – резко ответила Кассандра, усаживаясь. – Но я хочу есть, и мне приятнее пить чай с другом, чем одной.
– Значит, мы остались друзьями?
– Думаю, да.
– Вчера вечером я не был в этом уверен.
Он сел и собрал свои бумаги.
– Это новые стихи?
– Да.
Он протянул их ей:
– Хочешь почитать?
Его лицо опасно осветилось, а ноздри слегка раздулись. Она отрицательно покачала головой:
– Нет, спасибо. Ты много написал, – добавила она, подняв бровь.
– Меня вдохновляет… – Он прищурился, пристально разглядывая ее губы, потом ее брови, затем улыбнулся дразнящей невинной улыбкой: – Твоя страна.
– Понимаю.
Официантка принесла поднос, и Кассандра подождала, пока она расставит все на столе: множество маленьких пирожных с джемом и великолепную клубнику с горшочком сливок к ней. Кассандра одобрительно хмыкнула, она внезапно почувствовала, что в ее желудке так же пусто, как и в пересохшем колодце.
– Вам понравился пирог, сэр? – поинтересовалась она, беря ягоду и погружая ее в горшочек.
– Очень.
Бэзил внимательно смотрел, как она подносит клубнику ко рту.
Его губы слегка раскрылись, Кассандра увидела кончики его нижних зубов. Желание пронзило ее насквозь. Она ощутила извращенное и сильное желание просто слизывать сливки с ягоды, показывая ему язык.
Но чем это могло закончиться? Еще более разрушительным желанием? Вопроса, желают ли они друг друга, никогда не возникало.
Бэзил пристально наблюдал за ней, наклонившись над столом, и внезапно их взгляды встретились. Прежде чем она смогла как-то отреагировать, она очутилась в том мире, в котором были только они одни.
Бэзил почувствовал то же самое. Кассандра задержала дыхание, поняв, что означал ее жест, сделанный мгновение назад. Она медленно посмотрела на клубнику в своей руке и, вздохнув, положила ее.
– Попробуй. Они не такие восхитительные, как твои сливы, но все же, – спокойно сказала она, пододвигая к нему блюдо.
Кассандра смотрела, как он взял с блюда ягоду, окунул в сливки и поднял глаза. Красная ягода приблизилась к его красивым губам, он втянул ее ртом, сжигая Кассандру взглядом. Под столом встретились их ноги, безопасно спрятанные в обувь. Между ними был луч солнечного света. Они по очереди ели клубнику и молчали.
Когда осталась только одна ягода, они оба потянулись за ней, коснулись друг друга пальцами и отдернули руки.
Вдруг на окно с лаем прыгнула собака. Она как будто улыбалась им. Ее пасть была широко раскрыта, а язык свесился на сторону.
– Твоя сирена! – смеясь, проговорила Кассандра.
Так же быстро собака заинтересовалась чем-то другим и побежала по улице, сделав все, что могла, – они уже покинули свой опасный мир.
Бэзил улыбнулся, когда Кассандра взглянула на него.
– Не могу быть печальным, когда смотрю на тебя, а, наверное, надо. Мне следует бить себя в грудь и выть от печали. Но ты заставила меня воспрянуть духом. Я думал, что никогда больше не увижу тебя.
Кассандра улыбнулась в ответ.
– Я не люблю трагедии.
– Это слишком эмоционально?
Она рассмеялась:
– Да.
Кассандра взяла пирожное, покрытое тонким слоем сахарной глазури.
– Тебе понравился мой брат?
– Гэбриел? Да, я вижу его достаточно часто. Он довольно интересный человек.
– Это он хорошо фехтует. Я уверена, тебе бы понравилось поупражняться с ним.
– Он сказал то же самое. Еще он сказал, что ему доставило бы удовольствие победить меня.
Кассандра рассмеялась:
– Боюсь, это действительно доставило бы ему удовольствие.
– Ты придешь, чтобы завязать ленточку у меня на рукаве?
– Нет, это должна сделать Аннализа.
Его лицо поскучнело.
– Да, Аннализа.
Бэзил встал и кивнул, его нижняя челюсть дрожала от злости.
– До свидания, Кассандра.
Она отпустила его. Именно этого Кассандра и добивалась. На блюде осталась последняя ягода. Она взяла ее и стала рассматривать, но уже безо всякого интереса. Когда Кассандра держала ее, пальцы дрожали, выдавая сильные эмоции, которые она испытывала. Кассандра уронила ее обратно на блюдо, желая причинить ей такую же боль, какую испытывала сама на протяжении последних месяцев.
Друзья! Она хмыкнула про себя: они не могут быть друзьями. Было нелепо даже и думать об этом в то время, как у нее вызывало дрожь то, что он находится рядом с ней, когда у нее в памяти всплывали опасные видения и воспоминания, в которых она была с ним. Как ужасно сидеть с ним рядом, таким близким, но в то же время совершенно недоступным!
Кассандра надеялась, что Бэзил пробудет здесь не долго. Пожалуйста, не долго!
* * *
Кассандра окунулась с головой в работу. Она пригласила к себе свою сестру Фебу и написала кучу писем друзьям, двоюродным братьям, сестрам и знакомым филологам. Она гуляла быстрым шагом. Она погрузилась в перевод Боккаччо, когда поняла, что это отвлекает ее от собственных переживаний.
Пришло письмо от Фебы. Она извинялась, что не сможет приехать, объясняя это тем, что с приближением лета у нее появилось множество дел. Ни от Леандера, ни от Адрианы никакого ответа не последовало.
Всюду о Бэзиле говорили как о талантливом поэте и очаровательном графе. Женщины трепетали, мужчины старались не замечать этого. В бульварных газетах появлялись карикатуры на него.
Отчаявшись как-то отвлечься от этого, Кассандра начала обсуждать с Джулианом возможность представления Офелии и Клео ко двору. Он обещал обсудить это при первой же возможности, но не понимал, почему так важно планировать события такого рода.
Чтобы как-то продвинуться в этом вопросе, Кассандра настояла на том, чтобы они присутствовали на одном из придворных вечеров, надеясь, что он поймет, что от него требуется, когда увидит девиц на выданье, соперничающих между собой в выборе мужа. Джулиан согласился.
Она оделась соответствующим образом – в платье из шелковистой темно-синей парчи с глубоким декольте – и теперь сидела, укрыв плечи полотенцем, пока Кейт укладывала ее волосы в искусную прическу и пудрила лицо.
.. Повинуясь собственной прихоти, Кассандра вынула коробку с мушками, которыми она редко пользовалась, и украсила себя звездочкой под глазом и сердечком над губой. Великолепное сапфировое ожерелье, водопадом стекавшее с ее шеи, серьги и браслет, обвивший запястье, дополнили картину. Она отступила, чтобы полюбоваться на себя в зеркале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32